Татьяна Родина - Я не хотела умирать

***

– Как всегда неотразима, – прошептал он, целуя меня в шею. Его руки нежно скользили по моей талии.

Я посмотрела на наше отражение в зеркале: элегантное длинное чёрное платье, изысканный интерьер ванной, жадно вдыхающий мой запах муж. Картинка была совершенна, как в самых дорогих голливудских фильмах. Я закрыла глаза в блаженстве, думая, как бы сохранить это в вечности.

– Ты пахнешь кофе, – он аккуратно убирал пряди волос, касаясь губами шеи всё настойчивее. – И хорошим. Что это за кофейня?

– «Черничный пирог».

Я почувствовала, как он натянул мои волосы на кулак, и открыла глаза: его наполненный гневом взгляд, моё напряжённое лицо, существовавшее секундами ранее отражение идеальной жизни исчезло без следа.

– Что ты там делала? – ледяным голосом спросил он.

– Пила кофе, что же ещё? Отпусти меня, пожалуйста, мне больно, – положив ладони на его сжатые руки, попросила я.

Он шумно выдохнул и, нехотя разжав пальцы, произнёс:

– Ты что, не помнишь, как меня там оскорбили?

***

Это произошло примерно полтора месяца назад. В последнее время мы редко куда выбирались, и в качестве компенсации он предоставил мне выбор, куда пойти. Я, не раздумывая, ответила:

– «Пирог»!

Это была небольшая уютная кофейня рядом со сквером, расположенная чуть вдали от оживлённого центра. Я наткнулась на неё случайно, промокнув насквозь под дождём, я нуждалась в сухом тепле, и это место просто подвернулось под руку. Побывав там однажды, я захотела возвращаться снова и снова.

– Публика здесь весьма занятная, – с презрением отметил он, стряхивая попавшие на кардиган капли дождя.

Я улыбнулась. В углу кофейни сидели ребята-гитаристы, они громко что-то обсуждали, подбирая аккорды, за несколько столов от нашего расположились программисты, не сводящие глаз с экранов и торопливо строчащие что-то на своих ноутбуках. Он это не любил и называл такие места пристанищами хипстеров. Мы ужинали почти всегда в дорогих элитных ресторанах, где процесс поедания пищи был целой церемонией со строго выверенными порядками.

Он провёл пальцем по поверхности грубого деревянного стола.

– Надеюсь, столы только стилизованы под времена Карла V, и бубонную чуму мы здесь не подхватим?

– Если не перестанешь бухтеть, умрешь от подсыпанного в чашу цианида раньше, – с улыбкой ответила я.

Он сегодня пребывал в благостном расположении духа, и мне разрешалось над ним подтрунивать.

– Ха-ха, – передразнил он.

Улыбчивая девушка-официантка принесла нам меню.

– Серьёзно? И меню будет? Хм, да вы, ребят, на звезду Мишлен претендуете.

Я хлопнула ладонью по лицу. Девушка-официантка смущённо улыбнулась и растерянно удалилась. Нащупав свёрнутый на диванчике пушистый плед, я кинула в него.

– Перестань! – раздражённо прошипел он, забрасывая плед подальше. – Непонятно кто им укрывался. Давай быстро перекусим и пойдём в нормальное место.

Большинство неприятностей в мире случается по глупому стечению обстоятельств.

У него зазвонил телефон. Не заиграй тогда гитаристы, он бы услышал собеседника, и ему не пришлось бы вставать из-за стола, чтобы продолжить разговор в тихом месте. Смотри он прямо перед собой, а не сверля меня осуждающим взглядом, он бы увидел бодро шагающего официанта, спешащего принести кофе программистам. Но всё сложилось как костяшки домино. Глухой звон бьющейся посуды, медленно стекающий с его дорогого итальянского кардигана кофе, испуганные глаза официанта, и наполненное бешеным гневом лицо моего мужа. Я не знаю, что тогда меня так развеселило, то ли то, что в его мире безупречной сервировки и хрусталя ничего не проливается, то ли нелепость и жалкость внешнего вида, так не присущая его совершенству, но я принялась хохотать, не в силах себя сдерживать даже под прицелом его свирепого взгляда.

Не знаю, сколько длился их разговор с владельцем кофейни, но я успела съесть десерт и выпить две порции латте. Вышел он оттуда ещё более разъярённым и, не глядя на меня, прошипел:

– Пойдём отсюда.

Всю дорогу мы почти не разговаривали. Из его односложных ответов я поняла, что владелец кофейни категорически отказался увольнять официанта, предложив мужу компенсировать стоимость испорченных вещей. На что муж ответил, что его носки стоят дороже всей этой забегаловки. Его настроение было безнадёжно испорчено, и, придя домой, он доходчиво объяснил мне, что я не имела права смеяться. Я лежала в постели с пронизывающей всё тело болью и думала только об одном, что никогда в своей жизни больше не засмеюсь.

***

– Я помню, – осторожно ответила я. – Но я не думала, что и мне теперь там появляться не следует.

– Ты что, совсем безмозглая сука, чтобы этого не понять? – в бешенстве прокричал он.

– Не будем продолжать это, – тихо промолвила я и собралась уйти, но он встал у меня на пути.

– Это не тебе решать, – он с силой сжал моё предплечье.

Наполненные злобой глаза смотрели в упор.

– Пожалуйста, отпусти, – умоляюще произнесла я.

Я понимала, что уже обречена, но не попытаться спасти себя не могла.

Он заломил мои руки. Плотно прижимая к себе, оттягивал назад мои волосы, мне казалось, я чувствовала, как в наслаждении растягиваются его губы.

Резким и сильным движением руки он толкнул меня вниз, я в ужасе закрыла глаза и тихо вскрикнула. Я упала на колени, моё лицо застыло в паре миллиметров от белого мраморного пола. Он говорил, что теряет контроль над собой, но с какой безупречной точностью всегда останавливался, чтобы не повредить моё лицо. Красивые фасады были для него всем.

Раздался звонок в дверь. Он разжал свои руки, я медленно растянулась по полу, тяжело дыша и прижимаясь лицом к холодной плитке. Сегодня всё так быстро закончилось, и я улыбнулась.

Я осмотрела себя. Синяк на предплечье был сильный, оно неприятно ныло, в остальном – всё было в порядке. Осталось только унять дрожь в руках. Я сжала их в «замок» и стала медленно выдыхать. По голосу поняла, что пришла его мама. Я сменила платье на джемпер с длинным рукавом и джинсы, и спустилась к ним.

– Юля неважно себя чувствует, похоже, слегка приболела, – объяснял он.

– Бедная девочка, – с сожалением проговорила Татьяна Алексеевна.

Она всегда мне сочувствовала. Это была женщина с мягкими, чуть полноватыми чертами лица, короткими волосами и добрыми глазами.

– Здравствуйте, Татьяна Алексеевна! – показалась в гостиной я.

– Юлечка, деточка моя, ну как ты? – она обхватила моё лицо тёплыми ладонями и поцеловала в лоб.

– Да так, лёгкое недомогание, – я едва улыбнулась.

– О, моя дорогая, ну ничего, всё пройдет, всё заживёт! – она крепко сжала мою ладонь. – Говорят, сейчас вирус ходит сильный, с ног всех косит, – садясь на диван рядом с сыном, протараторила она.