Оля Маркович - Предатели. Цикл рассказов

– Эка тебя понесло!

Она обмякла. Стасов понял по ослаблению мышц, что девушка пожалела о спитче.

– Ладно, прости. Я не хотел. Увидел реакцию и не смог не дожать. Я понимаю, о чем ты, мы просто проводим время, пара дней, и все, ты не хочешь, чтобы я лез в твою жизнь с грязными ногами, принято! – Он встал с дивана и подошел к ней вплотную. Она молча перебирала пальцами нарезанную траву. – Ты обычно непробиваемая, меня завела твоя уязвимость.

– Пробил, мистер Стасов, – она улыбнулась, и в ее желтоватых глазах заплясали искорки. – В слабостях вся правда, но это большая роскошь – давать топтаться на ней. Я стараюсь не давать этого делать никому. Но я не в обиде. Иногда хорошо выпустить пары, сказать что думаешь кому-то вроде тебя. – Она улыбнулась с вызовом и снова стала той знакомой ему Стасей, самоуверенной чудачкой.

– Кому-то вроде меня? Звучит не как комплимент, но будем считать, что мы квиты. – Он взял с доски щепотку ароматной зелени и насыпал в рот. В составе чувствовалась кинза, перебивающая прочий аромат.

Стася выставила на стол яства. Сев на стул, подобрала одну ногу под себя. Из приборов в сервировке участвовала только вилка.

– А нож можно? Я без ножа не привык.

– Ты серьезно? Омлет ножом будешь есть?

Стасов не ответил. Демонстративно поднялся из-за стола и стал выдергивать ящики на кухне один за другим.

– Не омлет, а скрэмбл.

Девушка закатила глаза.

– Справа, крайний. – Она жевала завтрак за обе щеки. Казалось, ей доставляло удовольствие обилие соусов, в которые она макала ломтики хлеба, насаженные на вилку кусочки омлета и все съедобное, что попадало под руку.

– Ты дикая, – заметил Стасов и принялся аккуратно делить скрэмбл на маленькие ровные части. Соус, в который девушка залезла ломтем чиабатты, разлетелся алыми брызгами в стороны, и тут уж гость не стерпел: – Это хорошо, что мы с тобой на свидание в рестик не ходили, со стыда бы сгорел!

Стася странно улыбнулась, утёрла рот тыльной стороной ладони так, что еще больше размазала по щекам рыжий соус.

– Почему сгорел бы? Еще сгоришь.

– Так уверена? – Стасов не предполагал сильно продлевать их близкое знакомство.

– А ты что, совсем ничего не помнишь? – девушка даже немного расстроилась. Или сделала вид.

– Чего не помню?

– Ну про «Статус-кво»?

– А что с ним?

– Ты меня пригласил. – Стася смотрела на мужчину удивленно.

Стасов понимал, что она не могла знать про его любимый ресторан и раз апеллирует названием, значит, что-то такое было. А уж чего-чего, а слово свое он старался держать. Может, он и был последней сволочью, но от обещаний своих никогда не отступался. Да, сливался, уходил от ответов, выкручивался и избегал прямых обещаний, но если уж давал слово, то выполнял. Мама так с детства приучила. Любила она, учитель русского языка и литературы, повторять: «Пушкин, Лермонтов и столько светлых умов за одно мужское слово, за честь и достоинство полегли. Так вот, как они, не надо, но поучиться у них есть чему. Если сказал, то делай! Закон простой. Таких мужчин уважают. А главное, сами такие мужчины уважают себя».

– Пригласил, значит, идем. А когда?

– Так сегодня вечером.

– Хм, ну, значит, еще один вечер вместе?

– Ну выходит так. – Стася замолчала. – А ты вообще ничего не помнишь? – На этих словах она стала румяной, почти как соус, размазанный по лицу.

– А что я должен помнить?

– Не могу тебе сказать.

– Почему это?

– Ты не поверишь. Подумаешь, что вру. Только мне это не надо. Так все и было.

– Что тебе не надо?

– Ну врать об этом.

– О чем?

– Ну о том.

– О чем о том? Ты меня запутала совсем.

– Ну о том, о чем я не хочу говорить, о том, что было, но во что ты не поверишь, потому что решишь, что я вру. А мне об этом врать незачем. И поэтому я молчу.

– Но ты не молчишь.

– Очень даже молчу.

– Очень даже не молчишь, а интригуешь и наводишь тумана, чтобы побольше придать этому значения.

– Вот так и знала, что так подумаешь. Поэтому и не хотела говорить.

– Но сказала.

– Ничего я не сказала.

– Ой, ладно. Чую неумелый блеф. Что я такого мог сказать-то удивительного?

– Сказал, что любишь меня, – выдала она фразу на одном дыхании.

Стасов заржал, и еда полетела у него изо рта.

– Да я в жизни никому ничего такого не говорил.

– А мне сказал. И еще кое-что.

Стасов изобразил удивление и приглашающе закивал.

– Сказал, что я даже сама не представляю, какая я.

– Какая?

– Не знаю, ты был сильно пьян и не мог подобрать слов. Чесал затылок и хмурился, но все не мог сформулировать.

– И все это после пятнадцати минут, проведенных с тобой на корпорате? – Это прозвучало довольно саркастически. – Ну расскажи, расскажи подробнее, что еще там было?

– Стебешься? Но, знаешь, выглядел в этот момент ты очень даже серьезно. И, я бы сказала, даже немного жалко.

– Жалко?

– Ага.

– Чего это?

– Ну ты подходил ко мне три раза и приглашал с тобой выпить. Я каждый раз тебя посылала, потому что знала, что ты тот еще. Но на третий раз ты схватил меня за руку и потащил к бару. У бара ты уставился на меня, пока нам готовили апероль, и говоришь: «Можно я тебя поцелую, ну пожалуйста!» Я, конечно, отказалась. Тогда ты полез, и пришлось тебя оттолкнуть. И тогда ты снова так жалобно говоришь: «Ну пожалуйста, мне это правда очень нужно»!

Стасов расхохотался.

– Это какое-то очень дешевое НЛП. И чего?

– Не сработало.

– А-а-а, что-то такое припоминаю. Помню, как приятно было, и непривычно, что я дотрагиваюсь до девичьих губ, а они целомудренно сжаты. И почему же я был жалким? Из-за этого?

– Неа. Из-за того, что все смотрел на свой телефон, а там был в контактах открыт номер какой-то Оли. Ты много раз ей набирал, а она не отвечала.

Тут лицо Стасова переменилось. Он посерьезнел.

– А в любви я тебе до этого признался или после?

Стася не понимала, какое это имеет значение.

– После. В конце самом. Когда я села в такси. Ты мне его заказал, вышел в одной рубашке меня провожать. Было не по-летнему прохладно. Ветер завывал. Я села в тачку. Смотрела на тебя. У тебя зубы стучали. Хотя, может, от волнения. Ты так хорохорился. И тут вот и сказал. Потом хотел уйти. Опустил голову. А я просто тебя за рукав затянула в салон. Ты плюхнулся рядом и положил голову мне на плечо. Заснул. И у тебя даже слюна чуть в декольте мне вытекла.

– Стыд-то какой.

– Да не, нормально. Это было лучшим моментом вечера. Потому что только в нем ты не рисовался.

– Любишь жалких?

– Настоящих люблю.

– Значит, и пиджака моего с документами тут с нами нет?

– Ага, все в офисе осталось. Хорошо, что мы не на выезде отмечали. Думаю, там, у нас, в безопасности доки твои.

Стасов кивнул и почесал затылок.