Александр Нейман - Вельзевул за кулисами

Ден сидел за компьютером, когда я вошел. Он курил и что-то паял по схеме, висевшей на экране. К потолку поднимались два дымка, от горящей канифоли и сигареты, которую Ден зажимал зубами в уголке рта. Из колонок играла танцевальная музыка, которую Ден, скорее всего, «наваял» сам. Это был один из его повседневных образов: паяет что-то не очень нужное с сигаретой в зубах, под сопровождение заводной музыки лучше всего собственного сочинения, слегка прищурив один глаз от табачного дыма, в маленькой подсобке своего музыкального магазина. В этом же магазине работал и я.

– Привет, – сказал Ден, выпуская дым.

Молча улыбаясь, я прошел в полумрак подсобки. Я сотни раз заставал его вот за этим делом, с этим же сосредоточенным выражением лица и с сигаретой в зубах и, всякий раз мне хотелось широко улыбаться, глядя на него.

– Привет, – сказал я.

– Магазин бы открыть после обеда. Я договорился с Андрюхой, он тебя подменит.– Ден затянулся.

– Давай откроем завтра, – я встал возле столика, на котором лежал паяльник, и стояла баночка с канифолью.

– Сережа, у меня аренда до пятницы, и клиент должен придти за синтюком, – он указал на синтезатор Korg стоявший в торговом зале возле стены. Сам он его видеть не мог со своего стула, и, наугад, указал на его место расположения, сквозь стену.

– Ну ладно, тогда давай писать, – я посмотрел на часы в углу монитора, – уже двенадцать почти. Во сколько ты рассчитываешь открыться?

– После двух, в три может быть, – он задумчиво посмотрел на свою схему, затем потушил окурок в жестяной банке из под кофе, плюнул в нее и воскликнул, – Все! Давай делать!

Ден поспешно убрал недопаянную схему в ящик стола и стряхнул частички мусора и пепла в банку.

– Так, так…. Где у нас тут? – сказал он, близко наклонившись к монитору. – Вот послушай, какая тема, это я сам написал….

На некоторое время мы с головой окунулись в создание «саундтреков», так, с иронией, мы называли все звуки, для наших выступлений, которые создавались в этой коморке. Здесь писались не только шумовые эффекты, но и многие музыкальные фрагменты для отбивок после реприз и миниатюр. Благо Ден немного владел клавишами, недостаточно конечно для сольного концерта, но вполне сносно для пошагового написания фонограмм в несколько дублей и с небольшими репетициями. Я же играл на акустической гитаре, до фламенко мне было далеко, но как ритм гитарист, я был вполне пригоден. Дело оставалось только за качественным сведением фонограммы, но на помощь приходил наш старый знакомый звукооператор из городского клуба.

Вообще, возвращаясь к теме маленьких городов, одним из плюсов в них были обширные знакомства. В нашем случае было просто жизненно необходимо иметь много полезных знакомых. Так как денег катастрофически не хватало, тратить их приходилось с особой осторожностью, поэтому доставать, тот или иной необходимый реквизит по знакомству, за услугу или взаймы было для нас обычным делом. Ден был тут на своем месте. Если нужно было что-то где-то достать, то у него всегда имелся блокнот, в котором было около полутысячи имен и номеров телефонов. Время шло, имен и номеров становилось все больше и, чтобы не забывать, кто есть кто, он под каждым именем с номером писал краткую историю их владельца. Кто, где познакомились, где работает и тому подобное. Со временем часть номеров он перенес в мобильный телефон, но блокнот всегда был при нем. Такая скрупулезность являлась яркой чертой его характера, подчас сложного и необъяснимого, именно по этой причине с ним никто не брался спорить. Он никогда не кричал и редко повышал голос. Спокойный, чуть вальяжный, он всегда приводил веские аргументы по поводу того как нам следует поступать в той или иной сложившейся ситуации.

Во многом своим существованием наша команда была обязана Денису. Именно он в самый отчаянный момент, когда, казалось бы, уже все кончено для нашей команды, мог внезапно внести такое решение, которое являлось дождем в пустыне. Неоднократно, когда все мы держались за головы и нервно курили, решив, что не видать нам никакой четвертьфинальной игры, молча, вставал, доставал из сейфа пачку денег, отложенных им на аренду магазина, и клал на стол. Если же ребята считали, что он не прав, то чаще обращались с претензиями ко мне, чем к нему.

Я познакомился с Денисом на выпускном вечере, в лицее номер восемь. Он вел дискотеку после всех этих торжественных церемоний, а я закончил только что одиннадцатый класс и шатался меж танцующих сверстников по залу. Вообще-то в лицее было строго с дисциплиной, но в этот день взрослые смотрели на все сквозь пальцы и следили только за тем, чтобы выпускники не затевали драки. Благодаря этой праздничной халатности я прилично напился. У меня в желудке были смешаны все виды спиртного, о которых я когда-либо слышал, но львиную дозу занимала самопальная водка по пятнадцать рублей за бутылку. Я помнил, как начал пить, но как закончил, у меня совершенно вылетело из черепной коробки. Пришел в себя я, стоя на улице возле стены, и опираясь на нее рукой. Передо мной лежала кучка рвоты, а голова гудела и это гудение удобряла музыка, которая доносилась из окон над моей головой и вибрация, сотрясающая толстую полуметровую стену лицея. Я стоял в раздумьях: зайти мне внутрь или попробовать оставить на улице все, что еще находилось у меня в утробе. Свежий воздух немного привел меня в чувство, и я решил не пропускать веселья, к тому же мне хотелось найти своих одноклассников и выяснить какого черта они бросили меня одного на улице. Войдя внутрь, я почувствовал себя значительно хуже, я подошел к рукомойникам возле столовой и, совершенно не стесняясь стоявших там завучей, начал жадно пить воду. Должно быть, по моему внешнему виду они сразу поняли, что к чему, но мне было плевать. Я даже не посмотрел ни разу в их сторону. Я был пьян, самоуверен и у меня был праздник, черт возьми. Тогда мне все это казалось невероятно важным. После воды стало лучше, и я решил, что мне стоит покурить. Пошарив в пиджаке, я нашел сигарету в боковом кармане и, конечно же, сломанную.

В самом дальнем крыле здания, которое являлось младшей школой, под лестницей, возле двери, ведущей в подвал, была знаменитая «детская курилка». Младшая школа находилась в удаленной от старших классов части здания, по понятным причинам. Само здание лицея было спроектировано более чем современно. Множество коридоров, которые могли становиться выше или ниже на одну или несколько ступеней и, поворачивая в любую сторону, пересекались с главными учебными корпусами. Такая архитектура могла запутать самого матерого следопыта. Мы шутили, что новичок здесь мог заблудиться и умереть от голода. В общем, внутри наш лицей был похож на огромный космический корабль, а с высоты птичьего полета на геометрически выполненного спрута. Я, было, направился в сторону младшей школы, как откуда-то выскочила высокая светловолосая женщина, в которой я узнал завуча по воспитательной работе. Она, оказалась ко мне спиной, танцуя с учителем черчения. Даже со спины было видно, что делала она это самозабвенно, и при этом никого не стесняясь. По ее откровенным движениям я понял, что она была уже достаточно навеселе. Она извивалась и колыхала своим большим задом. За фигуру ученики прозвали ее грушей. Про нее мой отец однажды сказал: «На такую задницу можно ламповый телевизор поставить». Я, не сводя с них взгляда, медленно, прячась за ее спиной, чтобы не попасть в поле зрения учителя по черчению, прокрался к коридору, ведущему в младшую школу.