Чингиз Алиев - «Кто ты?». Часть 2

Я повернулся к нему лицом. Остановился и Сабир.

– Товарищ Алиев, – повторил генерал, – в первый раз вы, выходя в огромный незнакомый город, не сочли нужным взять с собой адрес дома или хотя бы номер телефона квартиры, где вы остановились. При встрече со мной вы даже не могли назвать имя хозяина квартиры. Я правильно говорю?

– Да.

– Так как же это называется, товарищ Алиев?

Я молчал.

– Во второй раз, зайдя в ресторан, где вам приходилось бывать неоднократно, вы не смогли заметить и правильно оценить произошедшие там изменения, вплоть до обслуживающего персонала. Вас даже не насторожило то, что в ресторане нет ни одного советского человека и все, с кем вы общались, являются иностранцами и разговаривают на чужом языке. Я правильно говорю?

– Да.

– Ну а как это называется, товарищ Алиев?

Я продолжал молчать.

– Это называется безалаберность, наивность, простота. Вот как все это называется. Так я говорю?

Я молчал.

– А слышал ты такую поговорку, что простота хуже воровства, а? Я тебя спрашиваю, товарищ Алиев, слыхал такое? Молчишь? Ну что же, воля ваша. Но знай: если ты ещё раз попадёшь сюда, я тебя накажу, даже если ты ни в чём не виноват. Независимо от этого накажу. За простоту твою накажу. Вы хорошо поняли меня?

– Да, хорошо.

– Ну тогда ни пуха ни пера, товарищ Алиев.

– К чёрту! – крикнул я в ответ и вылетел из комнаты.

Догнав меня на улице, Сабир сказал:

– Вот где ты, оказывается, был в тот раз, когда мы все искали тебя. А говорил, что к милиционеру какому-то подошёл на улице. Ничего себе милиционер в генеральском звании.

– А кто искал-то? Ты да Вера?

– Ну допустим. А что ты хотел, чтобы народный артист СССР тоже забегала по улицам в поисках твоей персоны?

Я ничего не ответил.

– А что за жидовская фамилия, которую генерал спрашивал у тебя?

– Кейсерман, что ли?

– Да.

– Разве ты никогда не слышал такую фамилию?

– Конечно, нет, – удивлённо ответил Сабир.

– Ты давно окончил институт? – спросил я у него.

– Давно, а что?

– Видимо, когда ты учился, его не было, но огневую подготовку в институте нам преподавал подполковник Кейсерман. Ребята между собой называли его Кей Сулейманом, приравнивая его к пророку Сулейману из Курана, прототипа Соломона из Библии. Он был очень толковым и требовательным преподавателем, впрочем знал и азербайджанский язык.

– Хорошо знал?

– Во всяком случае, два слова он повторял постоянно: «азбар» и «яддаш», что в его исполнении означало «запомнить наизусть».

– А откуда этот генерал знает его?

– Генерал знает не его, а его отца и младшего брата, которые, оказывается, являются большими людьми и живут в Москве.

– И ты успел с ними познакомиться, так, что ли? А то я ничего не понимаю.

– Видишь ли, примерно лет пять тому назад я выходил из Главпочтамта города Кировабада, где мы учились, а напротив входной двери прямо на тротуаре стоял подполковник Кейсерман. Он поздоровался со мной за руку и ни с того ни с сего пригласил меня к себе домой. Вообще-то преподаватели уважали меня за моё старание учиться хорошо, но, согласись, чтобы преподаватель пригласил в гости студента – случай неслыханный, и я обалдело смотрел на него, не зная, что ему ответить. Видимо, чтобы внести ясность своему действию, он спросил: «Ты ведь любишь эту очкастую девчонку?» Я совсем растерялся, хотя ничего удивительного в этом не было, так как почти весь коллектив института знал о наших дурацких отношениях с Риммой. Видя мою растерянность, он громко рассмеялся и, постучав мне по плечу, сказал: «Да ты не смущайся, просто я хочу сказать, что ко мне приехали гости из Москвы, и, если ты зайдёшь к нам, увидишь у нас нечто похожее с этой очкастой». С этими словами он вытащил из кармана визитную карточку и отдал мне: «Приходи, будем рады, – сказал он и ушёл вверх по улице „28 апреля“». Говорили, что он живёт где-то там. Так вот, тогда я ничего не понимал из всего этого и, постояв немного с карточкой в руке, решил, что, наверное, я не так понял его – сам знаешь, какой уровень знания у нас был по русскому языку, – и как можно спокойнее пошёл к себе. Но визитную карточку его не выбросил, а положил вместе с другими документами. Кстати, она и сейчас хранится у меня.

– Но всё это не объясняет, откуда ты знаешь этих московских родственников своего преподавателя.

– А это я не собирался объяснять, мой дорогой, это секрет.

– Ба, подумаешь, нужны мне твои Кей… Кей… тьфу. Как ты только выговариваешь эту псальму? Куда пошёл-то?

– Домой.

– А библиотека?

– Ты что, заболел, что ли? После такой ночи какая может быть библиотека? Пошли домой, отоспимся, а потом видно будет.

Проходя все неровности суетной жизни, я часто вспоминаю этого гиганта генерала. Работая в основном в министерствах, общаясь со всякими организациями, я убедился, что на каждом предприятии есть свои «генералы». Эти люди не кричат, не высовываются, не лезут в начальники, пламенные речи не произносят, они просто тащат весь груз, тихой сапой тащат и ничего взамен этого не требуют: никаких поблажек, никаких дополнительных льгот. За считаные минуты они решают такие проблемы, которых хватило бы всему коллективу на целую неделю. Они являются фундаментом любого коллектива, и от них зависит социальная значимость той или иной организации. Всемирный авторитет Советского Союза был результатом их труда, на их плечах стояла огромная мощь социалистического строя. Породить их и дать возможность им заниматься любимым делом не простой вопрос. На это уходило много сил и средств, что вполне оправдывало себя. Десятки томов выходят с предложениями восстановить былую мощь России. Все они имеют место быть использованными, но результаты от них мизерные, если этими и другими проблемами не будут заниматься такие вот «генералы». Восстановите их, породите новых таких «генералов», тогда и только тогда появится мощь и авторитет государства. Другого пути нет, спекулянтами авторитет не наживёшь, как бы они бойко ни торговали.

Мне было всё равно, где играть – дома или в школе, лишь бы сестра была рядом и чтобы меня не били. Но как это объяснить учительнице Саялы, которая вела первый класс, где училась сестра и присутствовал я? Дело в том, что нас было трое детей в семье. Старшая сестра старше меня на шесть лет, а значит, для меня, пятилетнего мальчугана, была уже взрослой. Другая сестра старше меня всего на два года, и я всё время находился с ней. Мы вместе играли, вместе гуляли, ну а когда пришла пора ей пойти в первый класс, то я находился с ней рядом как само собой разумеющееся. Но классная руководительница, она же и преподавательница, к моему удивлению, не хотела этого понимать и всякий раз, войдя в класс, выгоняла меня, поддав подзатыльник, иногда очень даже болезненно. Но я не сдавался. Постояв минуту-другую за дверью, я стремительно заходил в класс и как ни в чем не бывало занимал своё место около сестры, и так множество раз за день. Конечно, сестра тоже отпихивала меня от себя, но с ней я быстро справлялся. Два-три тычка в бок – и она замолкала. Такое случалось и в другие времена, и ничего нового в этом не было.