Александр Миронов - Уроки рисования. Рассказы. Повесть

– Что, Бориска? Тебе что-нибудь неясно? – спросила учительница.

Бориска поднялся и застенчиво сказал:

– Не-а. Светлана Владимировна… мне бы это… выйти, – он поморщился, давая понять, что с ним приключилась авария, то есть в туалет приспичило.

Светлана Владимировна, разумеется, поняла сигнал бедствия и разрешила Валежкину выйти.

Бориска под шёпоток и едва уловимый смешок одноклассников торопливо вышел. Хм, смейтесь, смейтесь, тут дело неотложной важности…

Бориска, выйдя из класса, на цыпочки побежал на первый этаж к вестибюлю. Пробежал по лестнице, прыгая мягко по ступенькам. Только у раздевалки замедлил бег.

Ему никто не встретился. Пустынно в коридорах и тихо в школе. На удачу, даже вахтерши не было в гардеробе.

Бориска приоткрыл дверцу раздевалки и нырнул под откидную доску…

Вернувшись в класс, он, с молчаливого разрешения учительницы, сел за парту.

После уроков все разошлись кто куда: одни – по домам, другие – в студии, в кружки, или в спортивные секции на тренировки, а кто-то мог себе позволить развлечение. К примеру, аттракционы в городском парке: качели, карусели, – и между этими делами – мороженое (пломбир в шоколаде), пирожное, зефир… Бориска большой сластена.

После самолёта Бориска вышел на аллейку, слегка покачиваясь: такие виражи, такой полёт – дух захватывает. Красота!

В городском саду из репродуктора лилась музыка. Солнце светило ярко, по небу плыли лёгкие белые облака. На тополях, кленах и кое-где на дубах распустились маленькие лепесточки, а ряды акаций покрылись курчавой зеленью.

Радуясь теплу, дружной весне, на дорожках аллеи, на газонах, то там, то там шумели задиристые воробьи, видимо, поучая какого-нибудь плутишку или воришку, слишком разгулявшегося в эти тёплые дни.

Бориска, идя к киоску «мороженое», вспугнул их.

– Кишь, шпана!.. – воскликнул он и взмахнул портфелем.

Птицы улетели.

Мальчик шёл, посмеивался, сам не зная отчего, наверное, от удачного дня. И напевал песенку, что звучала из репродуктора:

Король с войны возвращался домой…

…

На крыше ждала королева его.

Она ему машет, завидя полк,

Она смеётся, она поёт.

Тирья-тирьяри, трам тирья.

Тирья-тирьяри, трам тирья…

Ура-а!..

– Уряяя! – пропел Бориска.

Подойдя к киоску, он взял брикетик мороженого в шоколаде и отошёл за угловой столик, там было немного прохладнее, в тенёчке. Он развернул бумажку и надкусил уголок твёрдой массы. Рот обожгло морозцем, заломило зубы. Бориска потянул ртом тёплый воздух, перекатывая сладкий комочек язычком. От наслаждения он даже прикрыл глаза. Смакота!

Музыка прекратилась, и через короткое время послышались позывные радиостанции «Маяк». Диктор объявила:

– Московское время четырнадцать часов. Передаём последние известия…

«У-у, ещё рано, – пронеслось в голове мальчика. – Можно ещё часа два погулять, пока родители на работе».

А что сидеть дома, когда на улице так хорошо, и когда в кармане у тебя есть денежки.

Бориска полез в карман и достал мелочь. Рубли он уже прокатал на аттракционах. А что жалеть? – не свои же. Он пересчитал деньги, и оказалось, что набирается ещё и на мороженое, и на кино.

Бориска спрятал деньги и сосредоточился на мороженом, оно уже размякло. Он с наслаждением ел лакомство.

Его не покидало ощущение праздника.

По улице вокруг парка в розовой болоньевой курточке шла Иринка Колобердина. Она брела какая-то скучная, задумчивая и совсем не радовалась этому тёплому весеннему дню. Видеть человека в таком настроении было даже как-то и не уместно. Сидела бы уж дома с квашеной миной. Бориска отвернулся.

Иринка вошла в ворота парка, немного помедлила у входа.

За деревьями над парком возвышалось огромное «чёртово колесо», доносился скрип качелей и гул аттракционных самолётов.

Девочка вздохнула. Ей туда дорога заказана, как говорит бабушка. На аттракционы приглашают только тех, у того есть деньги, а у неё их нет. Вернее, у неё их не стало. Бабушка дала перед школой. Но в школе их украли. И как она могла оставить их в курточке? Вот разиня!..

Девочка побрела по аллейке, поглядывая обиженными глазами, на распустившиеся деревья, кустарники, на задиристых птиц, как будто бы вся эта весёлая компания дразнит её, смеётся над её несчастьем. И эта красота расцвела как будто бы не для неё. На душе у девочки сады не цвели. И оттого окружающий мир ей представлялся в тоскливом цвете. Даже мороженое купить не на что. Она безнадежно, уже в который раз, пошарила рукой в карманчике куртки. Пусто. Не для того их кто-то стибрил, чтобы они там вновь появились.

Иринка с тоской посмотрела на киоск «мороженое», вздохнула и направилась дальше бесцельно бродить по парку. Домой идти не хотелось.

Девочка не замечала, что происходит вокруг, и потому не видела, как Бориска, пригнувшись и прячась за стойки, за киоск, за кустарник, уходил из парка. Он воровато оглядывался на девочку и ворчал:

– Принесло тебя, Колобердиха… Уроки надо делать, а не шляться по паркам. Колобродиха…

Настроение у него испортилось. Чужие деньги ему как будто бы жгли карман. На какое-то время он даже почувствовал жалость к девочке и раскаяние в том, что во время урока умыкнул из чьих-то курток чьи-то денежки, в том числе и Иринкины. Надо было уж у неё не брать…

Однако, удачно разойдясь с девочкой, забежав за угол, он тут же забыл о раскаянии. Запрыгнул в троллейбус и покатил в центр города. Там тоже немало удовольствий. И сладостей тоже.

Ребята шли по берегу реки. Вовка забрасывал удочку и, выжидающе, замирал. Эдик уже не рыбачил, ему надоело. Вовка и не настаивал, – пусть поступает, как знает, – а у него сегодня своя забота – приболел дедушка Тихон. Хотелось его угостить рыбкой.

На каникулах Вовка всегда жил в деревне, – радовал своим присутствием деда Тихона и бабу Варю. Он повзрослел: как-никак перешёл во второй класс. Коренастый, полногубый, в сандалиях и шортах на лямках – прошлогодних, полинялых и коротких. Разомлевший на жаре, мальчик казался медлительным. Облупившийся от солнца нос прикрывал пластмассовый козырёк бейсболки.

Эдик, Вовкин ровесник, но выше его ростом, узкоплечий и непоседливый. Одет был в голубую футболку, в джинсовые шорты. На ногах кроссовки. По чистой случайности в это лето они оказались в одной деревне. Родители Эдика купили дом по соседству, под дачу, и теперь он вместе с бабушкой отдыхает здесь. Эдик городской, новичок в деревне. Поэтому Вовке, как старожилу, приходится учить его уму-разуму, водиться с ним по просьбе Капитолины Максимовны, старушки приветливой, но глуховатой. Бабе Варе она сказывала, что это у неё с войны. Блокаду Ленинграда пережила девочкой, тогда и приоглохла от бомбёжек.