Саша Шумаков - Осьминог

В могиле лежала верхняя половина лабрадора. Задних ног не было, вместо этого из обрезанного корпуса торчали позвоночник, спинной нерв и кишки. Среди кишок Бари лежала печень – огромная, почему-то зеленого цвета. Генри видел, как она пульсирует. Пес смотрел на хозяев и жалобно скулил. Пытаясь вывернуться и встать, он беспомощно дергал передними лапами в воздухе, вытягивая их на всю длину.

Японец-могильщик стал теснить их от ямы, давая понять, что пришло время закапывать собаку и надо уходить. Генри хотелось остановить это, быть с Бари до конца. Нужно как-то объяснить японцу, чтобы тот понял, как важно Генри остаться рядом с Бари и не позволить ему страдать в одиночестве. Сейчас он вспомнит, что нужно сказать. Какие-то слова вертелись в голове. Он достал из кармана овальный брелок, во сне он не понял, что это за предмет, но прочитал с экрана:

Точно! Вот они, эти слова. Генри нашел то, что искал.

Японец все теснил их, и родители уже отошли метров на двадцать от могилы. Они стояли, не шевелясь, как вкопанные. Генри стал напирать на японца. Он подвигал его назад, к Бари, повторяя ему в лицо: «Старый пруд», «Старый пруд». С каждым повторением ему удавалось сдвинуться на шаг ближе к Бари. Он слышал, как пес скулит и зовет из ямы. Но когда до Бари оставалось несколько шагов, ноги Генри точно отнялись, и он не мог сделать ни шага ближе. Японец посмотрел ему в глаза. Генри размахивал руками, стараясь достать до могильщика, врезать ему или уцепиться за него и подъехать к яме, как на буксире. «Старый пруд», «Старый пруд», – повторял он умоляющим тоном, но японец только отрицательно покачал головой. Он отвернулся от Генри и, взяв диковинную лопату с двойным древком, стал закапывать яму. Пес заскулил громче, затем залаял.

«Старый пруд!», «Старый пруд!», – в отчаянии кричал Генри, пытаясь пошевелиться.

«Старый пруд!» – Японец только черпал новые комья земли и не оборачивался.

«СТАРЫЙ ПРУД!» – Генри орал, что было сил. Бари выл из могилы.

Он проснулся, когда в комнату вошли родители. Мама смотрела на него испуганно. Генри не мог вспомнить подробностей того, что ему снилось, не помнил, о чем кричал. Перед глазами стояло только располовиненное тело Бари, которого хоронили заживо. Генри заплакал.

Профессору 30 лет. Сегодня день его рождения. Он идет по улице и смотрит по сторонам. Он закончил третью степень, получил пока только доктора, но еще с университета все зовут его Профессором. Наверное, сказалась привычка носить один и тот же костюм и еще склонность беспрестанно учиться. Некоторые называли его усердие в учебе «занудством», стали поддразнивать, потом один студент назвал его «Профессором», и кличка сразу к нему приклеилась. Кое-кто из однокурсников не вспомнил бы, как его зовут на самом деле, а среди поздних знакомых нашлись бы и те, кто знал его только под этим прозвищем.

Профессор вовсе не зануда, он просто педантичен.

Месяц назад умерла его мать, а сегодня день его тридцатилетия. Утром он встал, надел спортивные штаны и кофту с капюшоном, взял рюкзак, сложил в него какие-то вещи и поехал в пригород за восемьдесят километров от дома. Таксист, излишне приветливый и разговорчивый для утреннего часа, обратил внимание на спортивную одежду и спросил, едет ли его пассажир на тренировку. Профессор соврал, что присматривает дом в пригороде, а заодно, если позволит время, хочет пробежаться на свежем воздухе.

2

Профессор вышел из машины и гуляет по незнакомому пригороду, идет, не зная куда. Прохожие без лиц идут ему навстречу. Он заехал сюда неизвестно зачем и теперь просто шагает по улице. Недавно Профессор защитил докторскую. Скоро он получит должность врача в больнице. Давно пора, после долгой практики. За усердие и успехи ему предложили место в отделении и свой кабинет.

Одинаковые люди. Одинаковые дома. Ужасно хочется есть. Голод сверлит в нем дырку. Сверлит который год. Как сверлят коренной зуб. Профессор не любит дантистов. У него прекрасные зубы. Он совершенно не боится боли, его не пугает наркоз. Но этот запах, запах жженой кости, раздражает, заставляет слюну клокотать в гортани, пузыриться и течь по небу.

Голод сверлит в нем дырку. Он идет по улице. В прошлом году он убил крупную собаку на пустыре. Она отбилась от стаи, и он убил ее камнем. Кожа разошлась у нее на голове, открыла череп. Потекла кровь. Собачья кровь. А месяц назад умерла мать. Тоже расшибла голову. У нее были первые признаки болезни Альцгеймера или деменции. Он не успел разобраться. Она расшибла голову раньше. Она хотела приготовить ему ужин. Подставила табурет, полезла за приправами на верхнюю полку и разбила голову. И теперь он голоден. Если бы она успела покормить его, голод был бы не таким сильным, но теперь. Но теперь…

3

Он идет по улице, а безликие люди идут навстречу. Среди них могут быть его будущие пациенты. Он старается не фокусироваться на лицах. Некоторые идут и хмурятся.

Позже от этого у них заболит голова. Сейчас он все про них знает.

Он идет, и ему хочется есть. Ужасно хочется есть. Сегодня ему тридцать лет. За прошедшие годы он всяко заслужил на праздничный обед. Годы воздержания, терпения, усилий. В конце концов, кто бы вытерпел столько? Если Бог есть и смотрит на него, Он знает, каким его сделал. И кто бы на его месте смог дольше?

Профессор смотрит наверх. Яркое солнце. Утренняя улица залита маревом. Голод немного отпускает. Он не знает, чего хочет. Сигарету? Вредное для здоровья, бессмысленное действие. Напиться? Этого делать не стоит.

В прошлый раз он напился на день своего рождения пять лет назад. Он пришел тогда в свой бывший кампус и надрался с друзьями. На факультете была шумная гулянка, и он со своим днем рождения пришелся как нельзя кстати. Какая-то студентка в пьяном угаре. Он переспал с ней или изнасиловал? Она была очень пьяная. Шептала ему, почти шипела: «Возьми меня, возьми меня». Он старался не всматриваться в ее лицо, пенящийся рот. Начал целовать ее, потом укусил. Сильнее. На губе у нее выступила сукровица. Она вскрикнула, испугалась, потом захохотала, находилась в истерике. Она все шипела: «Да, сильнее». Вдруг она широко раскрыла глаза, посмотрела прямо на него: «Ударь, ударь меня по лицу». Зря она это сказала.

4

Напиваться – плохая идея. Профессор идет по улице. Он очень голоден. Нужно подумать о чем-нибудь другом. Подумать о медицинских книгах, о будущем, о том, как уладить дела. Мать умерла месяц назад. Скоро сорок дней. Опять соберутся немногочисленные родственники. Ее брат на похоронах смотрел на него так, как будто это он, Профессор, ее убил, а не сама она упала и ударилась головой, когда готовила ужин.