Геннадий Гусев - Колымская проза

Внезапно в рубку вместе с резким порывом холодного воздуха буквально вломился в мокром с ног до головы брезентовом плаще старпом. Он быстро захлопнул за собой дверь, скинул с головы капюшон.

– С чем пожаловали, Матвей Степанович? – взглянув на него, спросил капитан и добавил. – Течи во внутренних помещениях судна нет? Нарост льда снаружи большой? Как там в кают-компании люди себя чувствуют, чем занимаются?

– Корпус судна в порядке, течи нет. В остальном – ничего хорошего. Обледенение очень значительное и к тому же неравномерное. Со одной стороны борта нарост льда больше, чем с другой. При такой скорости сейнера и силе ветра до Магадана вряд ли дойдём. Качка большая. Люди волнуются. Внутри судна чувствуешь себя как в закрытой металлической бочке, пущенной вниз с горы. Надо что-то делать, капитан. Может, запросить берег о помощи? – сказал поникшим голосом старпом, посмотрев на Кудимова.

– Я думал об этом. Только вряд ли кто сейчас нам поможет. Рядом с сейнером нет ни одного судна. Сами подумайте, в такую погоду ну получат они от нас сигнал SOS, разве смогут тут же выслать спасательный буксир или авиацию? Конечно, нет. Всё это требует значительного времени. Нам ничего не остаётся, как только рассчитывать на себя и удачу. Если есть возможность обкалывать лёд, надо это делать, во внутренних помещениях осуществить перевалку грузов к борту, где меньше льда, чтобы обеспечить равновесие. Следить за протечкой корпуса. Подготовить спасательные средства и главное – поднять дух у людей, – сказал капитан.

– Хорошо, я постараюсь это исполнить, однако выходить в настоящее время на палубу и там работать становится смертельно опасно. Если человека накроет волной или сорвёт с ног порывом ветра, то не поможет ничего, никакое страховочное средство. Он тут же окажется либо за бортом, либо его просто сломает, разобьёт, покалечит. Это каждый из команды знает и вряд ли согласится пойти на палубу скалывать лёд. Я бы всё-таки на Вашем месте связался с «берегом» и доложил о нашем критическом положении, – в заключение предложил старпом.

– Я Вас услышал, Матвей Степанович, – посмотрев в глаза своего старшего помощника, тяжело сказал Кудинов. В душе он в этот момент думал: «Как жаль, что ты не остановил меня при принятии решения возвращаться или нет в магаданский порт. Могли бы действительно отстояться за островом Завьялова, переждать непогоду и через пару дней спокойно вернуться домой. Всё-таки стармех один из нас троих оказался прав».

– Я тогда пошёл… – без особого желания, чувствуя обречённость и безнадёжность их положения, то ли спросил, то ли просто сказал старпом.

– Да, идите, Матвей Степанович, – ответил капитан, вновь обратив свой взор в смотровое стекло рулевой рубки.

Старпом ушёл.

Сразу после этого, ещё раз переговорив со старшим механиком о положении дел в машинном отделении и поняв, что в лучшем случае только таким ходом они могут идти дальше, Самат наконец решился доложить на «берег» о реальном положении дел с их кораблём. Однако подавать сигнал SOS он не стал.

«Берег» ответил тем, что всем судам, находящимся в данной акватории вблизи к их сейнеру, будет дана команда оказать им помощь. В то же время, береговая служба информировала, что спасательное судно из Магадана раньше, чем через несколько часов и то при условии улучшения погоды, выйти к ним не сможет. На авиацию также не приходилось надеяться. Договорились постоянно между собой держать связь. Регулярно, через согласованное время, Кудинов обязывался докладывать о состоянии дел и местоположении судна.

Получив данную информацию, Самат ничему не удивился. Он и так прекрасно знал, что ему ответят.

«Да, не повезло нам в данном случае. Что ж, иногда бывает и так. Не все же везучие. В народе правильно говорят: „Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил“. А ведь предполагал, что такое может случиться, предупреждение ведь получил. Однако не выполнил требование, не прислушался к стармеху, человеку с большим опытом, да и просто к здравому смыслу. Какая глупость, тупоумие! Как мог он, капитан, на такое пойти?!» – корил очередной раз себя Самат. Глаза при этом у него слегка повлажнели, словно перед ними опустился туман.

Рядом с Кудиновым по-прежнему находился его вахтенный помощник. Поэтому мимолётную слабость, которая могла бы показать отсутствие у него характера, твёрдой воли, он тут же жёстко внутри себя подавил. «Не хватало, чтобы меня раскисшим увидели подчинённые, позор будет на всю оставшуюся жизнь. Пусть даже она у меня будет короткая», – Самат резко встряхнулся, взял себя в руки.

Очередная мощная волна обрушилась на корабль. Она словно снежная лавина сошла с горы и всей своей силой придавила его. Удар, скрежет, визг и свист ветра всё разом соединилось, сплелось. В рубке моргнул свет. Сейнер несколько развернуло влево. Такое положение грозило ему серьёзной опасностью опрокидывания. Сразу же увеличилась бортовая качка, которая и до этого уже была непомерно большой. Вахтенному помощнику пришлось серьёзно попотеть, чтобы восстановить нужное направление движения судна. При хорошей скорости такого случиться не могло, да и поменять курс можно было бы сравнительно легко, но только не сейчас. Теперь в любой момент жди, когда тебе, как в боксе, то с одной стороны, то с другой «прилетит» внезапная оплеуха, вернее, нанесут нокаутирующий удар.

Вдруг раздался раздражающий звон вызова по системе внутренней связи.

– Слушаю. Кудинов, – ответил капитан.

– Что случилось, Самат Ринатович?! У нас тут движок чуть со шпилек не сорвало, и мы с механиком чудом не убились! – явно встревоженно прокричал стармех. Спокойным голосом в это время на корабле уже никто не разговаривал, это просто было невозможно.

– Алексей Михайлович, не волнуйтесь, это ударила о борт большая волна! Положение судна мы восстановили! У вас-то как там?! Скорость не можем прибавить?! – в ответ, стараясь успокоить своего старшего механика, громко спросил Кудинов.

– Какое там, Самат Ринатович, дай бог такие обороты держать! А если подобные этому удары участятся, то вообще ничего гарантировать не смогу! Тут и генератор может выйти из строя, тогда судно вовсе обесточится! Вслепую придётся работать и идти! – прокричал стармех.

– Я Вас понял! Будем бороться за корабль, за жизнь и надеяться на лучшее! —заканчивая разговор, сказал Кудинов.

– В нашем теперешнем положении только и остаётся – одна надежда… – уже без крика, без эмоций в голосе, мрачно ответил стармех.