Людмила Толмачева - Двое на фоне заката

Елизавета Андреевна Важенина работала до войны кассиром в театре. Она считала, что ей очень повезло с работой и вообще, судьба была к ней, жене репрессированного военачальника, более чем благосклонна. Не то что к Наде Ермиловой, соседке по дому, которую вслед за мужем осудили на десять лет без права переписки, а их детей разбросали по разным детприемникам.

Елизавету органы НКВД не тронули. По той причине, как полагала она сама, что ничего компрометирующего на нее не нашли. Да и что с нее, Елизаветы, взять? Пять классов образования, родители из шахтерского городка, из самых что ни на есть рабочих глубин.

До восемнадцати лет она работала учетчицей на шахте, а однажды познакомилась на танцах с молодым политруком из воинской части, дислоцирующейся неподалеку от их городка. Свадьбу сыграли через месяц, и вскоре увез ее Николай на новое место службы. Но и там они долго не задержались. Шесть лет мотались по городам и весям, пока не оказались в Москве. Здесь, в военной академии, муж продолжил свое образование, благодаря чему быстро поднялся по карьерной лестнице.

В те годы, как потом оказалось, самые прекрасные годы в ее жизни, Лиза строила радужные планы. Она мечтала стать артисткой и даже посещала два раза в неделю вечернюю студию при ДК ЗИЛа. Руководитель студии, актер на пенсии, выделял Лизу среди прочих из-за ее неординарной внешности и горячего стремления молодой женщины познать секреты актерской профессии. Пусть не было в ней особого дарования, но благодаря молодому задору, куражу, как говорил руководитель, и одержимости она снискала уважение среди студийцев. «Вы, Лизанька, только не перебарщивайте, – ласково увещевал старый актер, никогда не обижавший своих учеников хамскими замечаниями. – Вы живите на сцене, так же естественно, как у себя дома, но при этом не забывайте об игре. Ваш голос должны слышать в самом последнем ряду, но при этом не оглушайте иерихонской трубой партер. Голос, мимика и жест – вот главные инструменты артиста. Вы меня понимаете?» Порой он пускался в велеречивые воспоминания о старой театральной школе, о своих знаменитых учителях и соратниках по искусству. Лиза слушала, но многое воспринимала по-своему. Ей не хватало культуры, элементарных знаний, да и мещанские взгляды, во многом определявшие ее внутренний мир, не позволяли ей подняться до той духовной высоты, где начинается настоящее искусство.

Свою первую премьеру на сцене ДК она пережила как вполне заслуженный успех, как звездный час. Работники завода, не жалея рук, долго хлопали самодеятельным артистам, сыгравшим спектакль по пьесе Горького «Враги». Лиза в роли Татьяны хоть и была немного неуклюжа, но этого никто не заметил, потому что внимание зрителей сосредоточилось на ее выразительном лице с нежным румянцем и сверкающим взглядом огромных глаз. Она привлекала искренностью чувств, обаянием грудного, чуть томного голоса. Не слишком взыскательный зритель прощал ей или попросту не замечал скованности и неловкости движений, порой неверных интонаций и коварно прорывающегося южнорусского произношения.

Самой заветной мечтой Елизаветы Андреевны было обеспечить блестящее будущее для их Томочки, которой к моменту переезда в Москву исполнилось пять лет. До ареста Николая Григорьевича она любила бывать в школе, где училась Тамара, и где неизменно выслушивала похвалы в адрес своей талантливой дочери.

Лишенная в юности возможности получить профессиональное образование, Елизавета считала своим долгом дать образование Тамаре, и непременно театральное. Уже с первого класса она внушала дочке мысль о единственно верном жизненном пути, сулящем почет, славу и материальные блага, – пути на сцену драматического театра. Николай Григорьевич в редкие свободные вечера, когда они всей семьей подолгу засиживались за чаем, поддерживал жену в ее честолюбивых планах, но обязательно добавлял, что кем бы ни стала их дочь в будущем, главное, чтобы она оставалась добрым и честным человеком. Елизавета Андреевна при этом закатывала глаза, делала глубокий вдох и даже махала на мужа рукой, всем своим видом показывая несогласие с такой установкой, но вслух старалась не перечить мужу – сказывалась закваска рабочей патриархальной семьи, в которой она выросла. В отсутствие же мужа она не раз поучала дочь, что карьеру невозможно делать без хитрости и без того, чтобы не расталкивать локтями коллег. «Думаешь, тебя кто-нибудь пожалеет? Как бы не так! Каждый сам за себя, поняла? Главное – понравиться режиссеру, а уж каким способом, сама догадывайся».

Тамара росла спокойным и послушным ребенком. Учеба давалась легко, в школе ее любили и ставили в пример, а дурное и в том числе то, чему учила мать, не приставало, обходило стороной. Возможно, причина крылась в хорошей наследственности, полученной от отца. Девочка просто не воспринимала многословные и сумбурные наставления матери, но хранила в душе скупые, ясные, непритворные отцовские слова о самом главном, ради чего человек появляется на свет – о служении людям, о том, что отдавать всегда лучше, чем только брать. Лучше и для души, и для ума, и для совести.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.