Таня Сербиянова - Журfuck

Само собой зашел разговор обо мне. Сестра сразу же внесла ясность.

Теперь я должна, по ее мнению, перейти на очное отделение и учиться, как все. Будто до этого я не училась, и не меня нахваливали и не мои заметки печатали в нашей районной газете? Я бы могла и дальше работать и продолжать, о чем говорила ей.

Главред, молча слушал, не встревал, а потом, ссылаясь на звонки, поднялся из-за стола, вышел и принялся разговаривать, расхаживая по дворцу, а мы остались наедине.

– Ты что думаешь, – продолжала поучать сестра, – проживешь своими писульками в колхазанской газетенке? Вот ты проживешь, а вот за кого выйдешь у себя в колхозе замуж? Интересно знать, за кого же? Есть хоть кто-то у тебя?

С ответом замялась, так как не решалась раскрывать своих опасений. Ведь я тоже сомневалась. Одно дело жить и работать в селе, где остаться на всю жизнь и выйти там замуж, а другое столичная перспектива…

– Ты хоть сейчас понимаешь, Плетнева, что у тебя появляется шанс выйти в люди? Раз твоя сестра вышла замуж за главреда столичного медиахолдинга, то и ты можешь… Вопрос лишь в том, хочешь ли ты? Ты хочешь, Плетнева?! – спросила, очень серьезно, уставившись на меня не мигая…

Я сочла за лучшее промолчать…

Ну, что я должна ей сказать? Рассказать, что не хочу из нашей деревни уезжать и терять связь с бабой и мамкой, что меня, по большому счету там все устраивает?. Что так и буду работать в фотоателье и писать в районную газету, пока не закончу учебу, а там уже, может, буду работать в самой редакции и к тому же мы с Колей…

Сестра тонко почувствовала мои колебания и нежелания, потому тут же, как обухом по голове.

– Ты спишь с ним? – нагло спрашивает.

– С кем? —включаю дурочку, так как не собираюсь раскрываться и палить своего Николая.

– Ну, кто там у тебя… – но это же несусветная наглость, так спрашивать половозрелую девочку! Я просто сбесилась и ей…

– А ты? Ты вот так сразу с ним? Или до него с кем-то еще? От кого залетела и почему я приезжала к тебе? Ты что забыла, как плакалась и мне причитала?

Она сразу же отвернулась и закурила…

Вот так-то! А то, что думала? Раз станет женой какого-то медяного магната, то ей все можно и даже вертеть моей судьбой? И потом, что это за наглость, лезть в мою личную жизнь с ногами, испачканными наглой столичной грязью…

– Ну, хорошо, – говорит, намеренно обнажая ляжку, закидывая ногу за ногу, – не хочешь откровенно, давай по-другому. Вот ты учишься и кем в итоге хочешь стать? Ах, журналистом… – придуряется, как я понимаю. – Ну и поведуй, что должна журналист в первую очередь?

Я ей о гуманизме и справедливости, о стремлении и все такое, чему нас учили, но чему с трудом верила, особенно в последнее время, когда вокруг видела, что жизнью правили все сильные и у кого больше денег.

– Все? Или что-то еще?

– Ну, как-то так, наверное, – ей неуверенно…

– А если скажу, что все это хренотень, что ты тут мне муркала. А знаешь, что главное? —сказала и делает специально долгую паузу, глубоко затягиваясь и меня в сто первый раз, унижая рассматривая…

– Что не так? – спрашиваю. – Разве же не для того учимся? Для чего же еще поступила в университет? Мне, кажется, меня научили, хотя я сама могла…

– А ничего ты сама не могла! – срезает на полуслове. – Нет, грамотность у тебя есть, и ложится слог, но нет в тебе главного устремления…

– Чего же еще? – ей с искреннем недоумением.

– А то, что ты должна всегда продаваться с выгодой! Это понятно?

– Что? О чем ты? Я не была никогда проституткой и не собираюсь ей…

– А придется! Понятно! Раз становишься журналисткой, так научайся себя продавать!

– Что? Я должна, по-твоему…

– Да, да, да! И только так, можно чего-то добиться и выйти в люди, если научишься себя продавать.

– Но я не хочу…

– А надо, Федя, надо… И для начала надо научиться себя показать. Вот ты, я смотрю, красивая девочка, а себя показать не умеешь. Вот я, и даже не возражай мне, себя знаю, я не такая красивая, как ты, а вот видишь, ему показалась как надо и выхожу замуж, а ты с каким-то конюхом в своей деревне на сеновале, а тебе надо здесь, в столице блистать своим красивым телом, умом, чтобы как я. Это тебе понятно, сестра?

– Так, – говорю, чтобы окончательно не поругаться, – наверное, нам пора закругляться. Вон твой уже утонул на диване и, кажется, надо ему отдыхать. Впрочем, как и мне. Так где мне ложиться и как?

Потом непривычно, потому что все практически на виду. Вот же эти стеклянные перегородки! Но как-то, погасив свет, улеглась, а заснуть не могу. Все прокручиваю в голове слова, что я, по ее мнению, непременно должна… Ну конечно, сама себе говорю, я только и думаю, как бы кому продаться…

А тем временем хочу того или нет, до меня доходят звуки того, что сопровождает любовную прелюдию в стеклянном дворце…

А следом!

Я и зарывалась с головой, и уши затыкала, но ничего не помогало, потому как эти стеклянные двери и стены они, как назло, не заглушали звуков, а их еще громче… они как мембраны!

Впервые с таким сталкиваюсь и становлюсь невольной любовной соучастницей…

Через час, наверное, они успокоились, но не я… Мало того что взъерошена, так еще и самой захотелось… И ведь ничего с собой не могу поделать…

И только представление о том, как буду похожа на аквариумную рыбку у них на виду, останавливало, да и нарастающая злость на сестру, на ее поведение и особенно на ее высказывания…

Они уже спали, а я все никак.

Ворочаюсь, глаз сомкнуть не могу и принялась рассуждать.

Значит, так… этой ночью мне надо решать я, либо, разворачиваюсь и уезжаю назад сразу же после свадьбы сестры или же…

Так, а стоит оно того или как?

А может, как сказала сестра, это мой шанс? Конечно, я очень хочу перейти на дневное отделение и в этом стремлении себе не уступлю. А раз так, то…

Значит, решено! Остаюсь и с помощью сестры перехожу на стационар. А что? Здорово, хорошо! Я на журфаке и обязательно буду первая!

Ну, наконец-то отпускает то напряжение, что сначала смущало, потом раздражало, а сейчас… Эх, как бы сейчас я хотела со своим Николаем…

Стала вспоминать, как с ним была счастлива, что испытывала и как миловалась… И наконец-то за воспоминаниями счастливо заснула.

Щелчок по носу

– Не надо, Коля, так очень грубо… – так его останавливаю, хотя сама еле сдерживаюсь и пока не решаюсь.

Он не обижается, отступает и начинает со мною дурачиться, что мне невообразимо в нем нравится.

Мне вообще очень нравится, когда со мной кто—то сексуально играется.

А мой Коля на придумки горазд, к тому же они все с тонкими подколками и не только в мой, но и в свой адрес тоже. А однажды я разыгралась так… Даже не могу сказать, почему так? Может, далеко надо было бежать? Взяла и при нем… И это мне показалось так эротично при нем исходить озорным ручейком. Потом, правда долго не решалась, не то было настроение, да и стеснялась.