Номен Нескио - Бетельгейзе. Военный приключенческий роман в двух частях. Часть 1

Но всё же Дровяной…, так что же там?

Приложив немного усилий, мы нашли-таки судно и капитана, мужчину лет около шестидесяти, который нам так и представился: «Капитан». То, что должно было доставить нас к месту назначения, явилось перед нами маломерным холодильным траулером классификационного типа «Балтика». На борту этого судёнышка красовалась надпись «Тортуга». Капитана не слишком интересовала цель нашей поездки, тем более что финансовый вопрос был улажен довольно быстро, соглашением сторон:

– Однако постоять нам придётся суток двое. У нас с двигателем проблема, но это поправимо. А вы можете расположиться в каюте. Ну займите уж себя чем-нибудь, да и скидка в цене думаю вам будет не лишняя. Смотреть, конечно, на Дровяном нечего, но погулять будет не лишним, нам идти долго придётся. Далеко это.

– Скажи, капитан. Где тут можно найти столярную мастерскую? – обратился А.В.

– Так вот, на пирсе прям, если чуть дальше пройти, ориентир во-о-он на ту вышку, там и найдёте, – ответил капитан, указывая рукой направление, – Увидите надпись «СТО… ЯР», вот это и будет мастерская.

– А Стояр…, это что…, такое имя?

– Теперь уже вроде как имя. Просто этот «стояр» уже полгода не может выпилить букву «Л», у него штормом одну букву унесло…. М-да…. А вообще он умелец. Ну если гроб или табуретку сколотить…. Вам что надо-то…, табуретку или…, в общем, найдёте, негде там блудить. А мне некогда, моторист абсолютно не шевелится в работе.

Он что есть силы бросил какую-то тряпку, которую прежде мял в руках, не переставая вытирать их от чего-то тёмного и закричал:

– Сашка-а-а-а, твою ж мать, а…!!!! Ну ты где есть, моё несчастие?

В ответ машинное отделение корабля что-то пробурчало неразборчивое голосом из открытого люка и вскоре явило миру чумазого молодого человека, лет около двадцати пяти, худощавой комплекции, который был мотористом на судне, торжественно произведённым недавно, капитаном «Тортуги» в «старпомы».

– Ты вот, дядя Петя, вечно чем-то недоволен, а я, между прочим, стараюсь, – попробовал оправдаться Сашка, – Я за всю команду отдуваюсь, я и матрос, и кок, всё в одном лице, а благодарности от тебя ни в жизнь не добьешься.

– И даже тогда, когда твои ботинки коснутся пристани, я тебе не дядя Петя, я для тебя капитан или товарищ командир. Заруби это на своём носу. У нас тут флот, а не пансион для разных там проходимцев, и если уж выбрал себе такую профессию, то будь добр соответствуй, постигай все премудрости. Я тебя ремеслу учу и не желаю видеть, чтобы ты, как твои одноклассники….

– Однокурсники они, – чуть слышно поправил Сашка.

– … однокурсники, будь они неладны…, однокурсники, …. Так вот, чтобы ты на мели сидел, а то словно зайцы на островах машут своими лапками, чтобы их стащили. Стыд, да и только…, и кто их только учит? «Апостол» – то, вон…, до сих пор на Тибее «загорает», – абсолютно без зла ворчал капитан уже, кажется, совсем забыв о нашем существовании.

– Да постигаю я, постигаю…, ворчишь только с утра до ночи…. Кстати…, а случись ему написать вывеску «Плотник» и опять с «Л» беда, как есть, получился бы «П… ОТНИК». «Стояр-потник» …. Прикольно…. Анекдот в общем… – вставил очевидно ранее заготовленную шутку Сашка.

Капитан всплеснул руками и по-доброму заворчал:

– Слышь-ка ты, Петросян недоделанный. Ты бы вот со своими шутками повременил бы. А меж тем у этого «потника», руки растут откуда надо, не то, что у некоторых.

– Конечно же «некоторые» это я…?

