Алексей Евстафьев - Обитель Блаженных

– Не упомню. – махнул рукой Васильич. – Кабы дольше прожил, может и миллион бы набрался.

– Ну уж и миллион… – недоверчиво покрутил головой Викентий Палыч. – И вот сидим мы с Васильичем в своего рода засаде, безотрадно всматриваясь вдаль, на то место, где у горного склона эти студентики свою палатку разместили; сочиняем всякие планы насчёт того ужаса, который возможно посеять в их непутёвых головах, и ничего по-настоящему эффектного измыслить не можем… И тут я вспомнил, что у Васильича был с собой запас динамита, поскольку Васильич мужик рачительный, и на охоту много чего полезного не забывал взять… так ведь, Васильич?..

– Так, Викентий Палыч!.. Жил по принципу: сила есть – ума не надо.

– Вот мы и задумали подобраться ночью к горе, да взорвать весь динамит, чтоб снежным оползнем завалило ихнюю палатку…

– Завалило?? – опешили Евпсихий Алексеевич и Катенька, а Лев Моисеевич многозначительно хмыкнул.

– Не так, чтоб напрямую завалило. – подобравшись к самому неприятному пункту в своём рассказе, Викентий Палыч заметно потерял уверенности и принялся мямлить. – А чтоб слегка задело, чтоб основная масса лавины прошла совсем рядышком. Я и специальную схему нарисовал с математическим расчётом у себя на бумажке, чтоб точно знать, где следует совершать взрыв, и правильность расчёта у меня не вызывала сомнений.

– Странный какой-то азарт обуял вас на это дело. – с волнением проговорил Евпсихий Алексеевич. – И не похоже, чтоб это был охотничий азарт, достойный взрослых и умных людей, а как будто игровой, построенный на обессивно-компульсивных расстройствах.

– Очень странный! – незамедлительно согласился Викентий Палыч. – Только правила игры пришлось сочинять по ходу пьесы. Вряд ли кто до нас играл в подобные игры.

– А почему вам в головы не пришло просто взорвать динамит рядом с палаткой? – спросила крыса Маруся. – Этого было бы вполне достаточно, чтоб навести страху на ребят. Зачем надеяться на снежную лавину и на сомнительные математические расчёты?..

– И на это у меня имелось дельное соображение. – Викентий Палыч нарисовал пальцем в воздухе императивную завитушку. – Простой взрыв от динамита, сколь бы он не был гремуч и долог, способен хорошенько напугать только в первые секунды, а затем ты непременно начнёшь приглядываться ко всем этим ухающим сполохам и привыкать к ним, даже отчасти любоваться ими. А затем непременно задумаешься: кто, как и зачем сотворил эту опасность для жизни?.. Обязательно бы пришла мысль, что взрыв этот не случаен, и что имеются у тебя некоторые таинственные враги, решившие покуситься на самое святое, что есть у человека, а, значит, врагов этих нужно срочно обнаружить и пресечь. Таким образом, уже мы с Васильичем могли бы стать объектами охоты взъярённых студентов, и они со своей юношеской прытью запросто бы нас поймали. А если человеческий фактор в низвержении снежной лавины не очевиден, то и винить некого; разве что бессловесную стихию неистовой природы!.. Но ведь это своего рода Божий промысел, вселяющий тот самый ужас, когда по-настоящему задумываешься о непредсказуемости смертного часа. Тут уж всякое обвинение нелепо.

– Вот уж вы тогда и Бога приплели?.. – сердито ухмыльнулся Евпсихий Алексеевич.

– И приплели. Но, будучи созданиями, воспитанными категорически на идеях перманентно атеистического направления, приплели Бога, не как объект беспрекословного поклонения, а как нечто умозрительное и философски назидательное.

– Что же было дальше?.. Вы оказались удовлетворены своим циничным расчётом?.. – спросила Катенька.

