Иван Быков - Чревоугодие. Гастрономическая сага о любви

Он вспомнил соль на краю кружки из детства, поэтому начал с сельди. Запил светлым нефильтрованным… И понял, что больше светлое нефильтрованное он не будет пить никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Флер рассеялся – без Башни, без вечернего променада до Де Валлена, без плеска волн Амстеля за каменными берегами, без лимона и легенды светлое нефильтрованное не пошло. Да еще и под знаменитую нидерландскую сельдь. Нужно было выбирать. Из сельди и нефильтрованного он выбрал рыбу. С тех пор он употреблял исключительно фильтрованные лагеры.

Темное брать или светлое подсказал возраст. В юности и молодости темное пиво очаровывало ароматом, солидным цветом, контрастной белой тугой пеной и шариками с азотом для образования этой пены при вскрытии банок. Но в «холостые» дни пиво должно было выполнять только одну функцию: спасать страждущий организм от похмелья. А темное пиво ну никак не подходило для этих целей. Оно было тяжелым, с карамельным привкусом, который ассоциировался с жженым сахаром, оно само могло стать для возрастного организма источником страданий.

Итак, он брал светлое, по 0,5 л, фильтрованное. Брал ящиками – на неделю, с учетом других напитков, хватало с натяжкой пять по двадцать. Или упаковками, если пиво было в банках. Бутылка или банка – вопрос чисто технический. Внутренний эстет требовал бутылку. Бывший игрок в тетрис ратовал за банку, упаковки с которой в большем количестве моги расположиться в багажнике автомобиля.

Кроме того, ящики с бутилированным пивом были намного тяжелее. Но было у бутылки (правда, не у каждой) еще одно неочевидное преимущество. И называлось оно «громкий чпок».

Много лет назад он жил не в частном доме, а в городской квартире, машину ставил не в гараже, а на стоянке у базара. По пути домой он проходил через магазинчик и брал несколько обязательных бутылок пива. Одну открывал прямо у кассы.

Только появились тогда страшно дорогие бутылки чехословацкого пива «Kelt» с камеей – головой викинга – на боку и невиданной крышкой-застежкой, так называемой бугельной пробкой.

Чехословацкого? Нет же! Словацкого! Но, рожденный и выросший в СССР, он мыслил архаичными категориями, что часто помогало ему в жизни. Когда есть прочная опора на нерушимые паттерны из детства, многие вопросы отпадают сами собой, а для других находишь решение, незаметное для детей хаотичной и зыбкой информационной эпохи, эпохи развала всего и вся.

К слову сказать, только две страны избрал он в качестве производителей похмельного нектара для «холостых» дней. Может, и было в отечестве достойное пиво, но он пока его еще не нашел, а со временем вовсе отчаялся, и планомерные поиски превратились в спорадические. Так что предпочитал он пиво импортное.

Все изыски Ирландии, Великобритании, Дании, Шотландии находил он на выезде, в пабах. А домой брал только Германию и Чехословакию (Чехию и Словакию). Причем немецкое пиво брал больше для количества, а для вкуса – чешское и словацкое, поскольку была в этом пиве замечательная горчинка, от которой другие ценители пива зачастую морщат носы.

Так вот, появилось в продаже пиво «Kelt» с бугельной пробкой. Эта пробка имеет много названий, из которых только одно – «застежка» – наше, остальные английские: flip-top, swing-top или grundle. Немецкое слово bügel переводится как «ручка, дуга» или «захват, зажим».

И так понравился ему этот звонкий «чпок», с которым открывалась бугельная пробка, этот дымок из коричневого горлышка, словно дымок сигары, что всякий раз по дороге домой от парковки авто он брал бутылку «Кельта» и чувствовал себя настоящим скандинавом, что возвращается в родное селение после удачного рейда в Гардарику, оставив у причала свой уставший драккар. Роль драккара в то время играл весьма уставший почтенный «Opel Omega» бутылочного (!) цвета.

С тех пор он стал зависим не только от самого напитка, но и от хлопка пробки-молнии. Этот хлопок был нужен ему утром первого «холостого» дня, как нужен был разбушевавшимся революционерам залп «Авроры». Поэтому большую часть ящиков наполняли именно такие бутылки. «Kelt» давно уже пропал из магазинов по той же причине, что и разливной красный «Murphy’s», что и густой настоящий золотой чешский «Pilsner Urquell». Пришлось искать ему замену.

Такой заменой стал мюнхенский светлый лагер «Hacker-Pschorr Munich Gold», который вполне мог составить конкуренцию чешскому пилзнеру своей необычной для баварского пива хмелевой горечью. Таким стал «Gessner» в различных вариантах (не «Gösser»! ). Все сорта этого гостя из Тюрингии закупорены именно бугельными пробками. Так же, как и все сорта еще одного немца – пива, произведенного компанией «Flensburger Brauerei».

В обычных бутылках он брал «Hofbrau Oktoberfest». «Хофброй», «придворное пиво», – мюнхенская придворная пивоварня баварских герцогов, аж с XVI века! С ней связано много легенд. Например, по одной из таких полуфантастических историй, сезонный октябрьский «HB» был любимым пивом Адольфа Гитлера. Часто мы покупаем легенду вместе с товаром. А еще чаще вместо товара мы покупаем этикетку.

Также в обычных бутылках, иногда и в банках, брал он, по старой памяти, как хорошего друга, чешский ««Pilsner Urquell». И было у него дома несколько разновидностей пивных кружек – под разные сорта и под разные настроения.

Были узкие высокие трубообразные бокалы, когда хотелось пить пиво небольшими глотками, когда хотелось высокой пены и чистой эстетики на столе. Были тяжелые литровые солидные кружки, когда не хотелось часто вставать из-за стола, когда хотелось раков или астраханской воблы. Были бокалы с широким горлом, раскрытые, как пионы, чашеобразные – для ароматных густых сортов. Были похожие на тюльпаны, словно увеличенные копии фужеров под шампанское, тонкостенные – для легких неплотных лагеров. Были пузатые граненые, пришедшие из детства – когда хотелось ностальгического трепета в груди. Были еще какие-то, на дальних полках, в глубине – их он не использовал, купил под какую-то настроенческую блажь, поставил и забыл.

– Давно Вас не было, – приветствовал с затаенной радостью в глазах продавец, он же хозяин магазина.

– Работа, – слукавил он: не рассказывать же всем и вся про отъезды жены и «холостые» недели, когда бог Дионис вступает в свои права и берет над ним непосредственное шефство.

– Какое в этот раз?

– Это, вот это, еще это. А это новое? Раньше не видел, – стал выбирать он у холодильника с экспонатами.

– Всего по ящику? – понимающе спросил продавец.

– Как обычно, – утвердил он и, пока ящики перекочевывали из рук продавца в руки водителя, пошел вдоль прилавков и продуктовых холодильных камер.

В этот раз на него посмотрели: креветки тигровые, филе тунца, кольца кальмаров, чипсы и фисташки в ассортименте. Взял так же пару баночек тресковой печени, штук десять упаковок бекона на завтраки, чуть хамона и палку сыровяленой колбасы итальянского производства. Вспомнил стихотворение: