Галина Черненко - Из бабочки в гусеницу

Мама ушла, не знаю в каком настроении, ведь она впервые увидела меня после расставания, не знаю, сколько дней прошло с того момента. А зрелище было не для слабонервных, сейчас я опишу себя с чужих слов. Представьте, что из высокой, красивой, белокожей, румяной девочки выпустили всю кровь. Девочка стала весить не 69, а 45 килограммов, кожа стала не белой, а серой, глаза провалились. Голову, из которой несколько дней назад бежала кровь зашили и забинтовали, но кровь вытирать никто не стал, а зачем, все равно умрёт, а мёртвым это не важно. Вот эта, красная несколько дней назад кровь, размазанная мной по лицу, свернулась, почернела и так же осталась на лице. В общем моя мама два часа смотрела на полутруп с серой кожей, с провалившимися глазами, с панцирем из свернувшейся крови на лице, и привыкала к тому, что это её дочь.

Мама принесла с собой позитивные эмоции и оставила надежду. Душа моя пела и плясала, я улыбалась всем, нянечкам, медсестрам, соседям по палате. Мне хотелось со всеми поделиться тем, что принесла мне мама, боевым задором. Мир изменился из серого и холодного, он превратился в тёплый и цветной. Реанимация казалась уютным помещением, где все мы почти здоровы и завтра нас выпишут. Я не знаю сколько это продолжалось бы, мой восторг и веселье, но пришла сестра и вколола мерзкой иглой хороший укол, и я в замечательном настроении заснула на несколько часов, а может до утра. Именно с тех пор я знаю, что сон, самый хороший лекарь, если бы я тогда не спала сутками напролёт, я бы не выкарабкалась.

Я очнулась от того, что рядом загромыхал трамвай. Сейчас я думаю, что реанимация окнами выходила на трамвайные пути, и когда мимо шёл трамвай, все стекла в огромных окнах реанимации тарахтели изо всех сил, и на фоне движения многотоного вагона, это было просто неповторимо. Даже было бы неудивительно, если бы от этого звука приходили в себя мёртвые! Ну а я ещё не умерла, поэтому мне было проще прийти в себя, и я пришла, открыла глаза и оглянулась вокруг, вечер. Все вокруг меня тоже были разбужены и очарованы лязгом стёкол, и те, кто мог, тихо начали переговариваться.

Трамвай прошёл, стекла перестали дребезжать, и мы, каждый по своему пытались расслабится и заснуть, но тут открылись двери операционной, и толпа медиков отправилась курить, а к нам, на свободную кровать прикатили ещё одного задохлика. Все мы в один момент поняли, что заснуть нам удастся только в том случае, если люди сегодня не будут падать на рельсы, и прыгать без парашута с высоких этажей. Но этого быть не может. И сегодня НИИТО, Научно исследовательский институт травматологии и ортопедии дежурит и спасает этих экстремалов, а мы терпим хождение медиков.

Пришёл вечерний обход, хоть какая то развлекуха. Мы узнали диагноз новоприбывшего, ампутация правой руки. Буквально за несколько дней, люди попавшие в реанимацию так менялись, что их поведение очень удивляло. Мы, отрезанные от внешнего мира стенами и сном, радовались любой новости, старались увидеть все, что происходило вокруг нас, нам интересна была любая жизнь, своя то затормозила в больничных стенах, а если случалась клиническая смерть, то это был самый интересный фильм длинной минут двадцать, а потом ещё двух часовые рассуждения на тему "А если бы". Это была наша тогдашняя жизнь. Умереть от остановки сердца в этой реанимации было невозможно, всегда находился тот, кто это видел и звал на помощь, и медики всегда заводили это загадочное, сюрпризное сердце.

