Максим Павченко - Заблуждение. Роман про школу

– Дарья Алексеевна, не могли бы вы показать нам с Колей найденные вчера на месте происшествия предметы?

– Точно! – ответила она. – Идемте.

И мы пошли в ее кабинет. Замечу, что, выйдя из зала и шагая по коридорному пути, я не раз оборачивался по сторонам и с удивлением обращал внимание на то, что многие кабинеты открыты. «Что ж, видимо, преподы работают и в каникулы», – подумал я. Закрыты были, впрочем, кабинеты Чивер – она, как я слышал, уехала в командировку, – и Бандзарта – Феликс, по-видимому, тоже куда-нибудь смотался.

Тем временем мы подошли к кабинету Щепкиной. Поначалу нас с Костей удивило, что он был открыт, однако тут же выяснилось, что Дарья Алексеевна сознательно решила лишний раз не использовать ключи.

– А зачем? В школе сейчас нет посторонних лиц, – уверенно сказала она, разумея наверняка мелких.

Мы с Костей оценили ее логику и вошли внутрь. Разумеется, Таганов сразу принялся осматривать помещение, вглядываясь во все стороны и пытаясь увидеть какую-нибудь бросающуюся в глаза вещь, но, увы, ничего такого он, видимо, не обнаружил и, наверно, скорее, от любопытства, не выдержал и спросил:

– Где же предмет, Дарья Алексеевна?

Тут Щепкина, только что зашедшая в свой кабинет, сразу устремила взоры на письменный стол, однако… не прошло и двух секунд, как раздался недоумевающий вопрос. Мы с Костей так и вздрогнули, а уже в следующее мгновение Дарья Алексеевна с застывшими руками повторила:

– Я не поняла. Где она?

– Кто «она»? – слегка испуганно спросил Костя.

– Да коробочка, – вне себя от удивления произнесла Дарья Алексеевна. – Вот тут, – она показала на стол, – лежала коробочка.

– Какая? – спросил Костя.

– Да маленькая такая, металлическая, серого цвета… С фотографией, – добавила она.

– С какой фотографией? – попросил уточнить Костя.

– Да с той самой!.. – ответила Щепкина.

Через несколько секунд мы немножко пришли в себя, особенно Дарья Алексеевна, и Костя уже спокойно ее спрашивал:

– А вы не могли ее куда-то переложить? Случайно, допустим?..

Вопрос этот, мы догадывались, был дурацким, но Костя не мог его не задать. Впрочем, и ответ выглядел соответствующим:

– Да что ж я, совсем уже беспамятной стала? – возмутилась Щепкина, продолжая глазами оглядывать стол. – Ведь уходила час назад. Еще проверяла, все ли на месте. Хотела, вот, вам показать…

– Так поищите! Должна же она где-то быть? – утверждал Костя.

– Минутку!.. – сказала Щепкина. – Может, кто-то из учителей забрал? – предположила она, слабо взмахнув указательным пальцем правой руки вверх (это был едва ли не любимый ее театральный жест). – Вроде Михаил Геннадьевич грозился сломать эту штуку…

– Вы ему уже показывали?

– А как же! Все учителя, небось, в курсе.

– Даже Бандзарт? – невольно вырвалось у меня.

– Нет. Людмила Арнольдовна говорила, что он уехал куда-то… за город. По делам, – бегло вспоминая, ответила Дарья Алексеевна, и тут мы с Костей выдохнули. – Ладно, я пойду поспрашиваю, – заявила Щепкина и тут же пулей вылетела из кабинета, – так что нам с Тагановым оставалось только переглянуться и признать, что это весьма правильные действия Дарьи Алексеевны.

Что ж, я представляю, с каким азартом она врывалась во все кабинеты, пугая своих коллег и задавая им один и тот же вопрос: «Не брал ли кто находку из актового зала вместе с фотографией?» Я представляю, как быстро она перемещалась по коридорам, лестницам и этажам, с каким остервенением жаждала увидеть хоть в каком-нибудь месте этот злосчастный предмет!.. Но… вряд ли кто сегодня в этой школе мог знать, где он теперь находится. Даже директриса, по словам Дарьи Алексеевны, ровно ничего не могла сказать. Все сочувствовали Щепкиной, многие предлагали ей свою дальнейшую помощь, Басурманов вовсю ругался, что «это есть проявление уже… крайней наглости!», Конторкина пообещала оказать Дарье Алексеевне психологическую поддержку, охранник Василий Сергеевич, который, как оказалось, вообще не знает, как выглядит предмет, посоветовал Щепкиной впредь закрывать кабинет на ключ и вообще быть крайне внимательной и наблюдательной, но… все это, конечно, слабо могло утешить завуча по творческой работе. Дарья Алексеевна обращалась к уборщицам, к медсестре, как ни странно, к местному электрику и даже к помощнику оного, однако и они не смогли сказать чего-нибудь путного. Все клялись, что, конечно, не брали предмет, и, наверно, у Щепкиной не было оснований им не верить, но, строго говоря, теперь все это означало лишь одно: предмет, неожиданно найденный в яме, так же неожиданно пропал. Повторюсь, каково сейчас его местоположение, наверно, никто из присутствующих в школе не мог сказать.

Правда, у нас с Костей возникло предположение, что предмет могли взять какие-нибудь ребята – вроде тех, что посещают и на каникулах, и всегда факультативные занятия, – или, может, какие-нибудь двоечники, пришедшие досдавать долги, закрывать хвосты и что-то переписывать, – так что мы решили тоже покинуть кабинет и спросить всех обитающих ныне в школе ребят, мол, не знают ли они чего-нибудь о предмете из кабинета завуча по творческой работе? Но, как, наверно, Читатель уже догадался, и нас в этом деле постигла явная неудача. Мы с Костей, конечно, предположили, что захватчик предмета может уже давно быть не в школе, а любоваться своей находкой где-нибудь на улице или у себя дома, даже решили спросить у Василия Сергеевича, не видел ли он у кого-либо из выходивших какой-нибудь небольшой металлической коробки или другого подозрительного предмета, – однако охранник заверил нас, что ни у кого из проходивших мимо людей он не видел ничего хотя бы отдаленно похожего на некую коробку. Таким образом, последние наши надежды узнать что-нибудь о предмете (я уже не говорю о том, чтобы увидеть его) были разбиты.

Итак, после нескольких минут расспросов мы трое – я, Костя и Дарья Алексеевна – снова встретились на первом этаже. Сказать что-либо позитивное нам всем было нечего, но, правда, очень многое говорили наши досадные от результата лица. Ясно, что более всех была расстроена Щепкина – она понимала, что раз предмет был у нее в руках, а дверь от кабинета была открыта, то и вся вина теперь лежит на ней, – но, увы, нам было нечем ее утешить. Оставалась еще какая-то глупая надежда на то, что, когда мы опять зайдем в кабинет, предмет магическим образом объявится и будет вновь лежать на столе, – наверно, иногда такие чудеса случаются, – но… этого, конечно, не произошло.

Как только мы вошли, Дарья Алексеевна сразу же подошла к столу, бухнулась в кресло и, прикрыв глаза ладонями, заключила:

– Надо же было не уследить!..

– Вы только не расстраивайтесь, Дарья Алексеевна. Может быть, вы все-таки где-то его оставили… – все еще предполагал Костя.