Аскольд Де Герсо - Нераскрытая тайна гибели Моррисона

Известие о шторме, о котором писалось в депеше, вполне могло дойти до слуха нового штурмана и следовало выяснить: не передумал ли он относительно похода. Всё складывалось не самым лучшим образом для предстоящего предприятия, но Моррисон и думать не желал откладывать задуманное.

Войдя в дом, он никак не проявил свою озабоченность из-за полученного известия, кроме того, что вечером думал отговорить супругу от совместного путешествия. Весь его вид говорил о хорошем расположении духа.

– Сэмюель, что хотел тот джентльмен, дожидавшийся тебя? – поинтересовалась Элис.

– Так, ничего особенного. Энтони Говард прислал с запиской о нашем путешествии. Ты же сама, Элис, прекрасно знаешь о его мании быть первым в освещении каких-либо событий: будь то рождение первенца у какой-либо знаменитости или как наше путешествие. В городе не столь много событий происходит и вот ему приходится держать ухо востро и опережать своих коллег… – нашёлся Сэмюель в ответ на вопрос супруги.

– Неудивительно, – согласилась Элис с его ответом, – от этого зависят его доходы. – Элис по всему видно было, что Сэмюель сказал правду и удовлетворилась его рассуждениями.

Наскоро пообедав, он, сославшись на неотложные дела, покинул дом. И последний довод был чистой правдой. Всю дорогу до соседнего города он ехал и думал о новом штурмане и задуманном. Если этот штурман тоже откажется, тогда для поиска нового кандидата не остаётся времени, которого и без того ничтожно мало. Пока он так размышлял, экипаж въехал на улицы города.

– По какому адресу направимся, сэр? – обратился кучер.

– Монтгомери-стрит, пять, – ответил он.

– Будет сделано.

И вот он, дом пять. Неприметный среди однотипных домов, в которых живёт большинство горожан. Выйдя из экипажа, Моррисон вошёл в дом и поднялся по некрашеной, отзывающейся на каждый шаг скрипом, лестнице на второй этаж и постучался в дверь прямо перед собой. За дверью послышались шаги и в открывшемся проёме двери появилось лицо штурмана, как если бы он только и дожидался кого-то.

Мужчина лет около сорока с шкиперской бородкой в которой успела наметиться седина, придающая его внешности вид бравого морского волка, побывавшего не в одной схватке с пиратами. Именно такими обычно писатели, увлекающиеся морской тематикой, описывают штурманов на королевском флоте.

– Добрый день, Джеральд Симпсон, – поприветствовал Сэмюель хозяина жилища.

– Добрый. Если не ошибаюсь, вы и есть Сэмюель Моррисон?

– Да.

– Отлично. Мне импонирует знакомство с вами…

– Джеральд, мне хотелось бы уточнить и быть уверенным: вы не передумали?

– Тысяча чертей! Джеральд не из тех, кого пугает море, он жаждет морских приключений. И что же мы стоим на пороге, господин Моррисон, проходите в моё скромное жилище.

Жильё, как назвал своё пристанище Джеральд, представляло собой небольшую комнату и примыкающую к ней кухню. На полочке, прибитой к стене стоял макет парусного фрегата, у самого окна, засиженного мухами, примостился столик, служивший штурману и рабочим, и обеденным столом.

– Не обращайте внимания на некоторый беспорядок, – в своё оправдание произнёс Джеральд. Хотя что за дело Моррисону до убранства, ему куда важнее согласие штурмана и только лишь, но он ничего не ответил. Тем более, ещё на пороге последний выразил свою готовность и только расположение к нему не позволило ему сразу же покинуть гостеприимного хозяина. Ещё раз обговорив все финансовые тонкости, Моррисон откланялся и поехал обратно. Сердце его ликовало. Всего сутки, двадцать четыре часа, и его «Селестина» выйдет в море. А в бортовом журнале шхуны появится первая запись. Ему и в голову не приходило, со сколькими неприятностями доведётся столкнуться в море и вернётся ли он обратно. Но не будем забегать вперёд, позволяя повествованию развиваться не спешно, следуя ходу событий.

И вот настал тот долгожданный момент, когда на берегу собралась пёстрая толпа провожающих. Сэмюель Моррисон предыдущую ночь провёл на шхуне и сейчас ожидал прибытия семьи. Как он ни отговаривал супругу, она ни в какую не желала оставлять его одного. Среди провожающих Сэмюель заметил репортёра Энтони, порывавшегося взойти на борт, что ему никак не удавалось. Элис с дочкой и те едва смогли пройти сквозь эту шумную толпу. Единственное, кто не привлёк ничьё внимание, так это мальчуган с бедных кварталов. Он стоял поодаль и наблюдал за происходящим не отрывая взгляда.

Из воды показались лапы якорей и уже ничто не удерживало шхуну у берега. Матросы со сноровкой, которой позавидовали бы даже обезьянки забрались по вантам и вскоре судно покрылось облаком белоснежных парусов. Корпус шхуны вздрогнул и начал движение в сторону от берега, всё больше и больше отдаляясь. Дамы замахали шляпами, в ответ с парусника Элис раза два помахала и всё. Ветер, наполнивший паруса, неудержимо гнал шхуну вперёд. Боцман, стоя на палубе, отдавал команды, выполняемые неукоснительно.

Вскоре берег стал виден узкой полоской, вокруг простиралось бескрайнее море. Шхуна то зарывалась форштевнем в волны, то напротив задиралась, увеличивая ход. С лица Сэмюеля не сходила улыбка. Сколько времени было затрачено, сколько сил и вот оно… свершилось. Элис и дочка не выходили из каюты потому, как Сэмюель опасался за жизнь дочери.

Уже около пяти часов они находились в открытом море и ничего не предвещало беды. Моррисон не забыл о штормовом предупреждении и готов был ко всему. Но пока же всё шло по задуманному, погода благоприятствовала их предприятию. Ветер и тот дул в заданном направлении и им не приходилось лавировать, меняя галсы, что значительно замедляет продвижение вперёд. Экипаж шхуны занимался тем, что утром драил палубу, подтягивал ослабившиеся фалы и только. Изредка на зеркальной поверхности моря показывались летучие рыбы, что стремительно вылетали из воды и так же скрывались в пучине. Единственное, что им ещё ни разу не довелось увидеть чёрный треугольник плавника акулы, которыми славились эти места. Солнце, начищенной до блеска золотой монетой, продолжало палить, несмотря на то, что полдень остался давно позади. До этого момента всё шло, как нельзя лучше, но разве можно предсказать что-либо на море. Уже на самом закате дня всё вокруг стало стремительно меняться. Моррисон ещё надеялся, что как-нибудь да обойдётся и по единственно этой причине пытался сохранять хладнокровие. Но насколько долго хватит его выдержки, он и сам не смог бы сказать уверенно. Джеральд, зная все тонкости морских течений, выразил свой взгляд на происходящее: они захватили край шторма и вскоре всё переменится. Боцман приказал добавить паруса, чтобы насколько возможно увеличить скорость и покинуть район.