Ирина Берсенёва - Ползла по небу черепаха

– Кто же мог рассказать Бондареву о Кристине? – попыталась заговорить она о том, что ее сюда привело.

– Вы не говорили об этом с вашей мамой?

– С мамой? – удивилась Наташа. – Уверена, что она расстроится, если узнает.

– Почему?

– Она слишком любит Кристину, поэтому станет переживать.

– Вы думаете, этот человек сможет причинить девочке зло?

Она задумалась. Вряд ли Бондарев способен на такое, но заставила себя кивнуть. Лгать было знакомо и успокаивало, создавая иллюзию защищенности от реальности.

– Конечно, может! Неизвестно, что от него ожидать, ведь он нам совершенно посторонний. Непонятно, отчего он интересуется? Помощь предлагает! А вдруг у него есть какой-то жуткий план? Мало ли детей без вести пропадает!

Величутин не ответил, и Наташа запаниковала. Доктор на стороне Бондарева? В это не хотелось верить.

– Тимофей Владимирович, вы не согласны?

– С чем?

– Что мы, возможно, подвергнем Кристину страшной опасности, если доверимся Бондареву!

– Кажется, этот человек вам давно знаком, – уклончиво ответил Величутин. – Не нужно отказываться от помощи. Тем более в этом и состоит главная проблема – найти для Кристины хорошего специалиста.

– Но вы же отличный специалист!

Величутин поморщился. Лесть перестала действовать. Наташа испугалась еще больше.

– Наталья Николаевна, мы уже много раз говорили об этом. Вам необходимо найти для Кристины детского психолога. Повторюсь, это необходимо. Вы не сможете игнорировать это требование. Ваша мама как опекун не имеет права это делать. Иначе у нее возникнут проблемы.

– Но что мы сделали? Что сделала мама? Она потеряла Олю, это был страшный удар! Оправиться от этого тяжело. Но она старалась помочь детям, не думая о себе.

– А вы не старались помочь детям?

– Старалась! – с готовностью кивнула она. – Мне приходилось работать и заниматься воспитанием детей! То есть я хотела сказать, заниматься воспитанием вместе с ней!

Ложь была мучительна, потому что перед Наташей находился опытный врач-психиатр. Наташа болезненно ощущала, что он не верит ей, у него какое-то другое мнение, о котором он не собирается говорить. Ведь на ее вопросы так и не получено ответов. Но она не решалась игнорировать их, боясь усугубить положение. Нельзя допустить, чтобы маму лишили опекунства! Что тогда станет с детьми? Наташу могут заставить взять их себе навсегда, а она совершенно не готова. Она устала! Ей надо побыть одной и обо всем подумать. Она боится снова оказаться рядом с детьми, потому что невероятно стыдно и противно от того, что произошло. В этом есть ее вина, ведь она воспитывала их!

– Но сейчас вы не работаете? –новый вопрос, и она сжалась, будто от холода, хотя лицо горело ярким пламенем.

– Нет, я ушла с работы, когда Кристину поместили сюда. Думаю, что это правильное решение.

Доктор не ответил. В его глазах отражалось строгое неодобрение.

– Но мы не нуждаемся в деньгах! – воскликнула Наташа. – Вы не подумайте, что мы нуждаемся! Папа работает, мама получает пенсию и… деньги на детей. Этого достаточно, уверяю! Мы живем скромно, но у нас все есть. Овощи с огорода круглый год.

– Вы сами приняли решение уйти с работы?

– Мы приняли его вместе с мамой. Кто-то должен быть всегда дома, когда Кристину выпишут.

– А как же ваша мама, ведь она на пенсии?

– Ей надо будет вернуться в деревню. Нельзя надолго оставлять хозяйство. – Наташа совсем запуталась и не понимала, что ее ответы звучат странно и противоречат друг другу. Но не могла признаться, что с работы пришлось уволиться. Смерть Арсения принесла много неприятностей. А признаться хотелось! Трудно найти человека, который действительно поймет и не станет осуждать. Осуждения Наташа боялась. Ей хотелось быть хорошей, доброй, и чтоб об этом все говорили и знали. Величутин понял бы ее переживания, но ему Наташа привыкла лгать. И не видела смысла поменять это именно сейчас.

Когда разговор подошел к концу, Наташа с большим облегчением поднялась с места и даже улыбнулась. Но новый вопрос доктора потушил улыбку, запуская в ее душу еще немного дикой стужи:

– Наталья Николаевна, вы и сегодня не хотите повидаться с Кристиной?

Вернувшись домой, она сразу прошла в ванную комнату и включила горячую воду, намереваясь какое-то время побыть одна.

– Наташенька, а ужин? – послышался из кухни голос мамы. – Я приготовила оладьи, твои любимые!

– Попозже, мама! – крикнула она из-за двери срывающимся от слез голосом. Сколько ей было лет, когда она обожала оладьи? Кажется, шесть. И в то время мама не торопилась готовить их, потому что была слишком занята в школе. С тех пор прошло более двадцати лет, и все изменилось. Оладьи давно перестали входить в список любимых блюд.

– Хорошо, тогда я посмотрю телевизор. Начинается моя передача.

Действительно, в комнате монотонно загудел телевизор. Наташа быстро разделась и забралась в ванну, предварительно заколов волосы «крабом». Горячая вода обожгла ноги и спину, но девушка лишь вздохнула и закрыла глаза. Теперь она минут двадцать сможет провести наедине со своими мыслями. Ей было стыдно за свои слова, которые она говорила доктору, будто оправдывалась или что-то пыталась скрыть. Но ведь и скрывать было что. Спасибо Оле! А ведь Наташа хотела быть честной, чтобы к ней испытывали доверие. Она надежный человек, на которого можно положиться. Но после сегодняшнего разговора с доктором Наташа чувствовала, что близка к оглушительному провалу. И впервые за все время ей захотелось, чтобы Кристину выписали. Уйти от этого места, от этих людей и начать все заново. Уехать в Ригу! Там новые люди, которые ничего не знают о том, что произошло с семьей Сулаковых за несколько лет. Всего каких-то несколько лет! Кто бы мог подумать.

Когда Наташа станет жить в Риге, то никому не расскажет о том, что у нее есть семья. Она одинока. И это действительно правда.

Наташа думала о том, зачем Бондарев приходил. Чем хотел помочь? И почему решил предложить помощь только сейчас? Какой в этом смысл? Оли нет в живых уже пять лет. А еще за три года до этого они с Бондаревым разорвали свое общение. Даже не здоровались. Оля и Наташе запрещала здороваться с ним. Ничего не могло измениться, поэтому встреча с Бондаревым настораживала. Она убедилась, что он настроен серьезно, но не понимала мотива. Это беспокоило, как укус насекомого.

Беспокойство нарастало, от нервного напряжения заболела голова. Хотелось вскочить и бежать куда глаза глядят. Стыд просто выжигал изнутри. Но ведь зачем стыдиться Наташе? Разве Кристина – ее дочь? Разве она в ответе за то, что натворила Оля? Наташа чувствовала себя так, будто просит у всех взаймы, а отдавать нечем. И это становилось невыносимо.