Надежда Сухова - Фантазиста. Первый тайм

– Смотри, я буду рядом, – няня указала на свою дверь. – Так что ты всегда сможешь позвать меня, если тебе приснится страшный сон.

Я кивнул, а про себя усмехнулся, потому что привык справляться со своими страшными снами самостоятельно, успокаивая себя созерцанием тягучих светлых полос на потолке.

Моя новая комната была большой (впрочем, в этом доме не было ничего маленького или тесного), сделанной в светло-бежевых тонах. Рядом с окном стоял комод, у стены – двуспальная кровать. Такая высокая, что влезать на неё приходилось так же, как в джип Джанлуки. В углу располагался шкаф, справа от него стол и два кресла. В общем, здесь можно было жить намного лучше, чем в моей келье в «Резерве».

Изучив географию моего пребывания, мы с синьорой Бароне спустились вниз, чтобы составить расписание наших дел на сегодня и на завтра. Мне нравилось общаться с этой женщиной. Она говорила спокойно, но с юмором, всегда спрашивала моё мнение, а если настаивала на своём решении, то объясняла, почему лучше сделать именно так.

В десять вечера Джанлука и София – нарядные и благоухающие – поехали на вечеринку. А мы с синьорой Бароне поужинали и, помолившись, отправились спать. Вернее, это она меня отправила. Заставила искупаться, выдала чистое бельё и уложила в пахнущую свежестью и приятную на ощупь постель. Мне не хотелось отпускать мою няню, и я начал сыпать глупыми вопросами, ответы на которые я знал либо они меня не интересовали, но именно это, кажется, и называется светской беседой. Синьора Бароне с достоинством выдерживала мой напор, серьёзно объясняя, почему шумят автомобили и откуда дождь попадает в облака. Я экзаменовал её по полной программе, наслаждаясь тембром её голоса, и в конце концов остался очень доволен. Теперь я точно знал, что этой женщине можно довериться.

– Это первое Рождество, которое я справляю один, – сказал я. – Раньше справлял с бабушкой и дедушкой, потом с тётей Изабеллой…

– А где же твои родители? – в голосе синьоры Бароне уже слышалось сочувствие.

И я как на духу рассказал ей и про маму, и про отца-футболиста, и про тётю Изабеллу, и про бабушку с дедушкой, и про «Резерв нации», и про Джанлуку с Софией. Синьора Бароне слушала внимательно, изредка покачивала головой, а когда я закончил, после небольшой паузы произнесла:

– Не думай, что мама оставила тебя, малыш. Она попала в рай и теперь может общаться с ангелами. Если родители умирают, оставив на земле маленьких детей, то Бог разрешает матерям и отцам помогать своим сыновьям и дочкам. Так что мама всегда смотрит на тебя, где бы ты ни находился. А когда тебе будет трудно, она пришлёт тебе помощь.

Я слушал, затаив дыхание. В принципе, я был уже большим мальчиком, чтобы верить в сказки, но синьора Бароне говорила так уверенно, а голос у неё был такой приятный, что усомниться в правдивости её слов было невозможно. Я живо представил маму в белоснежном одеянии с золотой оторочкой, сидящей на облаке с лирой в руке. Мама приветливо улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй.

Осчастливленный этим видением и успокоенный голосом няни, я уснул. Во сне я видел большого белого слона, который брёл по пустыни. Он, завидев меня, подошёл очень близко и протянул мне свой хобот. Я сначала испугался, а потом позволил ему обхватить меня хоботом. Слон ловко забросил меня к себе на спину, и мы продолжили путешествие вместе. Я ехал верхом на животном, которого ни разу не видел живьём, и чувствовал себя так спокойно, как будто делал это каждый день по сорок раз.

Проснулся я до неприличия рано: ещё даже светать не начало. Я озирался с непривычки, но, когда вспомнил, где я, мне стало радостно. Я был абсолютно счастлив, хотя единственный родной мне человек находился за тысячи километров от меня и, наверное, даже не думал обо мне. Я вспоминал вчерашний день, подолгу задерживаясь на особо приятных моментах: приходе Джанлуки в «Резерв», обеде в ресторане, посещении ювелирного магазина. Я провёл в воспоминаниях час или два, а может, и три – время потеряло счёт. Я, вообще, мог бы заниматься этим до обеда, но на самом интересном месте захотел в туалет. Отправившись в ванную, я по дороге не удержался и, перегнувшись через перила, заглянул в гостиную. В следующую секунду сердце моё застучало сильней: под ёлкой лежал квадратный золотисто-алый свёрток. Это определённо не походило на футляр с колье. Да и представить Софию, прячущую под ёлкой подарок для мужа, я не мог. Неужели этот свёрток предназначался мне?

Ноги сами понесли меня по лестнице вниз, но, дойдя до последней ступени, я взял себя в руки. И Джанлуке, и Софии будет намного приятнее присутствовать при том, как я распаковываю свой подарок. Я был в этом уверен, и потому повернул назад, сходил в туалет, снова лёг в кровать. Даже попытался уснуть, но не смог: меня одолевали мысли о золотисто-красной упаковке. Я гадал, что там: игрушка или что-нибудь более полезное, вроде бинокля или фотоальбома. Был у меня ещё вариант, то мне подарят бутсы, потому что те, в которых я тренировался, уже приходили в негодность и становились всё теснее. В конце концов, я устал строить предположения и перебрался к окну.

Уже начало светать, и я увидел кусок мини-футбольного поля, аккуратные клумбы и подстриженные деревья сада. Я вдруг представил в этом саду маму, гуляющую по дорожке. А на поле – нас с отцом, играющих в футбол. Фантазия моя разыгралась настолько, что я на самом деле начал слышать звуки ударов по мячу и голос отца.

За этими грёзами меня и застала синьора Бароне. Она похвалила меня, что я проснулся сам, велела умываться и спускаться к завтраку. Никогда я ещё не умывался с таким удовольствием, потому что просто обалдевал от белоснежной сантехники, от вкусно пахнущего мыла, от пушистого махрового полотенца цвета фисташкового мороженого, которое всегда покупала тётя Изабелла. Я проторчал в ванной, наверное, час. Ну не час, конечно, но минут тридцать точно. Время там словно бы останавливалось. Я, пользуясь случаем, перенюхал все шампуни, стараясь запомнить каждый запах и его название. А ещё меня удивило, что мои вещи были выстираны и поглажены и уже лежали аккуратной стопкой на пуфике.

Умытый и счастливый, я спустился вниз. Проходя мимо гостиной, не удержался и ещё раз взглянул, на месте ли свёрток. Да, он лежал себе под ёлкой, покорно ожидая, когда с него сорвут обёртку и извлекут подарок.

Мы позавтракали. Синьора Бароне расспросила меня о том, что мне дарили на Рождество в разные годы, и поинтересовалась, что бы я хотел получить в этом. Я назвал бинокль и глобус, внимательно следя за её реакцией. Но няня то ли умела хорошо скрывать эмоции, то ли не знала о содержимом золотистой коробки, потому что согласилась, что глобус и бинокль – это стандартные и вполне естественные мечты мальчиков. И добавила, что рано или поздно мальчики получают эти подарки, как и велосипеды и компьютеры. Велосипед, как ни странно, мне не хотелось иметь, а вот компьютер… Из всего «Резерва» его не было только у меня, но я хотел его иметь просто из солидарности с другими пацанами. Я даже толком не знал, как им пользоваться. Но синьора Бароне произнесла свои слова с такой уверенностью, что у меня опять не осталось сомнений: и велосипед, и компьютер у меня обязательно появятся.