– А это как хочешь, так и принимай, и нечего тут «обиженку» из себя строить. Марш в трюм, и поторопись в «движком», – ответил капитан.

– Ну-ну, – пробурчал «старпом» и снова скрылся в машинном отделении.

– Я так вам доложу, – зачем-то обратился к нам капитан, дождавшись, покуда Сашка скроется в своем царстве, – Нормальный он парнишка, только вот ветра в голове на десятерых раздать можно. Это я специально его в строгости держу. Будет с него тогда толк, уж можете мне поверить.

Стоит ли описывать ничем не отмеченное наше пребывание в транзитном Дровяном. Вовсе нет, даже рискуя навлечь на себя гнев местных жителей занятых речной деятельностью. Только кажется мне, что не увидят они этих строк. К тому же много ли таких Дровяных пораскидано на всём пространстве страны. Но к вечеру следующего дня к «Тортуге» подъехал грузовой «УАЗик» и с него, на борт корабля мы выгрузили деревянный обелиск со звездой, покрытый черным быстросохнущим лаком, каким покрывают канализационные трубы, что бы они ни ржавели, и фанерный крест такого же цвета.

– Всеволыч, а что крест-то такой скудненький? «Пожалел мастер материала что ли?» – спросил я, осматривая привезённые предметы.

– Я сам хочу крест понести, а вот сил нет у меня. Поэтому попросил полегче, что бы был. Понимаешь? Именно я должен, – ответил мой спутник, – Там с тобой установим. К тому же чтобы местные его на дрова не порубили, ну а на фанерки, надеюсь, не позарятся.

– Ну раз так, тогда, конечно, понятно.

К полудню следующего дня «Тортуга», взбив гребными винтами воду, отошла от причала Дровяного и, войдя в устье реки, которую все называли почему-то Сова, направилась дальше на Север, оставив позади себя последний форпост цивилизации в этом регионе. Большой чёрный крест бы надёжно закреплён на палубе «Тортуги» и придавал некую торжественность нашему предприятию. Капитан умело вывел корабль из порта, он, очевидно, очень гордился им. Душная каюта, в которой постоянно воняло соляром, часто выгоняла нас на палубу, и мы подолгу обозревали проплывающие мимо окрестности. Пустынные берега, то песчаные, то каменистые, поросшие кустарниками, проплывали мимо, иногда пустота оживала появлением, то больших зайцев, то лисиц. Необычно было видеть диких зверей в их естественной среде. Два раза за весь путь мы встретили стойбище рыбацких чумов ненцев, где кипела по-своему насыщенная жизнь, бегали по берегу ребятишки, сушились сети, на импровизированных, довольно высоких «козлах», чтобы ни стать добычей зверей, сушилась рыба, горели костры, дымилось смоляное варево для покрытия лодок. Я не мог себе представить какая же сила должна повлиять на то, чтобы вот в этой местности, когда-нибудь засветились огни города, появились и ожили улицы, наполненные сигналами машин, воем сирен и движением людей, замелькала бы реклама, зазывающая в ночные клубы или кинотеатры. Ну а пока, полное, безраздельное царство диких зверей и тишины, нарушаемой течением реки и шумом ветра. Вся эта девственность казалась незыблемой, на века, очевидно, до тех пор, пока не остынет Солнце.

– Скажи, капитан, а что сейчас там, на Аламае? – обратился я к нашему капитану, поднявшись в рубку с его разрешения.

– Ну как что…? Да ничего там нет. Раньше это ж фактория была, вроде как поселение, даже рыбозаготовочный пункт и первичная обработка были, мясо оленье и шкуры заготавливали, но это всё до войны, люди жили, а сейчас…, сейчас какой был лес, так что не сгорело или сгнило, давно уж растащили. Там же постройки были, бараки…, а тут лес, он дороже золота. Но есть балок для охотников, единственное пристанище. И там можно значит остановиться, всё лучше, чем в палатке или на голой земле сидеть. Находятся еще экстремалы поохотиться и на рыбалку посидеть, а вот еще нырять…, как это называется? – спросил капитан, соорудив из ладоней рук маску для подводного плавания.