Дара Преображенская - Просветлённый

– Благодарю тебя за кольцо, – произнесла девушка, оно мне очень понравилось.

Илларион нахмурился, посмотрел на меня в свете двух горевших факелов. Здесь было темно, до даже в этой темноте я разглядел роскошное убранство залы. Возле стены красовались две амфоры с изображением атлетов. В третьей я узнал Ахилла с Патроклом, тусклый свет факелов отражался на стенках амфор. Здесь, также находилась статуя Венеры-Афродиты с обнажённой грудью, совсем такой же, как и у Дорифоры сейчас.

– Кто это с тобой? – спросил хозяин залы.

– Он пришёл сюда со мной, господин – сказала гетера, – но у него к тебе дело.

– Моё имя – Дионис. Дионис, сын Агапия.

– Не тот ли это Агапий, что торгует пряностями и коврами из Персии? – спросил Илларион.

– Да, это он.

Илларион кивнул:

– Я знаю Агапия, много раз я покупал у него товар, и вполне доволен его качеством. Так какое у тебя ко мне дело, юнец?

Коротко я изложил хозяину то, для чего пришёл. Илларион выслушал меня терпеливо. Он ходил взад-вперёд по зале, оставив в стороне свои свитки. Наконец, я замолчал, окончив свой рассказ.

– Так это тебя я видел недавно в порту?

Илларион внимательно взглянул на меня. Я кивнул:

– Да, господин.

Он тяжело вздохнул:

– Я слышал о несчастье, постигшем бедного Агапия и о том, что два дня назад в порту Афин причаливали два корабля из Финикии. Жаль, что твой отец ещё ничего не знает об этом.

Он вновь взглянул на меня:

– Так ты хочешь выкупить у меня этого балбеса и бездельника Галактиона? – спросил он.

– Хочу, господин.

Илларион потёр руки.

– И что же ты мне можешь предложить, сын торговца Агапия?

Я назвал сумму. Из залы послышались аплодисменты, восхищённые возгласы присутствовавших на симпосионе гостей. Сапфо закончила читать свои поэмы.

– Кто же твой возлюбленный, о Сапфо? – раздалось в гуще аплодисментов.

– Сам Зевс, – был мудрый ответ, также, сопровождавшийся аплодисментами.

– А теперь вместо великой Сапфо девушки с Лесбоса будут танцевать. Итак, наполните искрящимся вином свои фиалы, господа.

Заиграла музыка, и ведущий симпосиона оратор Аристокл громко захлопал в ладоши в такт сертаки. Илларион улыбнулся, развёл руками.

– Честно говоря, за этого бездельника я не дал бы ни единой монеты. Но у меня есть свой принцип – ничего не отдавать даром, поэтому твоя сумма меня вполне устроит.

Я отсчитал положенное количество талантов и протянул мешочек с монетами Иллариону.

Он похлопал меня по плечу.

– Что ж, юноша, тебе нравится у меня?

– Нравится, господин. Как Вы догадались привести сюда саму Сапфо?

– Сапфо – символ нашей Греции, я слышал, её имя известно и в Азии; так что просчитаться было сложно.

Возвратившись к гостям, я увидел среди них Софокла уже с новой гетерой, он пришёл совсем недавно. На этот раз гетера была уже совсем другой – маленькой, и, если бы не груди, внешне она ничем не отличалась бы от мальчика. Но у неё было миленькое лицо.

– О, мой дорогой Дионис, какими судьбами ты здесь? – поприветствовал меня Софокл, затем взглянул на сопровождавшую меня Дорифору.

– Тебе понравилась моя протеже? – спросил он.

Дорифора нахмурилась, покраснела и растворилась среди гостей. Я понял, Софокл уже успел когда-то до меня провести ночь с нею.

– Прости, друг, я спешу; мне нужно удалиться, – произнёс я.

– Разве ты не останешься до утра до окончания торжества? Афины надолго запомнят этот вечер.

– Прости, друг, я действительно не склонен сегодня веселиться, – ответил я.

– А-а, понимаю. Я бы тоже не смог. Но верю, однажды мы, всё же, встретимся с тобой у какой-нибудь красотки. Поверь мне, афинские гетеры намного лучше, чем в остальных полисах.

– Верю, – согласился я.

Софокл был действительно знатоком женщин, хорошего вина и вполне гордился своими способностями.

В ту ночь я выполнил своё обещание перед Дорифорой и провёл ночь в её доме. Под утро, когда на небе засияла уже Звезда Утра, я должен был расстаться с ней, она обняла меня на прощание.

– Когда же теперь увидимся с тобой? – спросила девушка.

Я пожал плечами, не зная, что ответить ей.

– Возможно, скоро я отправлюсь в чужую землю. Не знаю, как в дальнейшем сложится моя судьба, Дорифора. Прости меня, я не могу ответить на твоё чувство.

– У гетер тоже бывают чувства, – произнесла она, хотя все думают, что мы легкомысленны и готовы отдаться любому герою, кто купит нас, но это не так.

Затем, чуть помедлив, она прошептала:

– Я люблю тебя, Дионис, и всегда буду любить. У тебя благородное сердце, и счастлива та женщина, которая разделит с тобой судьбу.

Галактион в нетерпении дожидался меня внизу возле двух кипарисов, где уже стояла повозка. Ему было невдомёк, как любому мальчишке, ещё не вполне развившемуся, что мужчину может так долго держать рядом с женщиной. Его интерес к окружающему его миру перевешивал всё остальное.

– Дионис, я жду тебя! – крикнул он снизу и помахал мне рукой.

– Вот видишь, тебя зовут. – грустно сказала Дорифора и потупила взор, – скоро ты будешь в чужих землях, и я принесу Афине Парфенос жертву, чтобы сила всегда была на твоей стороне.

– Благодарю тебя, я часто думаю о матери и хочу вернуть её.

– Я верю, что так и будет, мой бог.

Она вновь прильнула ко мне, и я даже чувствовал, слышал как билось в её груди сердце – билось во имя меня, а я ничего не испытывал к ней. Я чувствовал себя ничтожеством, и, тем не менее, всё время думал о Сахиб. О, не дай боги, если коварный Антэрос будет сопутствовать моей душе.

В ту ночь, проведённую с гетерой Дорифорой, я был страстен, как никогда, но это был лишь ответ плоти; моя душа оставалась равнодушной, она стремилась к персиянке Сахиб, такой холодной и гордой. Я заглянул в чистые, полные любви глаза Дорифоры и пожалел о том, что не могу остаться с нею ещё, я должен был идти, как было условлено с Галактионом.

Спустившись по ступенькам, я издалека посмотрел на стройную фигурку гетеры, ответил на её порыв, помахав рукой. Мне было грустно… очень грустно.

….Галактион почти сразу же освоился в доме – поначалу он следил за хозяйством до тех пор, пока я не призывал его к себе для серьёзного разговора.

– Послушай, друг, я выкупил тебя у твоего хозяина вовсе не для того, чтобы ты был моим рабом.

Казалось, мальчишка был очень удивлён.

– Нет? А я думал…

– Многие люди думают, потому что у них есть мысли…, – сказал я.

С тех пор Галактион жил в доме на правах моего друга, хотя он не сразу освоился и привык к своему новому положению.

– У меня нет дома, господин, – как-то раз произнёс Галактион, – поэтому мне некуда идти, разве что стать батраком какого-нибудь богача из Афин.

– Но есть и другой путь.