Сергей Городецкий - Прощание с Ленинградом

Охта в то время была окраиной Ленинграда. Деревянные дома, почерневшие от времени, из прошлого века и без удобств. Дровяные сараи, голубятни. Проспект Металлистов – сплошная грязь и колдобины. Грузовики едут медленно, переваливаясь с боку на бок, по ямам. Мы в детстве после школы цеплялись за них сзади, чтобы прокатиться таким способом. В конце проспекта Металлистов располагалась Тентелевка. Это громадная территория, где огромное скопление вагонов, складов с разного рода грузами, начиная с военных и кончая вином. Вино из Грузии доставлялось цистернами. При каждой цистерне был грузин. Это вино естественно предназначалась для разлива на ликеро-водочном заводе, что на Охтинской набережной. Однако не все вино туда попадало. Торговля шла полным ходом. Грузины с удовольствием давали всем желающим попробовать вина, с тем чтобы потом они его купили. Вино наливалось в канистры, трехлитровые банки и другую посуду. Всех это устраивало. Охрана там тоже получала свою долю. И вино было очень неплохое по сравнению с тем, когда оно потом разливалось на ликерке, где его с чем-то смешивали. Мы это вино с удовольствием пили на Юриной квартире.

Юра, надо сказать, был уникальный человек. Он ничего не принимал всерьез. На все вопросы у него один ответ: «Ну, что дальше?». Это когда разливалась очередная порция вина или водки. Болгарские сигареты «ВТ», «Стюардесс», «Опал». И тем не менее, он был интеллектуалом. С ним можно было разговаривать на любые темы. В старой церкви на Охтинском кладбище, что в конце Шепетовской улицы, Юра всегда ставил свечку Николе Угоднику. Никола Угодник там на иконе очень веселый, как он считал. Я обычно ставил свечку Деве Марии или еще кому-то по настроению.

На всех пьянках у него на квартире естественно присутствовали разного рода женщины. Однажды Юра обнаружил, что у него появились мандавошки. Была такая песенка «Мне подружка подарила четыре мандавошечки, чем же буду их кормить – они такие крошечки». Для борьбы с мандавошками существует ртутная мазь, которая есть в любой аптеке. Однако Юра решил, что этого недостаточно. Он купил баллончик для уничтожения насекомых и опрыскал себя и даже свою лысину. Я его встретил на улице потом. Он сообщил, что случилось, и в доказательство приподнял кепочку, показывая свою лысину, которую он опрыскал тоже. Она была красная.

Юра периодически уходил в запои. Он завешивал окна темным покрывалом, чтобы не было видно дневного света. Ни ночь ни день. Но при этом иногда выползал на улицу, чтобы запастись спиртным. В одну из таких вылазок среди ночи он приобрел бутылку с денатуратом, в народе называемый «синеглазкой» за его нежный голубой цвет. Но это было еще хуже. Жидкость была темно-синего, почти черного цвета. Ему объяснили, что это, мол, настойка черноплодной рябины. Юра, конечно, это выпил и посинел. Кстати говоря, в то время на улицах Питера очень часто можно было встретить синего человека. Был горбачевский сухой закон и люди пили всякую дрянь.

Как то, возвращаясь домой, я увидел в предвечерних сумерках Юру и насторожился. Что-то в его облике было не так.

– Ну что, синий – сказал он, видя мое замешательство. И он действительно был синий, нет, скорее фиолетовый. Надо сказать, что потом синева со временем начала исчезать и через месяц Юра уже приобрел естественный цвет лица, только уши еще оставались нежно-сиреневого цвета ввиду более слабого кровообращения.

Прошло много лет. На другой стороне земли я вдруг неожиданно просыпаюсь среди ночи. Юра! – как будто стрелой через мозг. Мама звонит через несколько дней и сообщает, что Юра умер.

Такие вещи случались со мной много раз. Кстати, Булгаков писал об этом в его гениальном романе. Например, таким же способом я узнал, что Шерри родила дочку. Сон, похожий на реальность. Хотя после того, когда мы разошлись, я больше никогда не видел ее и мы никогда и не общались даже по телефону. Она уже давно была замужем и жила во Флориде. Потом случайно встретил ее сестру, это подтвердилось.

Эти сны настолько похожи на реальность, что все предметы, например, можно трогать, брать в руки, физически ощущая их. Можно летать, если наберешь достаточно потенциальной энергии. И все вокруг настолько реально, что потом не можешь понять, что это, сон или явь.

И часто события, которые были там, повторяются в точности в реальности, и после осознаешь – я ведь это уже видел, это уже было со мной там. Все как и было предсказано. И много других подобных странных вещей, не поддающихся объяснению.

Вообще, не обязательно умирать, чтобы узнать, что там, на другой стороне. Я это знаю точно. Мне было показано много раз. Это параллельный, зеркально отраженный мир, где существуют копии. Этот мир похож на наш, только совсем другой. Иногда более привлекательный, а иногда более страшный. И они дают нам сигналы оттуда. Только надо прислушаться.

Дом номер три по Шепетовской улице был полон уникальных личностей. Доктор Мозель жил в третьей парадной на первом этаже. Он был врачом-проктологом и имел клинику в Сестрорецке. Проктолог – это если у вас проблемы с задним проходом, или грыжа, или язва желудка, или вылезают кишки – вам всегда поможет доктор Мозель. Он сделает вам операцию, чтобы вы себя чувствовали лучше. Но это еще не все.

Больница в Сестрорецке, где он заведовал, была на все случаи жизни. Вам помогут со всеми болезнями, вплоть до хронического простатита. Так и случилось, когда мне надоело посещать лекции в ЛГПИ Герцена и мне нужен был академический отпуск. Доктор Мозель естественно мне с этим помог. Он поставил мне диагноз «хронический простатит», которого конечно не было, и поместил меня в его больницу на некоторое время, чтобы все было законно и я бы мог получить академический отпуск по состоянию здоровья.

На территории больницы находилось также общежитие медсестер. Мы с некоторыми пациентами неплохо проводили там время. У сестер всегда был медицинский спирт, настоянный на травах и от этого зеленого цвета. Он предназначался для лечения разного рода заболеваний. Сестры называли его «проктологический коньяк».

У доктора Мозеля и его жены никаких комплексов. В его квартире на Шепетовской постоянные вечеринки со множеством разного народа. Все просто. Его жена хорошая большая баба, вдвое младше его, но с блестящим чувством юмора и без предрассудков. Все веселятся. У доктора Мозеля тоже случались всякого рода ситуации. Один раз он, например, забыл своего пациента, распятого на экзаменационном кресле, и уехал домой на своих «Жигулях». Потом через несколько лет его хватил удар и у него отнялась левая половина. Его жена отнеслась к этому с юмором, копируя, как у него отвисла челюсть. Это были веселые 80-е. Времена застоя, как тогда выражались, хотя на самом деле было совершенно противоположное. Над Брежневым смеялись, члены политбюро мерли один за другим.