Александра Гусаревич - Когда увидишь меня – плачь

Том дал ей выговориться, потому что сам размышлял о том же весь остаток вечера до возвращения домой. Он не избавился от сомнений и был далёк от слепой пламенной веры, в которую фанатично ударился Адам, но что-то – возможно, еле живая надежда, заставляло Тома допустить, что где-то в их рассуждениях есть брешь. Допустить, что какое-то важное звено ими упущено – просто потому, что им так мало известно. Но он не знал, как донести это до Полли, пока она взвинчена.

И всё же решил попытаться.

– Ты права, это нелогично. Но сама подумай, откуда взяться правдоподобной версии, когда мы толком ничего не знаем? И всё-таки… Есть у меня одна мысль…

Полли упёрла руки в бока и воинственно воззрилась на Тома.

– Какая?

– Вся эта история с аннуляцией Шерманов была только предлогом, чтобы прибрать к рукам Оскара. Зачем-то он был очень нужен Псам, и они нашли способ полностью подчинить его себе. «Добрые люди» предупредили об опасности и помогли с побегом, но на самом деле только загнали его в ловушку, и дверца захлопнулась. Адама не стали убивать, чтобы сделать заложником, и теперь Оскару остаётся только работать на правительство, чтобы с братом ничего не сделали.

Пару секунд Полли глядела на него так, будто не верила своим ушам, а затем демонически расхохоталась. Том дал ей время переварить очередную бредовую идею, и воспользовался минуткой, чтобы разлить остатки вина. Отсмеявшись, она плюхнулась на табурет напротив него, поставила локти на стол, уронила подбородок на скрещенные пальцы и деловито спросила:

– То есть ты всерьёз говоришь, что твой лучший друг, которого ты знал с восемнадцати лет, с которым ты вместе работал на велозаводе, чуть ли не каждый вечер выступал в «Джине с молоком» или выпивал у нас дома, – настолько уникален и незаменим, что Управление разработало целую сложную операцию ради него? Ты точно про того самого Оскара, у которого образование десять классов и который всю жизнь, вплоть до аннуляции Шерманов, перебирал детальки на заводе? Ну ладно, на гитаре он неплохо играл, но всё остальное, уж прости за откровенность…

– А почему бы и нет, чёрт возьми?

– Боже мой, Том! Когда мы строили все эти теории, это же было не всерьёз! Ты ведь знал его, ну какая разведка, какой шпионаж?

– Дураком он не был, – тихо и твёрдо сказал Том. – А что до образования, так и мы с тобой не выпускники Академии, правда? Однако это не мешает кое-кому из нас иметь интересную халтурку помимо основной работы.

Повисла напряжённая пауза. Полли отвела взгляд и сосредоточенно крошила пальцами салфетку, которая опадала на стол невесомыми белыми хлопьями.

– Хорошо, – произнесла она наконец, уже спокойно. – Допустим на секунду, что это не бред. Но какой смысл Оскару связываться с Адамом? Тот всё равно ему ничем не поможет.

– А что если он и не рассчитывает на его помощь? Вдруг Оскар хочет, чтобы Адам просто поверил в то, что он жив, и убедил в этом нас? Тебя .

На этот раз Полли подняла на него глаза.

– Просто допусти такую возможность. Ты можешь спросить Яна, а он – навести справки. Тебе ведь это ничего не стоит. Никакого риска. Нам ни разу не пришло такое в голову за одиннадцать лет просто потому, что мы не сомневались в смерти Оскара, но ты только представь, если всё это окажется правдой.

Голос Полли прозвучал глухо.

– Как он мог знать о Яне?

На этот вопрос ответа у Тома не было. Если так подумать, сказал он себе, задаваться им вообще не стоит, ради собственного душевного спокойствия. Но было слишком поздно. Кажется, Полли впервые приняла его слова всерьёз и крепко задумалась. Том с самого начала аккуратно подводил её к разговору о старом приятеле, ведь, в сущности, это было единственное, чем они могли помочь Адаму. Но только теперь ему пришло в голову, какая опасность, возможно, над ними нависла. Если Оскару в самом деле известно о Яне, то кому ещё?

Том отмахнулся от тревожной мысли. Пока это всего лишь одна из догадок, пусть на вид чуть менее безумная, чем остальные. Переживать стоит тогда, когда (точнее, если) Ян что-нибудь выяснит.

Покончив с картошкой, Том уложил на неё сверху кусочки курицы и отправил противень в разогретую духовку. Затем налил себе кофе, устроился на диване и щёлкнул пультом. По первому каналу в тысячный раз крутили «Гарольда и Лиззи», бесконечный ситком, который он давно знал наизусть. Бормотание на экране и закадровый смех помогали расслабить мозг, и Том не стал переключать на новости или дневное ток-шоу, чтобы не вслушиваться в трёп ведущих.

В конце концов Полли согласилась, что поговорить с Яном – разумная мысль. Она не была от неё в восторге и по-прежнему беспокоилась о том, чем может грозить разоблачение её маленького секрета, но другого выхода не было. Том вздохнул с облегчением, когда закончился их непростой разговор, но полночи потом не мог уснуть, несмотря на плескавшуюся в желудке бутылку вина.

Вечер наступил неожиданно скоро. По квартире разливался аромат запечённой птицы, а Том так и сидел на кухне, дурея от телепередач и допивая четвёртую чашку кофе.

Они разминулись всего на три минуты – сперва в квартиру ввалилась Полли, на ходу скидывая ботинки с усталых ног и швыряя пальто на комод в углу прихожей, а потом раздался условный стук в дверь – два коротких, один длинный, и на пороге возник Адам.

Щедро промоченные ливнем, они расселись на кухне и с жадностью набросились на еду. Прижимая к щеке прохладный запотевший бок винного бокала, Том стоял у холодильника и наблюдал за ними с умилением бабушки, которую навестили голодные внуки.

Полли пустилась в долгий рассказ о рабочем дне, и он не мешал ей. Адам выглядел загруженным мыслями, и ему явно требовалось время, чтобы расслабиться, а лёгкая болтовня Полли вполне могла в этом помочь.

– Ну и денёк был сегодня, я думала, просто рехнусь под конец. Инга заболела, и мне пришлось взять троих её клиентов, один из которых был Виктор.

– О нет, только не Виктор! – с энтузиазмом подхватывал Том.

– Да-да! И мало ему было наговорить дежурных гадостей – в конце концов за этим он и приходит, все давно привыкли, но он и чаевых не оставил. Я правила стрижку трижды. Трижды! А этот гад напился моей крови и ушёл как ни в чём не бывало, – она потянулась сладко, до хруста костей. – Кажется, завтра не разогнусь. За целый день не присела ни на секунду, да ещё и без обеда осталась.

Том сочувственно покивал и сделал приличный глоток. Полли развивала тему, засыпала их рабочими байками, трещала без умолку, заполняя собой тишину кухни, которая была бы сейчас вовсе некстати.

Адам, казалось, совсем её не слушал и отчаянно налегал на вино. Том украдкой поглядывал на него, беспокоясь, как бы тот с непривычки не напился раньше времени. Он заметил графин коньяка на его столе накануне, и это уже настораживало, ведь Адам никогда не был большим любителем выпивки.