Обход прошёл, и ушёл, но две медсестры притормозили возле меня. Я вообще была интересным персонажем, так как пришла в себя не более суток назад, вылезла из под поезда, была похожа на жертву концлагеря, но была жива и разговаривала, при чем с удовольствием. Я так же поговорила с этими сёстрами, но я напрягаясь. Потому что этих двух тёток интересовало, сколько раз по мне проехал поезд. Зачем им это? Ногу хотят отнять? И я свято хранила внутри этот секрет, как будто это как то могло повлиять на уже свершившееся. Но я же ещё не знала об этом, да и не хотела знать, и у меня ещё было время побыть счастливой.

Утро пришло вместе с мамой. Сегодня говорила она. А я наверное не слушала, что она говорила, потому что не помню о чем. Мама видимо просто пыталась меня заболтать, а мне это было не нужно, мне было просто хорошо, от того, что рядом была мама. Она кормила меня больничной пшенкой, у меня тогда не было сил даже ложку держать, а меня это почему то не смущало! Потом она заливала в меня компот с курагой, сладкий и холодный. Потом помню, что с маминого пальца слетело обручальное кольцо, и укатилось под кровать. Даже пальцы у неё похудели за несколько дней, но я не хотела ничего видеть и ничего сопоставить, я жила в каком то своём придуманном мире.

Потом был целый реанимационно- травматологический день, я периодически спала, а периодически вязалась к врачам, с вопросом о моем тазе, но ответов не услышала. Но видимо все было не так плохо, раз я не закатывала истерики и не кидала в стенку стеклянные банки, просто принимала ситуацию. Опять же, а что я могла сделать, я даже ложку не могла держать, не говоря уже обо всем остальном. Слова, вот и весь мой инструмент воздействия, но в тот момент он был неэффективен, не знаю почему.

А вечером пришла вечерняя смена и медбрат Коля. Коле было 21, он учился в меде и подрабатывал здесь. Он обошёл реанимацию, прочитал назначения, отметил тех, кто вновь поступил, и решил пообщаться со мной. Их всех тянуло ко мне, что со мной было не так, в тот момент я об этом не задумывалась. Он был молодым и смешливым, рассказал пару анекдотов, последние Иркутские известия и пару смешных случаев в больнице. Честно говоря, мне было не очень смешно,тем более я его первый раз осознанно видела. Фиг его знает, что это за черт и что ему от меня надо.

Рожа у меня от этого ,видимо, была не очень весёлая и он решил меня поддержать. Фраза, произнесенная Колей:"Галя, ну что так киснешь? Медицина у нас продвинутая.Сейчас такие протезы делают, что через полгода танцевать будешь!", ввела меня в стопор. "Какой протез, при чем тут протез, зачем мне протез, мне же собрали ногу?",– спрашивал мой мозг, и не находил ответа на эти вопросы! Мы ещё о чем то разговаривали, шутили, но меня здесь не было, я была в совершенно другой реальности, где не было реанимации, Коли, меня, а был один большой вопрос-ЗАЧЕМ МНЕ ПРОТЕЗ? Коля видимо это понял, поставил мне укол, подождал, когда я усну и ушёл.

Я проснулась глубокой ночью, было тихо, светила кварцевая лампа, мне было достаточно света для того , что я задумала. В палате никого из медиков не было, все мои соседи спали, у них не было важных дел, а у меня было. Я помнила, что у меня сломан таз, так что шевелить и поворачивать его нельзя. Поэтому я привстала на локтях, положила подушку на железную головку кровати и устала. Ну и ладно, полежу. Подкопив сил, я снова привстала на локти и осторожно подтянула свое тело повыше, чтобы можно было лечь на подушку, которую я оперла на головку кровати. Ну вот , приготовления выполнены , можно начинать. Я протянула руку и откинула одеяло. Ну вот и все. Ты это хотела увидеть? Смотри! Да даже если и не хотела, это уже никак не изменишь! Все, что знали все вокруг, глубокой ночью увидела я! У меня была одна нога, от второй ноги ничего не осталось! Мой мир рухнул! Я завыла. Я выла, как волк на луну, мне было все равно кого я разбужу, моя душа разорвалась, я умирала, я не хотела жить. Коля примчался махом и через пять минут я уже спала, мою смерть опять отложили.