Хани Ригерт - Ухожу в тишине

– Как покуришь – зайди ко мне, – сказал он. – Обсудим границы твоих полномочий и культуру нашего лейбла.

Кристиан кивнул и зашагал к выходу. Лесли двинулся за ним и боковым зрением увидел, что Пол берёт со стойки телефон. В гостиную, откуда доносились приглушённые голоса, он решил не возвращаться. И, как показалось Лесли, это косвенно подтверждало то, что со своим звукоинженером он всё-таки в чём-то был согласен.

Кристиан пожаловался, что опять потерял зажигалку, и Лесли смиренно протянул ему свою. Они поплотнее закутались в куртки и закурили, периодически дыша на озябшие пальцы. В столице все двенадцать месяцев были невыносимыми, но октябрь с его сырым туманом мог заткнуть за пояс любой из них.

– И всё-таки это действительно было жестоко, – сказал Лесли, бросив на Кристиана укоризненный взгляд.

– Музыкальная индустрия – в принципе сфера жестокая, поэтому пусть привыкают, – Кристиан выпустил дым через нос и добавил: – Им вообще повезло, что они связываются с Полом и Гарри, а не с каким-нибудь мейджор-лейблом 19 19 Лейблы условно делятся на «мейджоры» (крупные корпорации, ориентированные на коммерческий результат) и «инди» (небольшие лейблы с меньшими возможностями, но с большей свободой для музыкантов). .

– Безусловно, но… – Лесли выбросил сигарету и скрестил руки на груди, изо всех сил пытаясь согреться. – Но они же твои возможные коллеги? Так почему бы сразу не выстроить комфортные рабочие отношения?

– Лесли, старина, – усмехнулся Кристиан. – Ты ещё наивнее, чем те двое в нашей гостиной. У отношений с коллегами должен стоять знак «минус» – иначе как ты будешь решать принципиальные вопросы и отстаивать свою точку зрения?

– Но Гарри с Полом же как-то дружат, – возразил Лесли. – И мы с тобой.

– И именно из любви к тебе я первый скажу, что ты творишь какую-то чертовщину, – пообещал Кристиан. – А Гарри с Полом – исключение, лишь подтверждающее правило. Я работал с разными коллективами, и могу сказать точно: многие из них распадаются из-за того, что участники стали слишком близки друг с другом.

Кристиан вздрогнул от холода и принялся тушить сигарету о металлическую стену урны.

– Пошли обратно?

– С радостью, – ответил Лесли, и они быстро, временами переходя на бег, зашагали в сторону дома.

Их куртки обросли ледяным бисером – сезонным украшением октября. Лесли принялся искать вешалки или стулья, на которых одежда могла бы висеть и оттаивать. Кристиан и Пол уединились в комнате последнего, и по офису Unsound Records расстелилась странная тишина: Гарри с Лесли молчали, но при этом в двух комнатах не умолкал шипящий шёпот, обволакивающий их, как тонкое шерстяное одеяло.

Лесли, наконец, развесил куртки и посмотрел на Гарри, разбирающего хлам на стойке:

– Они так и не выходили?

– Нет, – ответил он, хмуро разглядывая какую-то коробку. – Я уже хотел было сам заглянуть, но дверь-то скрипит.

Лесли сел в кресло и скрестил ноги. Гарри всё-таки определился со своим отношением к найденной коробке – и отправил её в мусорное ведро.

– Как ты думаешь, Крис был прав? – спросил Лесли. – Тогда, в гостиной?

Гарри смёл со стойки целую батарею картонных стаканчиков и удовлетворённо кивнул. Потом он переключился на пробковую доску, с которой принялся снимать многочисленные чеки и записки. Лесли почему-то было приятно смотреть, как Гарри наводит порядок – и он не мог понять, какое ему дело до этой стойки.

– Знаешь, Лесли, – наконец сказал Гарри. – Чтобы понять, кто из них прав, нужно выбрать точку отсчёта. Чего мы хотим от этих ребят? Послушания и трудолюбия? Ну, тогда Крис задал верный тон. А если мы хотим, чтобы они стали независимыми творческими единицами…

Гарри снял какую-то записку и непонимающе на неё уставился.

– Чей это почерк?.. – спросил он словно у самого себя, а потом – обратился к Лесли: – Не знаешь, что это? И кто такой Карл?

И тут он вспомнил.

Лесли сам стоял за этой стойкой и боялся лишний раз к ней прикоснуться, потому что не выносил грязных поверхностей. А ему приходилось искать ручку и бумагу, периодически задевая рукой то шершавые кольца от кофейных стаканчиков, то глянцевитые пятна, оставшиеся от какой-то еды.

– Господи… – охнул Лесли. – Я совсем об этом забыл.

– Забыл о чём?

– К Полу приходил какой-то парень, – ответил он. – Я предложил оставить ему номер телефона, и… Боже, как стыдно, – у Лесли жутковато дёрнулось левое веко. – Он же, наверное, до сих пор ждёт звонка.

Гарри поскрёб щёку, вероятно, вспоминая, не знают ли они какого-нибудь Карла.

– Он не приносил демок?

– Нет. Эта бумажка – собственно, всё…

Лесли услышал скрип двери и замолчал. В образовавшейся щели что-то сверкнуло, и наружу высунулся взлохмаченный Эдди. Бледно-розовые пятна на скулах стали ярко-красными – видимо, у них со Стюартом состоялся непростой разговор.

– Мистер Мэллиндер… – начал он.

– Они тут где-то с Крисом болтают, – Гарри вышел из-за стойки, не выпуская из рук странную записку, и крикнул: – Пол, Кристиан! Подойдите-ка.

Лесли ободряюще улыбнулся Эдди. Он искренне ему сочувствовал: Unsound Records поставил музыкантов перед непростым выбором – и в душе Лесли радовался, что ему подобных решений принимать не приходилось. Эдди, столкнувшись с Лесли взглядом, практически сразу отвернулся, как будто перед ним никто и не сидел – и глаза зацепились лишь за царапины на старом кожаном кресле.

– Поговорили? – спросил Пол, выходя из комнаты. Следом вышел Кристиан, и уж по его виду точно нельзя было сказать, что их разговор оказался ничуть не проще, чем у юных клавишников.

Эдди распахнул дверь, и на пороге появился Стюарт.

– Да, мы обдумали ваше предложение, мистер Мэллиндер, – сказал Стю. Опустив раскрасневшееся лицо, он едва слышно добавил: – И мы готовы его принять.

– Опаздываешь, – пробормотал Гарри, не отрываясь от документов. – Твои коллеги уже давно что-то там сочиняют.

– Прошу прощения, – Лесли набросил плащ на «плечики» и повесил его в шкаф. – Я опоздал на поезд.

– Да? – Гарри сделал какую-то пометку красным карандашом и переложил бумаги в другую стопку. – А я думал, ты местный…

– Я ночевал не у себя дома.

– Понимаю, – усмехнулся он, берясь за следующую пачку. – Подружки, все дела…

Лесли не стал объяснять, что провёл ночь в родительском доме. Вместо этого он разгладил ладонями графитового цвета рубашку и направился в гостиную, откуда доносились чарующие звуки аналогового синтезатора.

Стюарт что-то напевал, а Эдди – пытался подобрать к этому мелодию, но оба замолчали, едва Лесли вошёл в комнату. Стю осёкся, а Эдди посмотрел на него всё тем же не очень приятным взглядом – словно Лесли был полупрозрачным, и он пытался увидеть стену, искажённую его силуэтом.