Номен Нескио - Бетельгейзе. Военный приключенческий роман в двух частях. Часть 1

– Будет сделано, товарищ комиссар. Цейхгауз так цейхгауз, – ответил Геракл, – Я вот думаю, может с ложных строений материал взять, леса совсем мало, ну хоть по паре досок или брёвен.

– Ты мне это брось. Леса мало, зато камней много. На то это и боевая задача, чтобы её решать! Задачи, Геракл, решают…! Понял меня? А лес не трогать. Узнаю, под трибунал пойдёшь за паровоза! Я тебя на сквозь вижу! – перебил Геру Ерёмин.

– А чё такое Паганини? – поинтересовался Геракл.

– Эх ты, темнота…, это скульптор такой древесный был, – ответил капитан и сразу переключился с плотника на солдат, – Так вот, сейчас будем рыть яму под закладку тола, батюшку с взрывом осенило, а потом придётся рвать. Приступайте. Сапёр, ко мне! – закончил ставить задачу Ерёмин.

– Товарищ капитан, а может батюшка попросит Господа, да яма сама собой образуется, ну чего жилы-то рвать, если такой случай представился. Не каждый день батюшки цейхгаузы возводят, – пошутил один из солдат.

– Это кто там такой умный? – произнёс Ерёмин и остановил свой взгляд на улыбающемся весёлом солдате.

– Наводчик орудия, рядовой Красной Армии Фомах, – отчеканил солдат.

– Ты куришь, боец?

– Курю, товарищ командир. В финскую компанию начал! – ответил солдат.

– А вот теперь уже не куришь! Сегодня не куришь! Ясно? Сержант, вместо перекура пусть караульный устав изучает этот умник. Нашёл время тут шутки шутить. Есть еще желающие?

Строй молчал.

– Ну вот так-то лучше будет. У меня всё, бойцы! Разойдись!

– Разойдись! – заорал сержант, – Оружие в складку.

– Ну, с Богом! – негромко произнёс Пересвет, улыбаясь и находя Ерёмина человеком не злобным, а где-то даже рассудительным, по-своему справедливым и заправив полы рясы за армейский ремень, что есть силы, воткнул в землю кирку.

– Шакал, сын шакала!!! – гудело, не переставая в голове Пересвета обращение к Гитлеру, придавая ему силы и злость в тяжёлом труде.

Работа закипела. Мёрзлая земля с трудом сдавала свои позиции, сопротивляясь упорному труду людей. Строительный материал волоком доставлялся к месту стройки. Лошадей в Аламае не было отродясь. Работающие подбадривали друг друга, и было в этом какое-то единство и сплочённость. Несколько другим был человек того времени, не избалованный городскими нежностями. Сельская наивность более доминировала в обществе. К тому же героизация человека-подвига, человека-труда принесло свои плоды. В большинстве своём дети мнили себя полярными лётчиками или моряками, искренне сочувствовали сражающейся с фашизмом Испании, массово сбегали на фронт, мечтая лишь бы как-нибудь дотянуть до призывного возраста и отправиться на войну. Дети, наиболее точный барометр будущего общества. Именно дети тридцатых и сороковых годов Германии и Советского Союза готовы были положить себя на алтарь политических амбиций и интересов государства. Вряд ли кому придёт в голову осуждать их за, иногда даже безрассудную, преданность своей Родине.

Группа ненцев с интересом наблюдала за работой и вскоре, приспособив под тяговую силу оленей, важно следовали мимо часового с нагруженными нартами, подбадривая своих оленей непонятными криками.

– Переку-у-у-ур!!! – скомандовал сержант, – Сапёр, за мной!!!

Солдаты побросали инструменты и повалились на покрытую мхом и камнями землю, наполнив воздух табачным дымом и говором. Пересвет чуть отойдя в сторону, присел на камень, распустив рясу, и теперь чем-то напоминал Христа, беседовавшего с людьми, с какой-то картины. Гул голосов несколько стих, и бойцы начали переговариваться о чём-то своём, иногда посматривая в сторону Пересвета. Любому было понятно, что говорили они о ссыльном монахе. Вскоре один из солдат поднялся и развязной походкой подошёл к монаху:

– Вот ведь какое дело, святой отец, или как там к тебе обращаться? Лишил ты меня перекура значит, – так же улыбаясь, сказал, подсаживаясь всё тот же весёлый солдат.

– Ну, положим, не я тебя лишил, а прежде всего ты сам себя избавил от этого, чадо моё. Запомни, слово – это сильное оружие, посильней штыка или пули будет. Неразумно ты распорядился божьим даром размышлять и вещать, вот и заслуга тебе есть, наказание твоего командира. На вот, закури, пока не видит никто. Чего же душу и тело без надобности терзать. Покурить грех не велик…, держи, – сказал Пересвет и, оглянувшись, достал пачку из сумки и незаметно протянул папиросу солдату.

– Да я зла не держу, – ответил солдат, стараясь незаметно подкурить папиросу, – Сам-то из сирот буду, а вот приютил и воспитывал меня тоже батюшка. Отец на фронте погиб, еще в первую мировую, а мать…, а мать казак зарубил шашкой. До сих пор не пойму за что. Да время такое было смутное что ли.

Несколько солдат подошли к Пересвету и расположились рядом, и интересом рассматривая монашеское обмундирование и переглядываясь между собой. Вдруг один из солдат спросил:

– И откуда, батюшка у тебя военное снаряжение?

Пересвет промолчал.

– Ну а как, святой отец, есть Бог-то или нет, всё-таки? – задал вопрос другой солдат.

– Ну если ты говоришь о Нём и уж тем более упоминаешь Его имя, значит косвенно признаешь, что есть, сам того не желая, – ответил Пересвет.

– Чудно, – не унимался солдат, – И что…, вот так на облаке он и проживает?

– Стало быть, проживает…. Облако-душа ему название.

– А коли так, когда же он тогда явится к нам? Охота бы взглянуть на него.

– А зачем Ему являться? Он среди нас, а дом ты ему уже указал, – ответил Пересвет и указал ладонью на свою грудь, – Только признавать этого Он никого не заставляет, не принуждает. Всё случится само собой, рано или поздно, но непременно случится.

– Ну я вот лично не верю в эти поповские сказки, хотя было бы интересно узнать, кто быстрей прибежит, Аллах или Бог? Кто кого обойдёт? – напирал всё тот же солдат, пытаясь, задеть Пересвета.

Монах абсолютно без зла взглянул на него и произнёс:

– Всё смеётесь? Ну что же, пусть так. А вот представьте себя добрыми родителями, которыми вскоре доведётся вам стать, и вдруг, среди ночи или по иной другой причине заплакало ваше дитё. Страшно ему стало или жажда одолела, а может просто просит защиты потому как нужда в вас большая, так вы броситесь к нему, невзирая на то мать оно зовёт или отца. Да и какая разница в том? Родители для дитя защита, опора и вера. Вот так и с Отцом Небесным, каким бы не было его имя, призови Его и он придёт, потому, как не бросит своих чад на поругание. И защита в нём есть, ну и наказание, без этого нельзя. Возможно, что ты, солдат и будешь ждать, когда именно твоё имя произнесёт младенец и тогда именно ты и откликнешься, но бойся до того, как бы он не пострадал в своей немощи и беззащитности. Ну уж не знаю, понятно ли я объяснил или не то ты хотел услышать.