Эльвира Сапфирова - Будет воля твоя. Книга 2

Ира недовольно посмотрела и присела на край скамейки. Села красиво, ровно, с гордо поднятой головой.

– Ну, куда на этот раз собрался?

– В Америку.

– Ты? В Америку? Кому ты там нужен со своими колбами и мензурками, с недописанной диссертацией?! – рассмеялась Ирина.

Костя хотел поделиться новостью. То состояние радости внутри, что возникло при разговоре с представителем американской фирмы, распирало. Уже неделю он ходил по городу окрылённый и счастливый. Бродил по знакомым с детства улицам, переулкам. Прощался. Наконец-то, ему улыбнулась судьба. Жаль, конечно, что удача пришла из-за океана, а не от родного завода. Здесь его уже ничто не держит. Он один. Так какая разница, где страдать от одиночества!? Уж лучше в комфорте, чем здесь в коммуналке. Ему невыносимо больно видеть на каждом шагу сизые носы и налитые вытаращенные глаза бывших инженеров и музыкантов, летчиков и конструкторов. Мужчины у себя на родине оказалась лишними. Они не могли заработать. Негде применить силу и разум! Их кормили матери-пенсионерки, жены. Подобное унижение трудно вынести, а самостоятельно думать и решать разучились за восемьдесят лет.

Он уезжает и бросает все, что связывает его с этой умирающей страной. Может, взять Ирину с собой? Он пристально посмотрел на красивую, всегда жизнерадостную, но такую жёсткую шахматистку и с горечью подумал: « Нет, здесь ей я точно не нужен, а там…» И обиженно, громко воскликнул:

– А вот и нужен! Обещали место в лаборатории и даже квартиру. Я и комнату свою в общежитии уже почти продал.

Он с удовольствием, не торопясь, перечислял те блага, которые обещали ему за океаном и, с чувством победителя наблюдал за собеседницей. Не зря говорят: " зависть – двигатель прогресса», Их поединок продолжался.. Костя мечтал о тихом спокойном доме, детях, о том, что, к сожалению, было чуждо Ирине. Но как воспитанный мужчина, он всё же предложил:

– Ну, идем в кафе?

Ира была ошарашена такой прагматичностью инженера-химика, недотепы, вечно кочующего по квартирам подруг. Такой шанс! Нечто дурное, вредное, досадное, злобное, нахлынуло, захлестнуло, растеклось ярким румянцем по щекам, стерло улыбку, вытянуло губы в полоску, но Ирина тут же овладела своими эмоциями и улыбнулась. Но победного настроения как ни бывало. Даже денежный приз за второе место среди мужчин, лежащий в сумочке, не согревал душу.

Они шли по дорожке парка, Костя изо всех сил старался теперь её развлечь.

– Смотри, как веселятся пенсионеры. Страна разваливается, а наши старички, совсем как в Америке, пляшут, поют, красятся, молодятся, наряжаются, чтобы сексуальнее выглядеть. А для кого? Дедушек-то- раз, два и обчёлся.

Ирина пренебрежительно фыркнула:

– Что тебе до них! Ты же уезжаешь? А мы тоже жить хотим.

– А ты? – насторожился Костя, – ты хочешь хорошо жить?

Он взял её руку в свою, наклонился, но Ирина, отодвинувшись, невесело улыбнулась и ничего не ответила. Риторический вопрос. Зачем отвечать? Костя оживился, незаметно прибавил шагу.

– А ты, наверное, будешь в шахматной школе учить играть малышей в шахматы? Они такие забавные.

Но Ира не дала ему договорить, выдернула руку, прижатую Костей, остановилась и воскликнула в негодовании:

– Утирать носы и учить ходы! Для этого любители есть! Вон их целая толпа возле директора.

Костя хихикнул и примиряюще опять взял спутницу под локоть, поддержал, спускаясь по ступенькам в фойе кафе.

Недавно это был жилой дом. Современный бизнесмен, купивший его в центре города и влюблённый в германскую архитектуру, убрал с фасада яркие, нарядные казачьи штучки, обил стены геометрическими фигурами из темно-коричневых досок и соорудил кафе в готическом стиле. Необычно. Красиво. Кафе пользовалось популярностью. Дорого, но зато по-европейски.

Они вошли в мрачное полуподвальное помещение с низким потолком. В нишах горели фонари, их приглушённый свет бликами мигал на непривычно голых кирпичных стенах.

Уютно, тихо, прохладно, звуки ненавязчивой музыки доносились откуда-то из глубины зала. Звучал отличный европейский шлягер на английском языке, потому что джаз и русский язык несовместимы, по выражению одного из ведущих современных композиторов России. Большой знаток эстрадной музыки, он, поселившись в Лондоне, свои произведения писал исключительно на английские тексты. Забыл, что песни – душа народа. Люди разные, души разные, и песни другие. Его произведения исполняли только импортные певицы.

Костя сделал заказ, а Ирине ни о чём не хотелось говорить. Безысходность и тоска сжали тисками. Бежала, бежала, искала счастливой богемной жизни, казалось бы, нашла, но, как Золушка, попала на бал до полуночи, только на миг окунулась в сказочный шахматный мир и успела стала гроссмейстером. Слава есть, звание есть, а денег нет. Хорошо хоть квартиру получила.

Костя молча смотрел на её вульгарно раскинутые в стороны руки, на натянутую блузку на груди, где пуговицы изо всех сил держали половинки полочек, на короткие ноги, закинутые одна на другую, и уже жалел о своем джентльменском поступке.

Ира хмыкнула, прочитав его мысли, и, улыбаясь, опустила руку на колено приятеля.

– Ну, что молчишь?

Костя встрепенулся, как воробей, всем телом, вынул из нагрудного кармана свернутый журнал и положил на стол.

– Вот, журнальчик тебе принёс. Есть интересные статьи, почитай!

– «Шахматы в СССР»?! – протянула Ирина разочарованно, откидываясь на спинку дивана с чашечкой кофе, – уже читала. Как тебе Рошаль? Извиняется за не напечатанные номера.

– Как, как! – буркнул Костя, и серьёзно глядя на Иру, сказал, – а как ты хочешь?! СССР нет, а журнал есть? Все заводы в городе закрыли, разогнали нас. Не нужны умы России. Всё. Ликвидация полная. Нет моей лаборатории, а я химик! Я без опытов, как ты без шахмат, не могу.

– Ну, нашел, чем удивить, – рассмеялась Ира, – весь спорт тоже с довольствия сняли. Кончился социализм. Ты же сам этого когда-то хотел. А теперь?

– А теперь, чтобы жить, надо драпать отсюда, – не раздумывая выпалил Костя.

– История повторяется?! Не страшно одному, в неизвестность – усмехнулась Ирина, – там, в Америке, как и в Англии, у всех неделька, и носки меняют каждый день

Костя смущенно хихикнул. Ну, до чего язвительная особа. И откуда она знает, что у него дырка на большом пальце?! Он ведь специально босоножки на туфли сменил.

– Неужели носки одноразовые? – отшутился он и уже серьёзно спросил, – а что такое неделька и откуда ты это знаешь?

– Это костюмы на каждый рабочий день, включая трусы и носки. Каждый день душ и чистое белье. А ты по привычке натянешь вчерашнее, тебя и выставят за дверь.

– Научусь, буркнул Костя. – Главное, я здесь столько статей написал, никто и не заметил, а туда одну послал и сразу обратили внимание. Теперь, наконец, доведу до ума бурлящие идеи.