Светлана Серова - Иняз. Книга вторая

– Где? Здесь, на площади? – спросил художник с таким искренним изумлением, как будто в Париже не водятся карманные воришки.

– Если бы здесь, на площади, то я бы так громко звала на помощь, что об этом уже знала бы вся округа, а кто-то из художников набросал бы жанровую сценку «Переполох на Монмартре», – пошутила я, и мой новый знакомый тихо рассмеялся.

– Тогда я вам подарю ту, что вам понравится, – вдруг предложил он и добавил: – но при одном условии.

– Осуществимом? – заинтересовалась я.

– Вполне, – ответил художник. – Мы с вами погуляем по Парижу.

– А как же ваши картины? Здесь останутся? – недоумевала я не столько от внезапности предложения, сколько от его небрежного отношения к своим творениям.

– Я скажу товарищу, он приглядит, а если повезёт, то и продаст что-то. Он знает мои цены. Итак, вы согласны? Если да, выбирайте, – улыбнулся он.

За всё время нашего разговора художник даже не представился и не спросил меня, кто я такая, откуда и чем занимаюсь. Он не сделал этого и после, когда, из скромности выбрав самую крошечную миниатюру, прижимая её к груди, я побрела с ним по холмам Монмартра. Мы посетили знаменитейшую базилику Сакре-Кёр, величественный католический собор в римско-византийском стиле с поразившими меня витражами и масштабным мозаичным панно на синем фоне потолка купола, изображающем лучезарного Христа, который распростёр свои руки, как бы пытаясь обнять весь род людской. Мы постояли на высочайшей точке Парижа, любуясь панорамными видами города. Мы ещё долго гуляли. О чём мы говорили, даже не представившись друг другу? Об искусстве, о красоте Парижа, о его бессмертии, о весне, о французском кино и о любви, которая парила в воздухе этого волшебного города. Время пролетело незаметно, стали сгущаться сумерки, и мы оказались возле дома, где находилась наша служебная квартира. У подъезда мой спутник вдруг попросил меня пригласить его на чашечку кофе. Я искренне удивилась просьбе, потому что на протяжении прогулки ничто не предвещало такой поворот событий; по чистосердечию и неискушённости мне и в голову не приходило, что сама прогулка в его представлении являлась прелюдией к тому, что ожидал от меня мой незваный кавалер. Разумеется, я ответила отказом. Заметив оскорблённое и даже гневное выражение лица, мгновенно сменившее его ласковую улыбчивость, я в нескольких фразах выпалила ему всю правду о себе, в качестве доказательства распахнув полы своего пальто и продемонстрировав наличие пусть маленького, но уже обозначившегося животика. Он отреагировал резко и непредсказуемо. Хлёстко, со всей силы он дал мне пощёчину и начал быстро удаляться. Машинальным движением руки я хотела вернуть картину, что-то крикнула ему вслед, но он как-то передёрнул плечами, он практически убегал от меня, что-то выкрикивая на ходу.

Судьба-режиссёр, разогнав тоску и позабавившись на славу, удовлетворённо хлопнула в ладоши, одобрив мизансцену и выразительную игру актёров, и удалилась писать новые сценарии.

К счастью, никто из моего окружения не узнал о случившемся. Щека, правда, раскраснелась и горела, но я сказала мужу, что это аллергия на шоколадный торт. Картинку я припрятала в своих вещах, надеясь, что найду какое-то разумное объяснение её появлению в нашем доме.

На следующий день я отправилась в Лувр. Накрапывал дождик, но этот факт нисколько не отпугнул истинных ценителей искусства и просто любопытных, желающих поставить галочку в списке своих достижений, толпящихся у стеклянной пирамиды входа в музей. Я стойко простояла около трёх часов, с сочувствием наблюдая за американской семейной парой, стоявшей в очереди передо мной, и которую донимала своим поведением резвая тройка ребятишек. Все трое крепышей-мальчишек очень походили на маму, по всей вероятности, уроженку Латинской Америки: пышноволосые и кудрявые, с огромными маслинами-глазами и пухлыми губами. Старший, лет пяти, вёл себя более-менее сносно, но пара от силы трёхлетних двойняшек буквально сводила всю очередь с ума. Ожидающие посетители, как водится, медленно двигались змейкой между специальных ограждений; мальчишки стремились то пролезть, то проползти между ними. Родители увещевали их, как могли, те же в ответ то ревели, то ныли, то толкали друг друга. Я сомневалась в целесообразности визита в музей таких маленьких детей и сочувствовала в одинаковой мере и родителям, и малышам. Наконец, казавшаяся нескончаемой очередь как-то рассосалась, и я купила заветный билетик.

В Лувре я пробыла пять часов. И этого мало! Я покривлю душой, если скажу, что «Мона Лиза» 18 18 «Мона Лиза» или «Джоконда» – одна из самых известных работ Леонардо да Винчи (прим. автора). произвела на меня неизгладимое впечатление, но Рафаэлевские 19 19 Рафаэль Санти – итальянский живописец эпохи Возрождения. В Лувре представлено несколько его шедевров с изображением Божьей матери с младенцем, среди которых настоящая жемчужина Лувра «Прекрасная садовница» (прим. автора). Мадонны, безусловно, да! Я любовалась картинами и размышляла о предстоящих родах; о новом статусе матери, который ждал меня; о том, какая судьба выпадет моей дочери и ещё о многом-многом, что и радует, и одновременно тревожит беременную женщину.

Ничуть не менее восхитили меня и французские живописцы уже совсем других жанров, в особенности «Большая одалиска» Энгра 20 20 «Большая одалиска» – известная картина французского художника Жана Огюста Доминика Энгра, идеализирующая красоту женского тела (прим. автора). и «Либертэ» Делакруа 21 21 «Либертэ» – картина французского живописца Эжена Делакруа. Название картины перводится как «Свобода, ведущая народ». Полотно написано по горячим следам французской революции (прим. автора). . Этот список можно продолжать до бесконечности, ибо сокровищница – она и есть Сокровищница, а сокровищ в Лувре не счесть.

На следующий день я отправилась в музей Орсе 22 22 Музей Орсе – музей изобразительных искусств в Париже. Основу коллекции составляют полотна импрессионистов и постимпрессионистов (прим. автора). полюбоваться на своих любимых импрессионистов 23 23 Импрессионисты – художники – представители импрессионизма, течения в живописи, зародившегося во Франции на рубеже XIX—XX веков. Импрессионизм ставил художественную задачу запечатлеть какой-либо момент жизни во всей его подвижности и изменчивости (прим. автора). . Полюбовалась Ренуаром 24 24 Огюст Ренуар, французский художник, график и скульптор, представитель течения импрессионистов (прим. автора). , который на свой манер представил образ материнства в лице своей супруги с сыном – сбитеньким младенцем без штанишек. Присела на кушетку перед «Голубыми лилиями» Моне 25 25 Клод Моне – знаменитый французский художник, один из основателей импрессионизма (прим. автора). . Не прошло и нескольких минут, как сон начал овладевать мной. Картина являла собой подобие иллюзионистского трюка с гипнотическим эффектом: казалось, что ты медленно погружаешься в воды этого пруда и начинаешь скользить по его поверхности вместе с другими лилиями и, наконец, перевоплощаешься и становишься одной из них, такой же зыбкой и нереальной, как и сама картина.