Михаил Каншин - Кусочки мозаики. Почти документальные истории

Итак, группа «Гони-М», версия 1.

Андрей Б. Дрюня. Кое-что я о нем уже сказал, а чтобы вы могли лучше себе его представить внешне, скажу, что это мавр! В тот момент, когда он душит Дездемону. Яростная чернявая цыганская физиономия! Только эта ярость добрая. Это энергия! Низкий, чуть с хрипотцой и часто такой же яростный голос.

Игорь К. Гоня. Единственный из нас с хорошим музыкальным образованием и, как мне кажется, абсолютным музыкальным слухом. Во многом благодаря ему в наших песнях такие красивые расклады на голоса. Высокий чистый голос. При этом – детская круглая очкастая физиономия. Она же сохранилась и в пятьдесят – этакий вечный мальчик, большую часть своей деятельности посвятивший космическим станциям (мы же все-таки выпускники факультета аэрофизики и космических исследований), а сейчас работающий в области интернет-технологий.

Александр П. Шура. Как ни странно, хотя к большинству из нас еще со студенческих времен прилипла какая-нибудь кличка, к нему ничего не прилипло. Просто Шура. На мой взгляд, он почти не изменился за пролетевшие 30 лет. Такой же сухощавый и подтянутый. Приятный голос среднего диапазона. Его бесценный талант делать еще что-то руками очень пригодился в то время, когда мы оборудовали свою студию всякой мудреной музыкальной электроникой (плюс, конечно, Секарь. Секарь – он потому и секарь, что разбирается во всем, чем хочешь, и умеет делать все, за что ни возьмется).

Что еще накрепко связано с образом Шуры, сформировавшимся у меня, – это Звездный городок. Его родители были непосредственно связаны с космонавтикой, что, естественно, произвело на меня, поступившего на физтех из далекой российской глубинки, большое впечатление. Шура вырос в Звездном городке, был знаком со многими космонавтами. Там же, в Звездном, большой шумной компанией мы справили студенческую свадьбу Шуры и Натальи, нашей однокурсницы. Потом еще не раз бывали у него в гостях в Звездном, пели, репетировали, даже пробовали делать наши первые записи на его японский магнитофон.

Ну и я, ваш покорный слуга. Михаил К. Майк. Забавно, что одна часть моих друзей зовет меня на французский манер – Мишель. А вот на физтехе прилипло это англоязычное – Майк. Говорят, у меня неплохой голос, хорошо звучащий наверху. Наверное, это так, иначе меня давно бы выгнали за профнепригодностью, так как я абсолютно музыкально безграмотен и не имею врожденной способности петь на голоса. Те партии, которые достаются мне в Гониных мудреных раскладах, даются мне пОтом и кровью. Мужикам приходится запасаться терпением, чтобы дождаться того момента, когда Гоня вдолбит в меня на репетициях то, что нужно.

Таким образом, в нашем распоряжении было четыре голоса и две гитары – на гитарах хорошо играли Гоня и Дрюня. Я и Шура, конечно, тоже бренчали немного, но именно бренчали.

Мы быстро поняли, что хотим не просто петь под гитару, а петь красиво, петь на голоса песни с красивой мелодией и красивыми словами, петь песни со смыслом и чувством. Это стало кредо «Гони-М». Оно остается в силе и по сей день.

Этим составом мы пели вплоть до окончания института. Выступали на «Физтех-песне», постепенно заслужив честь петь большинство песен из традчасти. Пели на множестве других концертов: нас приглашали в другие институты, на сборища КСП и в другие места, где поющий человек с гитарой был основной фигурой. Сразу скажу, что самыми впечатляющими были поездки на «День физика» в НГУ – в Академгородок. Физтех и НГУ, особенно физфак, как-то сразу сдружились между собой. И это, как будет видно из дальнейшего, имело большие последствия для некоторых из нас.

Окончен институт.

Дрюня уехал в Академгородок – сказались тесные связи с НГУ, c клубом «Квант». Сказалось влияние духа и той непередаваемой атмосферы научного творчества (и не только научного!) в Академе, которую мы все прочувствовали во время нескольких наших поездок.

Шура рванул с А. С. на Сахалин – дань романтике путешествий и увлечению физикой моря и океанологией.

Меня забросило в Киев – в Союзе микроэлектроника (да-да, не удивляйтесь, именно микроэлектроника. Судьба довольно прихотлива, и парнишка, закончивший факультет аэрофизики и космических исследований, оказался вдруг молодым специалистом по разработке программных средств для проектирования интегральных схем – чипов) была сосредоточена в довольно ограниченном количестве мест, и судьба выбрала именно Киев.

Гоня остался один – двигать вперед советскую космонавтику в подмосковном Калининграде, теперешнем Королеве, и… продолжать дело «Гони-М». Это, так сказать, «по факту». Как говорит сам Гоня, у него и в мыслях этого не было, это Секарь (см. ниже) подвигнул его на это.

После нескольких промежуточных вариантов наконец сложилось новое звучание «Гони-М». «Гони-М», версия 2. На этот раз это было трио. К Гоне примкнули Секарь и Вредный. Это был новый виток истории «Гони-М». Качественный скачок.

Андрей К. Секарь. Этот – наш, с физтеха. С ФУПМа – факультета управления и прикладной математики. Мы были знакомы с ним еще со времен «Гони-М» версии 1, участвовали вместе в концертах, где он выступал или сам по себе, или с кем-то. Низкий красивый глубокий голос. Наши басы. Бородатый былинный русский богатырь. Высочайший специалист в области радиолокации и специализированного ПО. В области музыкальной теории ему тоже палец в рот не клади. В обсуждениях и спорах Секаря и Гони как раз и рождались уникальные и красивейшие расклады по партиям наших песен.

Юрий А. Юрик. Подпольная кличка – Вредный (это тот самый случай, когда кличка совершенно не соответствует реальности, более того – противоположна ей). Единственный из нас не с физтеха. Московский педагогический институт. Что-то связанное с географией, биологией, природой. Некоторое время изучал птиц, ездил в экспедиции по всей стране, от пустынь Средней Азии до заполярной тундры, от Кавказских гор до сибирской глухомани.

И вот где-то в глубинах Сибири в одной из научных экспедиций (Секарь с Гоней в те времена в свои отпуска тоже забирались с сибирскую глушь, подальше от столичной цивилизации) пересеклись пути всех троих участников будущей «Гони-М» версии 2. Где-то там, в таежной глуши, они пели все вместе у костра и не могли не почувствовать, как гармонично в этом трио звучат их голоса. Чистые Гонины верха, глубокий бархатный низ Секаря и приятного тембра центровой голос Вредного, ведущего, как правило, основную мелодию.

Байки, которые рассказывали об этих таежных экспедициях Секарь, Юрик, Гоня на наших четвергах на Петровско-Разумовской (см. ниже), достойны особого внимания. Приключения в духе Мамина-Сибиряка, встречи с уникальными людьми (один Мика Тарковский – внук Арсения Тарковского и племянник автора «Зеркала», «Андрея Рублева», «Соляриса»… – чего стоит) … Но это совсем другая история, которая требует отдельного рассказа.