Олег Белоусов - Сборник из двух рассказов, повести и романа. Том 2

Коля Могилевский шёл за пожилым тюремным надзирателем, у которого на худых ягодицах поблескивала тёмно-синяя ткань брюк галифе, что сохранились у него, видимо, от старой формы работника НКВД. Колю внутренне трясло от страха перед встречей с неизвестными сокамерниками. В КПЗ ему много рассказывали о чудачествах малолетних преступников по отношению к новым узникам. На Колю угнетающе действовала и огромная толщина старой кладки стен, которую он определил по большой глубине проёмов для дверей в камеры. Вот наконец коридорный охранник остановился напротив одной двери, глянул на пластиковую табличку в руке, стёр на ней что-то ластиком и написал карандашом вновь. Потом коридорный сдвинул форменную фуражку с красным околышем на затылок, посмотрел в глазок и крикнул кому-то громко в камеру:

– Ну-ка отойди от двери! Кому я сказал?! – Охранник начал открывать дверь. Засовы шумно лязгнули, и после двух оборотов большого ключа в замке, дверь с трудом распахнулась. – Заходи! – опять громко рявкнул рябой худощавый охранник, обильно политый утром после бритья тройным одеколоном, и Коля с тяжёлым тюком матраса едва протиснулся внутрь камеры, больно задев при этом спину о железный косяк двери. Манера громко выкрикивать команды больше говорила о скрытом страхе охранника, чем о его смелости перед открытой камерой с арестантами. Узники порой нападают на работников тюрьмы и захватывают их в заложники. Это подтверждалось и в том, что закрыв дверь за Колей, пожилой служитель тюрьмы тут же открыл кормушку и сказал в камеру: – Если ещё раз увижу, что загораживаете глазок – в карцер посажу! – Как только кормушка закрылась, кто-то сказал Коле, кого он не видел из-за матраса в руках:

– Бросай сюда! – Коля повернулся чуть боком, чтобы увидеть, куда именно ему предлагают положить вещи. В узкой камере с цементным полом стояло четыре двухъярусные металлические шконки, по две у противоположных стен. Слева у ближайшей к двери шконки на втором ярусе было не занято. Коля закинул матрас с вещами и огляделся. В тюремной камере из-за большого окна с выгнутыми жалюзи было светлее, чем в полуподвальной КПЗ без окна и с тусклой маленькой лампочкой за плотной сеткой, но табачного дыма в тюремной камере оказалось намного больше. Взрослого арестанта среди малолетних узников, как предсказывали в КПЗ и как показалось Коле, он не обнаружил, и это ещё больше расстроило его. Потом Коля понял, что в камере два взрослых человека. Второго взрослого совершеннолетнего узника посадили к несовершеннолетним подследственным из-за того, что он был побит во взрослой камере и его временно подсадили вторым взрослым к малолеткам.

– С какой стороны этап? Со стороны Ялты или со стороны Джанкоя? – спросил один из взрослых. Это оказался парень с выпученными нагловатыми глазами, с белыми коротко стрижеными волосами, с толстыми красными губами и со щербинкой в передних верхних зубах. На его бледном лице красовались две крупные тёмно-коричневые родинки – на правой щеке и на подбородке. Рядом с блондином внизу с торца кровати сидел второй взрослый узник, который тоже был коротко стрижен, но с чёрными волосами и с прыщавыми пухлыми щеками. Второй взрослый молчаливый парень с каким-то потухшим и неуверенным взглядом не сказал ни слова. Несмотря на то, что оба взрослых арестанта сидели, Коле стало понятно, что они значительно крупнее и выше его.

– Со стороны Джанкоя, – ответил Коля.

– Как тебя зовут? – опять спросил губастый альбинос.

– Николай.

– Коля, встань ненадолго на «волчок». Если «пупкарь» будет смотреть и кричать, то сразу не отходи. Пока я тебе не скажу – не отходи. Понял?! – Коля чуть подумал и молча встал спиной к двери, затылком закрывая «глазок», разумно не желая тотчас ссориться в камере. В КПЗ районного отдела милиции Коля узнал, что охранники всегда очень сильно ругаются, если кто-то из заключённых случайно или намеренно закрывал видимость через глазок. Это могло кончиться вызовом в коридор и побоями, что только что подтвердил тюремный охранник, который привёл Колю в камеру. Коля предположил, что раз губастый и пучеглазый парень просит его сделать то, за что могут побить охранники, то значит, пока его определи, как не очень уважаемого новичка. Коля стоял и гадал со страхом, что же сейчас такое намерен сделать в камере блондин, ради чего его, новенького, попросили закрыть «глазок». Сколько в тревоге Коля не перебирал возможные варианты предстоящих событий, он никак не ожидал следующего действия. Губастый блондин повернулся к сидящему с ним рядом соседу и негромко потребовал:

– Давай быстро закончим. – Коле стало понятно, что его приход в камеру прервал какое-то запрещённое занятие. Оба высоких парня поднялись с кровати и крупный черноволосый парень, расстегнув пуговицу на поясе брюк, спустил с себя штаны вместе с трусами. Затем черноволосый встал коленями на цементный пол, а телом лёг с торца кровати на матрас, предоставив свой оголённый белый зад стоящему позади губастому блондину. Блондин в течение нескольких минут насиловал черноволосого парня. Через пять минут все закончилось. Коля стоял, как поражённый молнией. Никогда прежде ему не приходилось видеть сексуальную близость между мужчинами. Несмотря на то, что Коля доучился до десятого класса общеобразовательной школы, до попадания в КПЗ он даже не догадывался, что между мужчинами возможен половой акт, подобно тому, как это происходит между мужчиной и женщиной. За все время соития пассивный участник не издал ни единого звука, будто это было привычное для него дело. Губастый, надевая штаны, повернулся к Коле и спросил улыбаясь:

– Будешь?

– Нет-нет… – оторопев и замотав испуганно головой, ответил Коля, больше всего желая, чтобы и другой участник поскорее надел штаны и тем самым позволил бы ему отойти от опасного «глазка». Всё это время остальные пять сокамерников, которые своей скромной комплекцией походили на обычных детей пионерского лагеря, сидели на своих шконках и о чем-то говорили между собой, дымя завёрнутой в газету махоркой, не удивляясь нисколько тому, что только что проделали два совершеннолетних узника, помещённые к ним, к малолеткам, в камеру следить именно за порядком. Коля отошёл от двери и, скрывая тщательно волнение от увиденного, произнёс:

– Какие толстые стены в тюрьме… – Губастый, как старший и главный в камере среди арестантов, заметил со знанием дела:

– Эта тюрьма ещё при Екатерине построена. Своими очертаниями сверху тюрьма напоминает букву «Е». Вернее, первый этаж был построен при Екатерине, а все что выше – при советской власти достроено. Эта тюрьма знаменитая. В этом году здесь снимали художественный фильм «Девушка из камеры №25». Пацаны на этапе рассказывали, что именно в этом корпусе на первом этаже снимался фильм, – сказал губастый сокамерник. Коля постарался вспомнить фильм, потому что где-то встречал это название. Но только ночью после отбоя, когда Николай долго не мог заснуть от шокирующего впечатления, которое произвёл на него половой акт между совершеннолетними губастым блондином и чернявым молчуном, ему вдруг вспомнилось, что в Москве он видел афиши с анонсом фильма «Девушка из камеры №25». На рекламных плакатах была нарисована девушка на фоне тюремной решётки с маленькими фигурками немецких офицеров, а внизу было написано, что скоро в прокат выходит фильм грузинской киностудии.