Светлана Серова - Иняз. Книга вторая

Я вдохнула его воздух! День был облачный и несколько прохладный, но это нисколько не омрачало мою радость, практически ликование! Демисезонное тёмно-зелёное свободное пальтишко полностью скрывало моё интересное положение, которое в силу особенностей моей фигуры и некоторых ухищрений ещё не стало достоянием общественности. Изумрудного цвета с розоватыми бликами шарфик кружился от ветра над моей рыжей копной, в то время подстриженной под короткое каре, и, думается мне, я выглядела весьма органично на парижских улицах.

Энергия молодости стремительно вознесла меня на Монмартр 16 16 Монмартр – название холма в северной части Парижа. Один из самых известных районов города. Привлекает туристов своими очаровательными романтичными улицами, знаменитыми кабаре и атмосферой непринуждённости и раскрепощённости. Место столичной богемы (прим. автора). . При совершении восхождения у меня начала кружиться голова, но не от высоты или недомогания в силу моего щекотливого положения, а от полноты чувств, так сказать. Непередаваемое очарование старой Франции, за которой стекаются потоки туристов со всего мира, вскружило мне голову. Извилистые крошечные старинные улочки, изящные кафешки, очаровательные магазинчики с оригинальными вывесками – всё казалось таким милым и кукольным, как бы вовлекающим меня в какой-то вымышленный мир; и я начала утрачивать ощущение реальности настоящего.

В таком гипнотическом полуобморочном состоянии я набрела на Мулен де ла Галетт 17 17 Мулен де ла Галетт – ресторан, названный в честь знаменитой мельницы Парижа, изображённой многими художниками. У ресторана имеется своя мельница, имеющая другое название (прим. автора). . Белая арка, обильно обвитая сочным зелёным плющом; cлева от входа – стройная высоченная яблоня в нежно-розовых цветках и красующаяся справа на некотором возвышении мельница, которую словно выкрали из сказок Шарля Перро и водрузили на это место: вот такая фантастическо-реалистическая картина предстала перед моим затуманенным взором. В своём наряде, выдержанном в тех же тонах, что и увиденное мною зрелище, я невольно почувствовала себя актрисой, принимающей участие в театрализованном действе или кино, которое судьба-режиссёр поставила на фоне парижских декораций, да ещё и шепнула мне утром на ушко, какой костюм надеть, чтобы соответствовать. Перед входом в ресторан находилась небольшая терраса с несколькими столиками и перевёрнутыми стульями на них; клиенты здесь временно не обслуживались по причине неустойчивой весенней погоды. Кошелёк мой был тощ, и я совсем не представляла себе парижских цен, впрочем, догадывалась об их масштабе, и догадки эти тревожили меня. Решив, что на чашку кофе мне всё-таки должно хватить, я робко открыла дверь и шагнула внутрь. Ко мне тут же подскочил любезный мэтр, высокий худощавый мужчина с длинным тонким носом и резковатыми движениями рук, походивший на какую-то диковинную птицу. Почти при каждом слове он всплёскивал руками, точно взмахивал крыльями. Я попросила меню, и к приятному удивлению обнаружила, что смогу попробовать легендарный луковый суп (о чём давно мечтала!) и уже потом выпить чашечку кофе.

Мэтр проводил меня в зал. Мне посчастливилось занять свободный столик у самого окна, чтобы любоваться загадочным изгибом улицы, устремляющейся вверх, и нескончаемым потоком людей, с любопытством глазеющих по сторонам и делающих фото. Супчик мне пришёлся по душе, может, потому что я и мысли не допускала, что мне не понравится знаменитый французский луковый суп, ещё и приготовленный в самом Париже (!), а может, и по более прозаической причине: моя малышка нетерпеливо толкалась в животе, справедливо напоминая о том, что после длительной пешей прогулки пришло время обеда.

Я попросила кофе. Его подали на элегантном подносике под серебро в очаровательной чашечке с розочкой возле ручки. В розетке лежал комплимент от шефа – небольшой кусочек шоколадного тортика с земляничной прослойкой, который я проглотила в одно мгновение. Я посидела ещё некоторое время, наслаждаясь музыкой Шарля Азнавура, приглушённо звучащей в зале, и с любопытством наблюдая за несколькими парами за соседними столиками. Я разглядывала причёски женщин, их наряды, но самое главное, я вслушивалась во французскую речь, пытаясь понять всё до единого слова.

Расплатившись, я покинула заведение и пошла вверх по улице, устремляясь к площади Тертр, месту сосредоточения парижских художников, которые выставляют на продажу свои работы, главным образом, туристам. Я с интересом начала беседовать с художниками, испытывая огромное удовольствие от нашего взаимопонимания, ибо другое – в виде покупки картины – я себе позволить не могла по причине полного отсутствия денежных средств (я поглотила скромный обед, а он, в свою очередь, поглотил весь мой скромный капитал). Крохотная уютная площадь с редкими деревцами посередине, мольбертами, уже законченными картинами и снующими туда-сюда любопытными была окружена милыми ресторанчиками, посетители которых мне тут же напомнили оживших персонажей с полотен Ренуара. Всё словно свидетельствовало о постановочном характере происходящего. В это самое мгновение расщедрившаяся судьба преподнесла мне «вишенку на тортике». То ли она заскучала и начала позёвывать, слушая мои пространные дискурсы об искусстве, то ли ещё с утра запланировала этот режиссёрский ход, желая посмотреть, чем закончится мой первый день в Париже, не предвещавший никаких крутых поворотов. Из толпы вдруг выделился молодой художник в заляпанном краской пиджаке и быстро подошёл ко мне. Дело в том, что некоторые художники Монмартра используют такой ловкий маркетинговый приём с целью завлечения туристов, мол, вот он я – только что от мольберта! Но тогда я об этом даже не подозревала, и его вид восхитил меня.

– Не желаете ли взглянуть и на мои работы? – обратился он ко мне, видимо, уже заметив, как я бойко общаюсь то с одним, то с другим из его собратьев по цеху.

– С удовольствием! – тут же ответила я. – С большим удовольствием!

– Прошу вас, – он указал мне путь к своим картинам, размещённым внутри подрамников, прикреплённых к небольшому решетчатому стенду, стоящему в нескольких метрах от места нашей встречи.

Картины маслом в технике импрессионизма среднего и малого размеров изображали Париж в любое время года и суток. Так сказать, на любой вкус. Рассчитаны они, конечно, были на среднестатистического туриста, а не знатока искусства, но представляли собой весьма милые миниатюры, выполненные вполне добросовестно.

– Не желаете ли приобрести какую-либо из них?

– Конечно, желаю, но у меня украли кошелёк, – неожиданно для себя солгала я.