Ирина Берсенёва - Ползла по небу черепаха

Если бы мама в то время заглянула своей старшей дочери в мысли, то пришла бы в ужас. Девушку безоговорочно отвели бы к врачу, потому что здесь определенно требовалась медицинская помощь. Наташа не могла вмешиваться. Она была слишком испугана переменой в сестре, ее метаниями. И помощи оказано не было. Оля тоже, как и Владимир, подверглась необратимому разрушению. Только процесс происходил внутренний, жестокий и болезненный. Он ломал внутренности, гнул, выворачивал кости, жег каленым железом мозг и сердце.

К окончанию учебного года Владимира выписали из больницы. Он не стал прежним. Один глаз почти закрылся, потому что щека была обезображена грубыми шрамами, которые пересекали ее от брови до самой шеи. Походка стала медленной, он сильно хромал на левую ногу, неуклюже отставляя ее в сторону и опираясь на палочку. Речь нарушилась, стала невнятной, медленной, временами Владимир заикался, пытаясь произнести длинное предложение. Слова стали для него сложными, труднопреодолимыми препятствиями. На его глаза наворачивались слезы, когда он волновался и не мог побороть эту слабость, волновался еще больше. Все вокруг были счастливы и кричали: «Ура!», когда Бондарев появился во дворе школы. И Наташа радовалась и кричала. А Оля убегала, пряталась по углам, рыдала от злости и неисправимости положения. Она не могла пересилить отвращения. Не могла видеть его, мечтала очистить свою память. Ничего не было! Никаких обещаний, признаний и поцелуев! Не было планов! Не было мечты! Сон, который закончился. Оля говорила Наташе, что у них с Бондаревым никогда не было близости. Она часто зацикливалась на этом, подчеркивала, что сохранила девственность, и смеялась. Смех переходил в злобу и хмурое молчание. Оля бросалась на кровать и делала вид, что спит. Изменить ситуацию она не могла. Бондарев казался ей отвратительным, пересилить это отвращение было невозможно. Понимание своей трусости усугубляло ситуацию.

Наташа боялась за сестру в минуты ее метаний и перепадов настроения от звонкого смеха до злого молчания. Она знала, что Владимир не мог понять, что происходит. Он спрашивал о ней у всех посетителей, когда лежал в больнице. Но никто не мог ему ничего ответить, пожимали плечами, разводили руками. И Наташа не могла. Ей было невероятно страшно и стыдно. Она ловила на себе тяжелые осуждающие взгляды учеников и сильно переживала. Что она могла сделать? Как объяснить всем, что Оля тоже страдает? Возможно, она пострадала сильнее Владимира. И восстановить разрушения, произошедшие в ней, невозможно. Все становилось только хуже.

Наступил момент, когда Владимир Бондарев смог выйти из больницы, и он стал искать встречи с той, кого продолжал любить. Они с Олей несколько раз сталкивались на улице. Она опускала голову и бормотала что-то про учебу и про то, что не хватает времени. Он пытался что-то сказать, но волновался и замолкал. В его глазах блестели слезы, губы дрожали, но он с силой сжимал их, пытаясь улыбнуться, не показывая ей своего отчаяния и бессилия что-то изменить. Попытался взять ее за руку, но Оля отскочила от него, тяжело дыша. Смутилась, занервничала еще больше, но в глазах Владимира не увидела обиды, лишь понимание. И ее трясло от омерзения, она не могла больше находиться рядом, видеть его добрые глаза. Ей не хотелось его любви. Не хотелось понимания, помощи от него. Ей хотелось, чтобы он исчез, чтобы его не было.

Оля ощущала невероятный стыд от своих мыслей и от страха, что их увидят вместе. Она жаловалась Наташе, выдавая долгие монологи, пытаясь убедить ее в том, что вовсе перестала думать о Бондареве. Страшная многословная ложь.

А потом была серьезная подготовка к экзаменам, которая действительно отвлекла от сумбура в мыслях. Оля оканчивала школу и готовилась поступать в ВУЗ. Родители радовались и уже предвкушали торжественное вручение красного диплома. Разрыв двух влюбленных перестал быть новостью номер один, не так будоражил нервы. Оля успокоилась. Ей казалось, что она выкарабкалась, победила.

Он пришел в школу на ее последний звонок с букетом белых роз. Все расступились, здоровались, улыбались, спрашивали, как дела. Вся школа, от учеников до учителей, гордилась тем, что Владимир Бондарев смог встать на ноги, что все помогали, никто не остался в стороне. Поэтому его выздоровление – общая заслуга. Оля будто окаменела. Ей некуда было бежать. Она стояла в окружении одноклассников в школьной форме времен СССР и чувствовала, как заливается краской невыразимого стыда. Когда он подошел совсем близко, чтобы вручить букет, из нее вырвался гневный шепот:

– Зачем ты пришел? Тебе нельзя так далеко ходить!

Она знала, как ему тяжело, и он старался быть сильным и сохранить отношения, от которых все еще не в силах был отказаться несмотря ни на что. Он старался выжить, но Оля не могла найти в себе слова нежности и поддержки, хотя бы дружеской. В один миг она забыла радость, доброту и сострадание. Видела, как Владимир растерялся от ее грубости, заговорил, пытаясь четко и правильно произнести слова поздравления. И совал ей в руки букет. Она не брала, отвернувшись, и делала вид, что больше ничего не замечает. Он был жалок и бессилен что-то изменить. Это был конец. Неотвратимый и разрушительный.

Ситуацию спасли шестиклассники. Они вдруг шумно откуда-то прибежали и обступили своего учителя, оттесняя Олю и ее одноклассников, громко рассказывая о своих планах на лето и вспоминая легендарный поход. Наташа стояла поодаль, покраснев от ужаса так же, как и ее старшая сестра. Она видела, как та поспешно скрывается за углом школы. Подло, трусливо. И это видели все, кто еще стоял потрясенный. А Оля бежала до дома не оглядываясь, как будто ей угрожала опасность. Она ворвалась в свою комнату, бросилась на кровать и закрыла голову подушкой. Дышать было тяжело, но мысли постепенно приобретали какое-то направление. В один момент она изменила свой жизненный путь, оставив позади любимого человека. Теперь он не должен играть никакой роли. И это было невероятно. Прошлого больше нет! Она от него закрылась подушкой и представляла, будто сможет переписать все с чистого листа. Любовь преобразилась и виделась по-другому, обнажая уродливые очертания. Оля страдала. Она отгоняла от себя воспоминания, которые ужасно мучили ее, убеждала себя, что Бондарев умер. Но боялась, что он станет искать встречи с ней, и в какой-то момент она не выдержит, бросится к нему в объятия и станет молить о прощении. Но ведь Владимир стал совсем другим человеком. Его внешность потеряла привлекательность, стала отталкивающей. Он поступил в унизительную категорию инвалидов. Оля не хотела анализировать то, что была более восприимчива к эстетическим ценностям. Ее пугали собственный страх и неумение справиться с ситуацией.