– Да как сказать. – вздохнул Викентий Палыч. – Расчёт оказался замечательно верным, но коснулся только одной лавины, которая и прошла чуть ли не в паре метров от палатки студентов. Понятное дело, я не рассчитывал на то, что за первой лавиной поползёт вторая. А за ними и третья. Но вот они-то и поползли, и поползли со всей присущей данной стихии яростной настырностью. Причём, вторая лавина поползла не в сторону палатки студентов, а туда, где прятались я и Васильич. А надо сказать, что лютый грохот и рокотанье природного безумия, стремящегося низринуться прямо тебе на голову, это вовсе не то зрелище, которое оставит равнодушным. И если говорить про массовый психоз, то что-то вроде него и обуяло тогда студентов. Я до сих пор уверен, что если бы девушки не заорали тогда благим матом, прося помощи неизвестно у кого, если б парни когда-нибудь, раньше, в походах, сталкивались с чем-то подобным и понимали, что нужно делать в катастрофических ситуациях, то и страху у них было бы гораздо меньше, и обстановку они оценили бы гораздо верней. Обязательно бы сработали благоразумность и инстинкт самосохранения. А тут они все повыскакивали из палатки прямо в морозную ночь, кто-то заорал истошно, что бежать надо подальше, в сторону леса, где между деревьев можно уберечься от лавины, а иначе всех завалит. Ну и разбежались они кто куда, даже не думая о последствиях, даже не пытаясь остановиться и позаботиться покумекать: как же ты дальше в этом лесу проживёшь?..

– У четырёх трупов, найденных впоследствии, были обнаружены переломы… Вы думаете, ребята дрались между собой?.. Может, еду делили или тёплые вещи?.. – спросила крыса Маруся.

– Не могу знать. – категорически отмахнулся Викентий Палыч. – Рядом с ними не был, пути наши больше не пересекались.

– А почему некоторых погибших обнаружили только в нижнем белье?.. Не могли же они у себя в палатке спать в нижнем белье?..

– Не могли. – согласился Викентий Палыч. – Все, которых лично я видел, выбегали из палатки в свитерах и штанах. Может, ты, Васильич, кого из них голым видел?..

– Да куда мне. – пригорюнился Васильич. – Ничего я в тот раз не видел и не слышал. Самому было страшно до смерти.

– Не, граждане, тут мы с Васильичем не повинны. – отрезал Викентий Палыч. – Мы сами тогда до смерти перепугались, когда вторая лавина с горы пошла, тут Васильич правду сказал. Я кричу Васильичу: бежим скорей отсюда!.. А он вроде застыл, как заворожённый, и меня не слышит, и кажется поехал маленько кукухой . Уж тут я силу применил, огрел его по шее со всего маху, и он очухался. «Да, – говорит. – Викентий Палыч, обстановка складывается не из лёгких, и пора отсюда дёру давать.» Ну так давай, говорю, чего медлишь?.. Еле ноги мы тогда унесли, да только не могла история хорошо закончиться… никак не могла… Мы с Васильичем бросились бежать в сторону реки, полагая, что где-нибудь в прибрежных нишах можно укрыться, а когда пошла третья лавина, то не сразу её заметили. Я говорю Васильичу, что надо на другой берег бежать, поскольку туда лавина точно не докатит, и мы побежали через реку, да впопыхах лыжи переломали, я рюкзак свой потерял. А тут какая-то каменюка прямо нам под ноги упала сверху, и мы вместе с ней под лёд провалились, барахтались чуть не полчаса, еле выползли на берег… Сперва вроде и обрадовались, что живы остались, а потом сообразили, что за жизнь ещё надо хорошенько побороться, лишь бы силы были. Получилось-то, что сами себе устроили конец света – вот ведь как набедокурили. А всего-то помочь людям хотели, подсказать молодёжи, что не всё в жизни идёт гладко, что лучше без особой нужды в пекло не лезть. Да как говориться: не делай людям добра – не получишь и зла!.. Да, Васильич?..