Денис Соболев - Злые времена. Книга первая

Он сумрачно кивнул:

– Вот и меня гложет. И так вертел, и этак, но больше в голову ничего не идет. Давай по пунктам?

– Давай. Сразу вопрос. С разведкой все ясно, а с поиском что? Выживших искать будем?

– Выживших и любые годные ресурсы. В первую очередь продукты, оружие и боеприпас. Технику и топливо. И обувку с одеждой. И… да все нужно. Мы ведь на этих припасах долго не протянем.

– А оружие зачем? Думаешь, воевать придется?

– А ты один такой умный за разным нужным полезешь? Нет, брат, придется драться.

– И чего ты вдвоем сделаешь в случае чего?

– Во-первых, на снегоходе только вдвоем и можно. Во-вторых, с нами будут верные помощники, то бишь стволы. В-третьих, не факт, что мы кого-то встретим – брат зло сплюнул. – Ты как думаешь, что это так рвануло без радиации? Город в пыль.

– Ну не совсем уж в пыль…

– Завтра поглядим. Так что думаешь-то?

– Думаю, Завод взорвали. Нечему больше так взрываться, понимаешь?

– А зачем его рвать? Там же огромное количество взрывчатки, оружия, топлива, техники… Нет, нелогично.

– Тогда не знаю. Может какую вакуумную бомбу кинули? От них вроде невероятная ударная волна случается.

– Да, точно! У америкосов была такая, они ее «Мать всех бомб» назвали. Как же они ее сюда доставили? ПВО отключили, что ли?

– Теперь-то какая разница – я махнул рукой. – Будем выживать…

Утро началось в восемь. Брат зычным голосом гаркнул на все Убежище:

– Подъем, лежебоки! Работы у нас за гланды.

Народ зашевелился, заворочался, мужики потянулись к печке покурить. Баба Маша вышла на середину помещения и принялась командовать:

– Так, девочки, умываться и готовить завтрак. Ребятня, завтракать и за уроки. Ну а мужики с дедами сами разберутся.

Наскоро умывшись и проглотив по паре бутербродов, мы засобирались. Брат открыл решетчатую дверь в «ружпарк» и принялся подбирать амуницию и стволы. Мне досталась пятизарядная помпа, старый добрый МР, себе брат прихватил «ксюху». Увидев мой недоуменный взгляд, пояснил:

– Ты рулить будешь, а мне с коротким крутиться удобнее.

Натянули термобелье, поверх надели зимние тактические комбезы и утепленные куртки. Мне пришлось подпоясаться патронташем и напихать патронов по карманам. Брат пристроил на груди небольшой бинокль, прицепил на пояс подсумки с магазинами, попрыгал.

– Все, пора.

В этот момент в комнатку заглянула баба Маша. Она держала в руках термос и небольшой сверток:

– В дорогу вам, паек.

– Спасибо, баб Маш!

– Ладно уж. Повнимательнее там…

За ночь подсыпало немного снега и пришлось поработать лопатой, откапывая гаражные ворота. На улице царила абсолютная тишина. Казалось, снег поглощает звуки. Страшноватое ощущение, как в фильме ужасов. Залили бак снегохода до краев, по бокам приторочили две двадцатилитровые канистры. Все, можно заводить.

Движок схватился со второго раза, звонко зарычал, потом умиротворенно затарахтел на малых оборотах.

– Выкатывай помалу.

– Да погоди, пусть хоть чуть помолотит, недавно же с ремонта, поберечь надо.

– Мы тебе новый найдем, вот увидишь.

Через пять минут я аккуратно выкатился из гаража. Солнце уже поднялось над крышами и заливало голубоватый снег ярким светом.

– Брат, надо взвоз делать, как мы из этих сугробов выскочим?

Леха буркнул:

– Надо – давай делать.

Минут двадцать мы прокапывались, затем уложили на снег две плахи для надежности.

– Да, машина тут до лета. Пока снег не сойдет, нечего и мечтать отсюда выбраться.

– Ладно, разберемся. Поехали, чего время терять.

– Куда сначала?

Леха подумал мгновенье, что-то решая, потом рубанул ладонью воздух:

– А давай на Ленина спустимся и в сторону ОРСа. Наверняка там выжили все, в бункере этом.

На взвоз я выскочил со второго раза, и то Лехе пришлось забираться следом самому. Нас двоих снегоход бы, конечно, вытянул, но нужно было проверить, как держит снег. В конце концов Леха устроился позади меня, и я выкрутил гашетку. Рык двигателя с треском разорвал застывшую над городом тишину, заставив нас вздрогнуть и вжать головы в плечи. Проскочили мимо занесенной до середины окон первого этажа двухэтажки, мимо бывшего 25-го магазина и выкатились на Ленина, центральную улицу нашего городка. Выкатились и остановились. Когда-то нарядная улица с красивыми домами в стиле сталинского ампира была завалена снегом, из которого тут и там торчали отдельные плахи и целые фрагменты крыш. Дом, в котором всегда был «Гастроном», был разрушен наполовину, и обломки кирпича торчали тут и там окровавленными сломанными костями. Ничто не нарушало тишины. Легкий ветерок кружил поземку, иногда тонко посвистывая в обрывках проводов и невозбранно гуляя по квартирам – ни одного целого окна в округе не наблюдалось. Соседний дом, в котором когда-то давно был магазин «Малютка», уцелел чуть больше, но дальше по улице в обе стороны все было разрушено. Вдруг под стеной дома справа от себя я заметил что-то неправильное. Вгляделся пристальнее…

– Брат, там…

– Вижу – Леха сцепил зубы. Под самой стеной лежало тело какого-то мужика, наполовину занесенное снегом.

– Похоронить бы…

– Всех не похоронишь – брат сумрачно смотрел на тело.

– Ты представь, сколько их под снегом, в домах, магазинах… Весной придется бежать из города.

Вдруг откуда-то выскользнула здоровенная крыса и прямиком направилась к трупу. Брат молниеносно выхватил из наплечной кобуры пистолет и, почти не целясь, влепил крысе пулю. Та подскочила и скрючилась в снегу, почти разорванная пополам.

– Ловко – я присвистнул. – Только зачем? Она ведь явно не одна, да и не первый день они на нем кормятся.

– Терпеть не могу – зло выдохнул брат, убирая пистолет. – Поехали, чего стоять.

Впавший в кому город смотрел на нас зияющей пустотой выбитых окон, заставляя меня неуютно ежиться. Где-то мерно бряцал кусок то ли жести, то ли кровельного железа. Эхо от работающего двигателя билось о стены домов по обеим сторонам улицы, дробясь и рассыпаясь окрест. Ехать по Ленина на снегоходе было как-то… неправильно, что ли. Я невольно прижимался к стенам домов там, где это было возможно. Затылок холодило ощущение опасности, рука тянулась выкрутить газ на полную. Но не надо сейчас спешить,

– Что-то у меня загривок дыбом, как бы чего не случилось – брат за спиной поудобнее перехватил свою «ксюху». Тоже, значит, неуютно ему.

Через минуту мы уже крались мимо 14-й школы, в которой я проучился 11 лет. На видимом с Ленина главном фасаде уцелело только одно окно, у входа на первом этаже. Было оно закрашено белой эмалированной краской и сейчас бельмом выделялось на красном кирпичном фасаде. Крышу со школы сдуло, завалив ее остатками стоящую рядом маленькую гостиницу. А вот памятник Ленину в окружении высоченных голубых елей устоял и по-прежнему указывал рукой в светлое будущее. Ошибся ты, великий революционер, будущее рисуется нам в черных тонах…