Татьяна Родина - Я не хотела умирать

Я ухмыльнулась этой нелепой лжи. Она прекрасно всё знала. Мы никогда не обсуждали этого, но я понимала, стоит ей взглянуть на меня, и истинная причина моего нездоровья становилась для неё ясна. Она была такая же, как и я. Жертва. Её ужимки за столом, высокая горловина, длинные рукава, которые она беспрестанно теребила, натягивая всё ниже, до самых пальцев – эти незаметные глазу обычного человека вещи для меня были обличающими уликами.

Мы сидели на диване, смотрели телевизор, разговаривали, он разлил по бокалам каберне. Спокойный домашний вечер в кругу семьи. Я аккуратно покачивала бокал с багровым вином.

Татьяна Алексеевна ушла, обняв нас на прощание. Я поднялась наверх в нашу спальню, у меня не было сил идти умываться, я лишь стянула с себя одежду и, нацепив футболку, залезла под одеяло.

Из ванной ещё долго раздавался шум воды, он никогда не изменял себе и всегда следил за безупречностью своего внешнего вида.

– Я не должен был так поступать, прости, – тихо шепнул он, нежно касаясь свежевыбритой щекой моего плеча.

Я кивнула.

– Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Он погасил свет.

«Наша жизнь была похожа на качели. Когда отец не был пьян – всё было вполне сносно. Конечно, резкость в его характере, озлобленность и вспыльчивость присутствовали всегда, но мы настолько привыкли ходить по краю и говорить шёпотом, что просто не оставляли шанса его ярости разбушеваться и всё снести. Когда же он выпивал – жизнь превращалась в ад. Он крушил всё вокруг, обзывая меня и маму, нападал на неё, избивал, а меня, пытающуюся её защитить, отбрасывал, как котенка. В поисках спасения мы сбегали ночевать к соседке тёте Наде. Сколько было таких проведённых на раскладушке ночей, я сбилась со счёта, порой мы могли жить там неделями, дожидаясь, пока отец протрезвеет. Когда он приходил в себя, возвращались обратно, словно ничего и не было, он никогда не извинялся, а мама его не упрекала. Жизнь снова текла как обычно. Находясь в хорошем настроении, отец катал меня на машине и брал с собой на рыбалку. Он был мастером на все руки и мог соорудить шедевр из любого подручного средства, и в дни его просветления моя комната наполнялась хорошенькими кукольными домиками, резными игрушками, выжженными гравюрами. Так могло продолжаться несколько дней, бывало и месяц, потом же он вновь напивался, и мы с мамой убегали прочь, чтобы он нас не убил».

***

Я бесцельно бродила по городу в окружении толп туристов. Повязка занимала своё привычное место, но сегодня она не спасала: кожей я отчётливо осязала присутствие кольца. Когда мы перешли её, эту точку невозврата? Или всё было обречено с самого начала? Мне хотелось кричать от удушающей боли, но я лишь ровно выдыхала холодный воздух, привычка молчать была слишком во мне сильна. Замёрзнув до ломоты в костяшках, я вновь оказалась в «Пироге».

– Как всегда, – улыбнувшись людям за стойкой, бросила я и расположилась за столиком.

За окном суетливо протекала жизнь: мчащиеся велосипедисты, потерявшиеся иностранцы, не поспевающие за детьми родители, оживлённо болтающие студенты. Я как будто пропускала их сквозь пальцы, прижимая ладонь к запотевшему стеклу.

– Ваш карамельно-банановый латте! – презентовал официант.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я, не отрывая взгляда от окна.

Я всё всматривалась в людей, пытаясь понять их тайну. Блокнот с ручкой лежал нетронутый. Писать мне сегодня не хотелось, не было сил.

Я услышала рядом с собой лёгкое покашливание официанта:

– Простите, кажется, вы обронили.

Я обернулась и увидела в его протянутых руках спавший с моих плеч палантин. Синяк на руке теперь не мог остаться незамеченным.

– Спасибо, – не поднимая глаз, поблагодарила я и, выхватив палантин, спешно накинула на себя.

Официант не уходил. Повисло напряжённое молчание, я делала вид, что не замечаю его присутствия, всматриваясь в даль за окном.

– Ваша рука, – тихо произнёс он.

– Ударилась о туалетный столик, пустяки, – небрежно бросила я и, улыбнувшись, подняла глаза. Меня пронзило током, посмотрев на него, я поняла, что он знал, в его взгляде ясно читалась вся правда о моей жизни.

– Простите, мне нужно идти, – я резко выскочила из-за стола и бросилась прочь.

***

«Как он догадался?»

Навязчивый вопрос крутился в моей голове. Быть может, мне просто показалось? Мы настолько привыкли скрывать эту правду, известную нам двоим, и мысль о том, что об этом может узнать кто-то третий, казалась безумной. Но я была уверена в том, что видела, глаза бывают красноречивее слов, и его глаза не только всё знали, но и прекрасно понимали мою тайну. Я лежала на кровати, медленно обрывая лепестки цветов. Разноцветные герберы были хлопьями разбросаны по одеялу.

– Юлия Николаевна, к вам пришли, – послышался за дверью голос домработницы.

– Кто? – накинув халат, спросила я и вышла из комнаты.

– Какой-то Сергей, говорит, ему нужно что-то вам передать. Он за воротами, охрана его ещё не впустила.

– Пускай пропустят, проведи как обычно через заднюю дверь, я сейчас спущусь.

Дима не любил чужих людей в доме, поэтому курьеров, почтальонов и прочих малоизвестных лиц мы никогда не впускали с парадного.

Я остановилась на ступенях, ведущих в цоколь, и провела рукой по перилам.

«Видишь, какие они мощные, теперь здесь не упасть, я позаботился обо всём. С нами больше не случится ничего плохого», – пронеслись в моей голове его слова.

– Юлия Николаевна! – прервала воспоминания Наташа. – Вас ждут.

Кивнув, я торопливо пошла к двери. Я не любила цоколь и ненавидела эту лестницу. Мне хотелось побыстрее от всего отделаться и вернуться к себе. Свет был приглушён, мужчина стоял вполоборота, разглядывая висевшую на стене картину.

– И снова здравствуйте! – развернувшись, бодро произнёс он.

Передо мной стоял сегодняшний официант.

– Вы что здесь делаете? – удивлённо воскликнула я, глядя на него.

– Пришёл узнать, как вы, – улыбнувшись, ответил он.

– Вы маньяк? Как вы вообще меня нашли? – напряжённо спросила я, инстинктивно отступая от него.

– По адресу доставки.

– Какой ещё доставки?

– Вы анкету заполняли на доставку кофе, разве не помните? Кстати, находитесь вы чёрт знает где, поэтому кофе мы вам доставлять не будем, можете не рассчитывать, – весело отозвался он.

Я задумалась, вспоминая. Однажды в кофейне меня попросили заполнить какой-то бланк. Я никогда не отказывала людям в таких мелочах, всегда брала листовки на улице, набивая ими полные карманы, выслушивала долгие разговоры менеджеров по продажам, участвовала в опросах. Дима надо мной смеялся, ему казалась глупой такая трата времени, а мне это было даже приятно: помогая людям делать их работу, я ощущала и свою значимость. Так и тогда я, мило улыбнувшись, заполнила все поля, что от меня просили, не вдаваясь в суть.