Дара Преображенская - Дневник одиночки

…Карнавал у Феллини наскучил Рафаэлю, хотя дядюшка был очень добр. Буйство красок, наряды и высокомерие придворных дам лишь оттолкнули его, здесь он не нашёл ни одной, кто мог бы привлечь его внимание. Дамы видели в нём довольно странного молодого человека с больным воображением, впрочем, они списывали это на избыток таланта. Некоторые даже открыто выражали ему презрение, ибо он отвергал всех, кто нарочито набивался ему для позирования. Рафаэль знал об этом, поэтому он шумному обществу предпочёл уединённый уголок под самыми дубами вместе со старшим кузеном Алехандро. Сад роскошного особняка сеньора Феллини выходил на городскую улицу, и оттуда практически оставаясь незамеченным, можно было наблюдать за поздними прохожими. Алехандро был увлечён оживлённым монологом об университете, Рафаэль слушал его в пол-уха, рассеянно следя за городским пейзажем. Молодая женщина в ярко-голубой накидке, из-под которой выставлялись её длинные золотисто каштановые волосы, с полной корзиной винограда, бросила беглый взгляд на господский дом и медленно зашагала вдоль мощёной улочки. Рафаэль остановил рассказ Алехандро, подошёл к воротам и долго глядел вслед удалявшейся фигурке в синем.

– Что с тобой? – удивился Алехандро, – Ты не дослушал меня, а сорвался с места, как ненормальный.

– Кто она?

Алехандро огляделся, ночной воздух был наполнен свежими ароматами, из дворца Феллини раздавались чарующие звуки музыки, виднейшие семейства Рима, начиная с Пуазони и заканчивая Бавердино, праздновали сегодня свою честь и славу, выставляя напоказ золото фамилий. По сути, все эти балы устраивались ради этого, ради желания блеснуть, доказав остальному миру свою власть и принадлежность к элите и королю.

– О ком ты, брат?

– О той девушке, что только что прошла мимо.

– Честно говоря, я не успел заметить.

– Всё пропало, она была тем самым Ангелом, которого я мечтал запечатлеть на своём полотне. Понимаешь, в тот момент, когда она остановила на мне свой ангельский взгляд, я почувствовал, что это – знамение.

– Она так хороша?

– Она – Ангел.

Алехандро посмотрел вдоль улицы, пожал плечами.

– Если она гуляет в такой час одна без сопровождения, скорее всего, твоя избранница – простолюдинка. Если она действительно жительница Рима, я найду её. Право, мне даже самому стало интересно.

– Это было видение, – прошептал Рафаэль, – видение….

…Утром его разбудила Амелия – служанка.

– Сеньор Алехандро велел передать Вам, что в гостиной Вас ждёт одна особа. И ещё – прочтите это.

Амелия вложила в его руку маленькую записку, Рафаэль узнал почерк Алехандро:

«Дорогой Рафаэль, она действительно хороша, и найти её оказалось совсем нетрудно. Эта девушка – единственная, что проживала на улице сеньора Феллини, но она очень бедна и нуждается в деньгах. За умеренную плату она согласна позировать тебе».

…Он замер, когда она посмотрела на него ясными лучистыми глазами, от которых исходил неземной свет. Сердце Рафаэля сжалось, однако он сдержал свой порыв.

– Как тебя зовут?

– Розалия, господин.

– И ты давно живёшь в Риме?

– Нет, сеньор, я приехала сюда с отцом из Флоренции.

– Отчего ж? Разве во Флоренции дурно?

– У отца здесь лавка.

– У тебя красивые глаза…

…Он нанёс последний мазок на холст. Мадонна из Сикста всё так же глядела на мир лучистыми глазами Ангела. Её губы сложились в доброй полуулыбке, какая вряд ли встречается у обычного земного человека. Голубое одеяние переливалось перламутровыми оттенками.

– Мой Ангел… – прошептал Рафаэль.

Закрой глаза, тебе нужно стать сильной, как танцовщице, лишившейся ноги. Она танцевала на протезе. Душа твоя давно изранена, но всё равно, держись.

– Стань сильной! – кричит тебе Небо.

– Не могу, – отвечаешь ты, – силы мои истощены, и сердце давно молчит.

…Разве единожды горе бывает,

Горе не днями меряет шаг,

Только о нём ты слегка забываешь,

Снова с тобою твой доблестный враг.

Многие скажут: «Страдания лечат».

Увы, не со мной и, увы, не меня.

Не разгорелись в душе моей свечи,

Солнце не греет, лучами маня.

Невезучего, друг мой, могила исправит,

Многие скажут такое в ответ,

А счастье свой свет на тебе не оставит,

Ответишь судьбе своей горестно: «Нет!»

Снова с тобою, мой друг, сожаленье,

Снова с тобою потери и скорбь.

В прошлое канет жизни мгновенье,

Увы, не согреет душу Любовь…

Старик посмотрел на меня и сказал:

– Ты видела меня на иконе среди золотистых куполов. Не бойся, ты – не сумасшедшая. Я на самом деле говорю с тобой.

– Но тебя же не существует. Кто ты?

– Святой старец Юстиний. Иногда меня называют святым Юджином.

– Тебя нет.

– Вселенная многообразна. Меня нет здесь, но я есть в другом измерении. Знаешь ли ты о том, что во Вселенной множество измерений с присущими им качествами души?

– Нет.

– Знаешь ли, что Вселенная испещрена миллиардами каналов, по которым движется энергия?

– Нет, не знаю.

– А известно ли тебе о том, что каждая стихия имеет свою, присущую ей форму, например, вода – шар, огонь – сгусток уплотнённой энергии?

– Нет.

– Как можешь утверждать, что меня нет?

Сказав это, старик исчез. Вскоре я действительно увидела икону, где был изображён Святой Юстиний на фоне золотых куполов. Я растерялась, но в голове тут же услышала голос: «Не волнуйся, я ещё приду к тебе».

Планета Земля была сплошь изрыта каньонами, было отвратительно, совершенно отвратительно смотреть на эти уродливые пейзажи. Мистрис правильно выбрал место посадки, ибо космолёт практически занял горизонтальное положение, лишь только слегка накренившись набок. Когда защитный купол был снят, Сатилия вдохнула свежий воздух, который оказался не таким уж свежим, запах гари, казалось, пропитал всю планету насквозь, каждый её атом, каждую клеточку, и у неё закружилась голова от избытка впечатлений, тайное путешествие по Солнечной системе ещё больше волновало её, возбуждало, как всё новое волнует молодую кровь.

– Вы это мечтали увидеть, принцесса? – разочарованно произнёс Мистрис, оглядывая изрытые траншеи.

– Сразу понятно, здесь идёт война.

– Да, и я бы советовал покинуть Вам это ужасное место, как можно скорее, пока Ваш отец ничего не узнал.

– Подожди, я вижу вдалеке нечто, напоминающее замок.

Мистрис нажал на кнопку увеличения, и на экране перед ними возникло тотчас же странное строение со множеством окон и треугольной крышей-фронтоном. Строение имело серый цвет, и даже с близкого расстояния было трудно судить, существовала ли там жизнь или нет, ибо оживление практически отсутствовало.