Kristen Soul - Шелест кукурузного моря

По козырьку остановки вдруг застучал дождь, и асфальт стал покрываться влажными пятнами от капель. Крупные, они били надо мной так сильно, что оглушали меня, и негативные мысли растворялись в воздухе, наполненном озоном.

В детстве мне нравилось попадать под дождь и промокать до ниточки. Мама потом ругала, грозя пальцем, и говорила, что заболею, но я так ни разу из-за этого и не заболел.

– Какой же ужасный будильник… – потягиваясь, сонно пробубнил Андрей и лениво огляделся. – Не могу спать под звук дождя. Поэтому осенью у меня бессонница. Как начнёт тарабанить по окну… – потёр ладонями лицо.

Из-за его тёмных кругов под глазами казалось, что сейчас как раз осень.

– А я, наоборот, осенью впадаю в спячку.

– Как медведь?

– Наверное. – Я зачесал мешающиеся волосы назад, но они всё равно опять упали на глаза. Резинку где-то посеял.

Андрей косо глянул на меня и задумчиво произнёс:

– Ты не похож на медведя. Скорее, ты – енот.

Пф, ну и сравнение. Он что, видел, как я полоскал варган в озере?

– Эт с чего это я енот? – выпрямившись, сложил руки на груди и скептически изогнул бровь.

– Ха… – усмехнулся тот. – Ты так же забавно дёргаешься, если тебя напугать. И в мусоре ковыряешься, – начал копаться в невидимых мешках, быстро-быстро шевеля пальцами в воздухе, – перебирая там всё.

Игра одного актёра, мне даже захотелось зааплодировать, что я мысленно и сделал.

– Ну, спасибо. А еноты в мусорках ковыряются? – не догнал я.

– Тебе видней, – он пожал плечами, а я решил, что нужно будет погуглить.

Отложив рюкзак в сторону, Андрей встал, снял с руки повязку и, надев её на голову, демонстративно посмотрел в даль в ожидании маршрутки. Дождь усилился, как и мой страх, что ребятам вздумается тоже из-за непогоды поехать домой, и они увидят нас вместе. Вроде, ничё такого, подумаешь. Ну, встретились случайно, допустим. Тем не менее, я мысленно посылал водителю сигналы, чтобы он приехал поскорее.

Андрей вытянул руки вперёд, поднимая кисти вверх и подставляя их под капли. Вода ручейками стекала до локтей и продолжала свой путь по плечам, смачивая майку. Татуировка становилась ярче, будто сухое дерево вот-вот зацветёт.

– А ты – ёж, – сказал я не то, что хотел, и не таким заворожённым голосом, каким он звучал в голове. Скорее, безэмоциональным, не передающим ничего. Пытался что-то скрыть не от Андрея – от себя. Обмануть. Но оказалось, других обманывать легче.

– Я что, колючий? – обернулся с белозубой улыбкой на лице, и мне стало понятно, что колючий здесь точно не он.

– Надеюсь, нет, – честно признался я и поджал губы.

Улыбка неожиданно спала с его лица, а мой взгляд опустился на красные кеды. Они так сильно выбивались из всего окружающего, что невольно напоминали своего же хозяина. Такие же яркие, такие же заметные и притягивающие. Казалось, что я один их вижу таким цветом, что я дальтоник. Что другие этого всего не замечают в то время, когда я не могу от них оторваться надолго…

Они стали приближаться, а по ощущениям – будто на меня надвигался танк. Никуда не скрыться, одно лишнее движение – и всё, атака. Я мышь, а Андрей – змея. И никакие мы не енот и ёж.

И только я видел всё это. Только я – дальтоник.

К моему счастью, подъехала спасительная маршрутка, и мы, немного замешкавшись, залезли во внутрь, слегка попав под дождь. Прохладные капли немного отрезвили меня. Расплатившись, мы уселись назад. В салоне тихо играл шансончик и пахло табаком. Андрей покопался в рюкзаке, достал наушники и, подключив их к телефону, протянул мне один динамик.

– Угощаю, – произнёс он. Его лицо находилось так близко, что я, забрав наушник, слегка отодвинулся в сторону.

Маршрутка тронулась.

– И что у нас на завтрак? – поинтересовался я, ставя рюкзак под ноги. Сейчас бы и правда поесть не помешало, но, предвкушая дальнюю поездку по кочкам, мой желудок жалобно проскулил, сообщая, что он не готов, иначе вся еда вырвется наружу где-нибудь на въезде в город.

– А что ты любишь? – Андрей сосредоточенно шарился в телефоне.

– Эм… Мне всё равно.

Никогда особо не задумывался над тем, что мне нравится есть на завтрак. Если мы вообще сейчас говорили о еде.

– В смысле «всё равно»? – Андрей посмотрел на меня, как на идиота. С лёгкой усмешкой. – Каша, яичница, омлет, чай?..

Видимо, о еде.

Может, у него в телефоне как раз содержалась вся информация обо мне, скопированная с вживлённого в меня чипа? Снова будто копался в моих мозгах. Словно он психотерапевт или психолог, а я – пациент. Да. Прямо как на сеансе, только кресло не такое удобное, как обычно показывают в фильмах.

– Что мама поставит, то и ем, – вздохнул я, откидывая голову на спинку сиденья.

– А если она поставит перед тобой, ну, не знаю… – он на пару секунд задумался и продолжил: – Борщ! Утренний борщ. Ты когда-нибудь ел утренний борщ?

– Нет, – прыснул я, разглядывая покрытую ржавыми пятнами крышу маршрутки. – Тогда, наверное, я бы удивился, – покосился на него и пожал плечами: – Но съел бы.

Вскинув брови, он громко выдохнул через рот, раздувая щёки, и покачал головой.

– Так дело не пойдёт. У тебя же есть выбор, – толкнул мою ногу коленкой, и я выпрямился, – а ты даже не пытаешься его использовать. Почему?

Мои мысли скопились где-то в области нашего соприкосновения. Кожа там словно горела, и мне пришлось с усилием заставить себя вспомнить заданный мне вопрос.

– Ну… – я нахмурился. – Мама может обидеться, если я откажусь.

Не то чтобы мама часто обижалась на меня, скорее, больше на папу. Она постоянно была им недовольна, говорила, что он как ребёнок, что он неблагодарный и вообще, она всё в семье тянет на своих хрупких плечах. Она не закатывала истерики: недовольно причитала под нос, но так, чтобы слышали и понимали все присутствующие.

– М-да, запущенный случай, – скептический взгляд Андрея заставил почувствовать себя бесконечно глупым. – Так, ладно. Давай для начала с музыкой определимся. Что предпочитаешь?

Не хотелось отвечать, что и тут мне, в принципе, всё равно. Не любил привязывать себя ни к каким музыкальным направлениям, считая, что это ограничивает, ставит рамки, которых у меня и без того целый океан, просто Андрей ещё об этом не догадывается. Я одинаково с удовольствием слушал как попсу, так и рок, и джаз, и всякие инструментальные исполнения, а также часто попадались неплохие саундтреки. Но он так внимательно смотрел на меня, что мне всё же захотелось поскорее определиться, что ответить, а то вдруг снова начнёт вытягивать из меня… меня же. Я вспомнил тот самый – пригвождающий к месту – взгляд со сценки. Прокашлявшись, тихо ответил:

– Ну, мне понравилась та, что играла вчера вечером. Когда вы выступали, да, – кивнул своим же словам. – Она мне понравилась.