Любовь Соколова - В сумерках. Книга первая

Федотов вышел из-за стола, пригласил садиться к чайному столику, куда немедленно подали чай с сушками и рафинадом. Запас мармелада за истекшие дни иссяк. Сахарный песок нормировался в ту пору по талонам, рафинад ценился особо. Ванченко на правах завсегдатая положил себе три кусочка, Александров – один.

– Ну, как съездили?

Ванченко уверенно промолчал, отхлебнув чаю и скосив глаз на спутника.

Виктор Михайлович поблагодарил за интересное путешествие, а по поводу музея высказал сомнения:

– В тех двух комнатах уголок боевой славы разместить получится. Для музея нужно задействовать все здание, это самое малое. Больничка отделена от зоны, так что есть смысл продвигать вашу идею именно таким образом. Вычленить здание, изолировать и вывести из подчинения системы исполнения наказаний. Люди в погонах и музеефикация – вещи несовместные.

– Как гений и злодейство, – уточнил полковник.

– Ну что вы, Валерий Федорович! Я про злодейство ни намеком, – стушевался Виктор Михайлович. – У каждого своя работа.

– Боюсь, злодейством некоторые персонажи сочтут как раз музей, – пояснил Федотов. – Имеются там всякие подводные течения.

– В лице полковника Терентьева? – поинтересовался внимательно следивший за диалогом журналист.

– Не будем называть фамилии. Течения-то подводные, пусть пока там и остаются. А мы с вами будем действовать в открытую. Сложность в том, что имущество, на которое мы нацелились, не региональное, а федеральное. Было бы региональное, я бы тут сам все решения провел. А федеральное надо согласовывать с министерством. Поезжайте в Москву. Ссылайтесь на меня без колебаний. И кроме того, я думаю, мощную поддержку вам окажет Сергей Адамович Ковалев. Он наш сиделец, из шестой зоны. А в пятой отбывал его сын. Изложите ему идею, уверен, поддержит и вместе с вами пойдет договариваться с министром.

На том и расстались. Вопрос об участии Александрова в организации музея политзаключенных уже не стоял. Похоже, Федотов решил его окончательно и положительно.

Свои соображения по музею полковник в тот же день предложил обсудить малому Совету народных депутатов. Совещательный орган при главе администрации области, что-то вроде Афинского ареопага, одобрил создание музея. Председательствовал там доктор экономических наук Евгений Самуилович Шкляр, коллега Александрова по университету. Для начала совет решил выделить для музея некую сумму, стартовый капитал, небольшой – порядка миллиона рублей.

И Ванченко с Александровым поехали в Москву. Взяли на работе отпуска за свой счет. Такая форма пользовалась популярностью и даже поощрялась ради экономии фонда оплаты труда. Ни вуз, ни редакция оформить командировку не согласились.

Глава третья. Глухие телефоны

Гостиницу в Москве они даже не искали. Поселились в квартире у земляка, выпускника того же университета, переживающего первые литературные успехи в столице. Памятуя наставление полковника, решили зайти в министерство не напрямую, а через Ковалева. Никто из троих – писатель, называемый в простоте Лёнькой, сразу включился в продвижение будущего музея – не водил личного знакомства с Ковалевым, бывшим политзэком, а ныне членом Президиума Верховного Совета, председателем парламентского Комитета по правам человека. Знали номер телефона.

Стали звонить. А кабинет – в Белом доме, и трубку берет не сам Сергей Адамович, а кто-то из помощников.

– Я Виктор Александров, декан исторического факультета, приехал из города Темь, представляю местное отделение «Мемориала» и, главным образом, инициативную группу по созданию музея политических репрессий, нужна поддержка …

– Я вас понял. Сообщите, как вас найти.

Виктор дал телефон московской квартиры.

– Так мне ждать звонка или перезвонить?

– Позвоните утром.

Ночь прошла в разговорах под водочку, пили умеренно, с умом. Рассуждали, во сколько утром звонить не рано. Волновались. Утром целый час нарывались на длинные, потом на короткие гудки. Наконец, знакомый голос:

– Слушаю вас!

– Я Виктор Александров, декан исторического факультета, приехал из города Темь…

– Так вы уже в Москве, из Москвы звоните?

– Да, вы вчера записали мой номер телефона здешний для связи.

Помощник после паузы предложил перезвонить вечером и, не дожидаясь, пока собеседник уточнит, во сколько не поздно беспокоить Ковалева вечером, положил трубку.

Вечера снова ждали с волнением. Ели колбасу с яичницей и московскими булками. Продовольственное снабжение тут не чета нормированному провинциальному. Если в Темь нагрянули бы гости, непонятно чем их кормить, разве что с рынка. В запасах одна крупа, ну, две – ячневая да дефицитная гречневая. Нет, три – еще рис дробленый из продуктового набора к празднику. А в Москве и сардельки, и сливочное масло, и сахар свободно продаются в обычных магазинах без талонов.

Распогодилось – пошли гулять на Крымский мост. Москва только что освободилась от памятников Дзержинскому, Калинину, Свердлову, от многочисленных типовых отливок фигуры Ленина с неизменной кепкой в руке. С улиц города исчезали имена советских функционеров, возвращались аутентичные Полянки и Варварки, обшарпанные и замусоренные. Коммунальные службы работали в столице из рук вон плохо. С десяток станций метро тоже переименовали и для удобства завели правило объявлять двойные названия. В метро приезжие темчане прокатиться не успели, вечерело, пошли к телефону – опять звонить. Без толку. В девятом часу тот же помощник взял все же трубку и чрезвычайно озабоченным голосом рекомендовал позвонить утром, не раньше одиннадцати. Ну что ты будешь делать?

Дождались утра.

Крутили диск по очереди – а то палец смозолишь! – с одиннадцати до часу дня. Пробились. Когда и на этот раз велено было дозваниваться вечером, предположили, что номер с Ковалевым дохлый.

Ванченко отпросился до конца дня в Центральный дом журналиста. Писатель Леня поехал по своим делам в издательство. Виктор Александров остался дома один – наблюдать в окно, как вокруг помойки, образовавшейся в старом московском дворе, копошатся крысы. Зрелище навело его на размышления о несуразности бытия вообще и никудышности Гавриила Попова, мэра столицы, в частности. Доктор наук, некогда заведовавший кафедрой управления производством экономического факультета МГУ, главный редактор журнала «Вопросы экономики», автор многочисленных научных статей, депутат Верховного Совета и, наконец, глава российского отделения «Всемирной лиги за свободу и демократию», получив в управление город, показал свою абсолютную беспомощность в делах практического свойства. Да вот хотя бы теми же дворниками руководить не получается у него. Александров читал и чтил Гавриила Попова, и разочарование, пусть даже не вполне обоснованное, несправедливое, оказалось горьким.