Олег Герт - Метапсихология социализма

Туда, где стройка или другая работа подтормаживала, можно было отправить комиссаров. Поначалу я приближал картинку колёсиком мыши, и смотрел: фигурка в военной форме забиралась куда-нибудь на возвышение и, по-видимому, произносила зажигательную речь, после чего над головами собравшихся рабочих или крестьян появлялся фонтанчик из звёзд, и они с двойным усердием принимались за работу. Я до конца не вникал, как это работает, но срабатывало почти всегда, и после появления на объекте комиссара работа приходила в норму и даже ускорялась.

Одновременно приходилось следить и за развитием экономики, в том числе за строительством, и за уровнем довольства жителей. Кроме того, выпадающие подсказки с самого начала дали понять, что соседние государства вполне могут устроить войну, и что уровень моего развития, как экономического, так и военного, пока что в несколько раз ниже, чем у них, а это в случае войны неизбежно приведёт к краху.

Заварив себе чаю покрепче, я залип перед ноутбуком на несколько часов.

Может, я интуитивно сумел быстро разобраться в довольно сложном интерфейсе, а может, мне просто везло, но факт остаётся фактом: строительство и развитие шло у меня семимильными шагами, о чём свидетельствовала, в частности, периодически вспыхивающая в углу менюшка «Поздравляем! Вы выполнили пятилетний план за четыре года!»

Поскольку на начало игры четыре пятых населения моей страны вообще не умели ни читать, ни писать, я понатыкал там и сям начальных и средних школ, а как только уровень образованности жителей поднялся до приемлемого, стал возводить театры и дома культуры, вместо дешёвых цирков и кино, которых понастроил в качестве развлечений на первых порах.

Проблему с едой удалось решить развитием совхозов и колхозов. Пока я в массовом порядке не начал их строить, с продовольствием действительно творилась какая-то фигня, ибо в деревенских хозяйствах почти вся произведённая сельхозпродукция куда-то странным образом исчезала, не доезжая до городов. Сперва я даже подумал, что это какой-то баг в игре, но покрутив мышью и рассмотрев пару таких хозяйств повнимательнее, понял, что тамошние хозяева тупо хотят от меня денег за произведённое зерно, а без получения оных предпочитают, чтобы весь собранный урожай просто сгнил в амбарах.

Как оказалось, достаточно было, удерживая левую клавишу ctrl, кликнуть на все маленькие хозяйства, а потом выбрать в выпадающем меню строку «Объединить в колхоз». После этого, правда, в созданном колхозе или совхозе нужно было создать серьёзную автомеханическую базу, перебросить туда трактора и комбайны, но у меня к этому времени уже на полную работали заводы, так что проблем не возникло.

Опция строительства, в том числе строительства жилья, оказалась с некоторым подвохом: впрочем, как только я его уловил, дело пошло на лад.

А дело было вот в чём. Когда я выбирал в меню объект для постройки, будь то фабрика или жилой дом, игра каждый раз коварно спрашивала «Оплатить строительство деньгами?», и поначалу я послушно тыкал кнопку «Да». Однако спустя короткое время понял, что так прогорю за несколько лет. Деньги на строительство, судя по всему, появлялись что называется «из-за бугра», то есть из соседних стран, и каждое такое моё решение просто увеличивало долг перед этими странами: в углу экрана появлялась толстая карикатурная физиономия некоего банкира в блестящем цилиндре, который затягивался толстой сигарой, подмигивал мне, после чего на месте его лоснящейся рожи со звоном возникал стремительно вращающийся денежный счётчик.

Проблема решалась просто: чтобы её решить, мне пришлось, правда, вспомнить невесть откуда вычитанную фразу русского генерала Салтыкова, который как-то на предложение западных союзников прислать ему в армию денег ответил «Мои солдаты денег не едят!»

Сообразив, что дома и фабрики строятся не из денег, а из бетона, кирпича, досок, и железа, я быстро понастроил по всей карте лесопилок, железных шахт и комбинатов, бетонных и асфальтовых заводов, после чего моментально появилась возможность отказаться не только от кредитов и долгов, но и от денег вообще. В меню строительства, вместо предложения игры оплатить деньгами, я стал выбирать «Построить самостоятельно», вслед за чем на стройку просто стекались грузовики со стройматериалами и автобусы с рабочими, и дело двигалось. Спустя пару-тройку часов игры я вообще перестал заморачиваться, в какую денежную сумму обходится мне та или иная стройка, ибо необходимости это понимать уже не было.

Был в игре и идеологический аспект.

На первоначальной карте среди затхлых деревень там и сям возвышались храмы: в основном, православные церкви (кое-где католические), а также мечети и синагоги. Уровень идеологического довольства населения, эти заведения посещавшего, когда я начинал игру, был довольно высок. Игровой индикатор «Вера населения» находился почти на предельной отметке: что, собственно, и объясняло, почему в стране с крайне низкой удовлетворённостью едой, жильём, образованием и медициной не происходит бунтов.

Взявшись за мышку, по мере своего строительства и развития я обнаружил две связанные с идеологией вещи.

Во-первых, периодически тут и там люди вдруг бросались эти храмы разрушать, сшибая с куполов кресты и полумесяцы. Так я впервые столкнулся с работой искусственного интеллекта игры, впервые осознал, что население способно предпринимать действия, которых я сам не инициировал, то есть, грубо говоря, люди могут действовать по своей воле, независимо от меня, творца этого мира. И только позднее я осознал, в какую масштабную и непреодолимую для меня проблему это вылилось…

Я долго ломал голову, пытаясь понять логику ИИ. Уяснить причину ненависти людей к храмам как к генераторам веры было тем более важно, что по мере разрушения людьми храмов индикатор «довольства верой» начинал, разумеется, стремительно падать. Вытягивать общий показатель удовлетворённости людей у меня не получалось ни за счёт еды, ни за счёт жилья, ни за счёт здоровья, ни даже за счёт развлечений. Игра, похоже, при формировании общего уровня довольства населения учитывала «уровень веры» как главный: даже если бы я захотел построить на месте каждого снесённого народом храма по три кинотеатра и по пять пивных, ситуация продолжала бы ухудшаться.

Единственное предположение, на которое я оказался способен, состояло в следующем.

По мере того, как я повышал качество жизни людей за счёт еды, жилья, здравоохранения, и главное, посредством их образования, они вдруг осознавали, в каком дерьме и нищете их удерживали до сих пор исключительно за счёт религиозной веры: и вся их ярость по этому поводу обращалась именно на те объекты, которые эту веру, так сказать, обслуживали и производили.