Ермак Михал’ч - Пятый угол

Она жила одна в большой и неуютной квартире, со старенькой газовой плитой, обшарпанным кафелем в ванной и треснутым унитазом, в котором беспрерывно журчала вода. Но девушка просто не замечала всего этого, она жила в каком-то своём, разукрашенном, пахнущем масляными красками мире. Она просто переводила свой мир в картины, зарисовки, этюды.

В своё время её талант разглядела некая Матильда К., весьма посредственная художница, однако, имеющая небольшой художественный салон, в котором перепродавала по баснословным ценам картины разных нераскрытых талантов вроде нашей Ленки, зачастую выдавая их работы за собственные творения. Параллельно брала у богатеньких заказы на репродукции классических картин, которые для неё рисовали за копейки всё те же нераскрытые таланты. Одним словом, крутилась как могла.

Матильда была жутко педантична, поэтому звонок в Ленкину дверь раздался ровно в десять утра четверга, разразив тишину противным «бзззззз-бзззззз».

– И-иду, и-иду, – нараспев проговорила девушка, шаркая тапками без задников по выщербленному паркетному полу.

На пороге ухмылялась хитрая остроносая физиономия Матильды, одновременно напоминающая почтальона Печкина и старуху Шапокляк.

– Здра-авствуйте, – протянула Ленка.

– Здравствуй, здравствуй, девочка. – Матильда вошла в квартиру. – Вот, я тебе тут продуктов принесла, там макароны, тушёнка, картошки немного, чай, сахар, всё как ты любишь. И вот ещё триста рублей, уж я и так, и эдак твой «Шторм» продавала, еле уговорила каких-то туристов из Москвы купить.

На деле Матильда поимела за эту картину три с половиной тысячи, но это уже был её коммерческий секрет.

– Ой, спасибо вам! Храни вас господь! А я тут вот ещё рисую рисунки, посмотрите.

– Гляну, гляну, а как же. Ну-ка, что там у нас?

– Во-от, здеся космос, как вы просили давеча. Ещё Афродита. И на морскую тематику. А тама вон – «Над вечным покоем» Левитана. Хорошо?

– Ну… – мнительно протянула Матильда, – пойдёт, думаю. Может, кто и возьмёт. У Левитана уж больно краски бледновато легли…

– Да нет, что вы, матушка, это солнышко в окошко отсвечивает. Я шторки прикрою сейчас, лампочку зажгу, и всё сразу хорошо будет.

– Ладно-ладно, не стоит. Сама вижу.

Матильда на минуту задумалась, прикидывая, что за эти «шедевры» можно выручить кругленькую сумму, однако сквозь зубы процедила:

– Ох, Ленка, учиться и учиться тебе ещё. Но ты деньги-то копи, не трать попусту. В академию, может, поступишь.

– Я и не трачу. Некуда мне их тратить. Все вон в баночке из-под печенья и хранятся. Я оттуда только на квартплату и беру.

– Ну и молодец! Ах да, я тебе там грампластинки принесла. Там Бах, Шопен и этот самый, как его, Пол Макартур.

– Пол Маккартни! Мне нравятся его песенки. Весёленькие. Спасибо вам, матушка Матильда!

– На-ка, вот работка тебе ещё есть, – она протянула девушке потрёпанную картонную папку на тесёмках, с казённой надписью «Дело №». – Там клиент попросил Шишкин лес ему нарисовать. Другому – Мону Лизу, только чтоб лицо было женщины его, там вон фото есть.

– Ой, какая красивая… – Ленка заглянула в папку и рассматривала материалы для выполнения заказа.

– Ты много-то не болтай да язык за зубами держи! Ну, всё вроде, побегу я, – Матильда спешно заворачивала в мешковину готовые картины, предвкушая большой куш от новых Ленкиных работ. – Ты пакеты там разбери. Консервы в холодильник поставь, – уже с порога прокричала Матильда.

– Я всё сделаю. Спасибо вам, матушка. Храни вас господь!

Матильда ушла, даже не попрощавшись, но Ленка не очень-то и обиделась. Она привыкла, что Матильда занятая очень, а кроме неё к Ленке больше никто и не захаживал.

Девушка включила новую пластинку и под шуршание граммофонной иглы обмакнула кисть в палитру.

Так и проходили дни. Каждый четверг к ней приходила Матильда. Приносила дешёвые продукты, немного денег, давала новые заказы и забирала готовые работы. Настрого запрещала Ленке выходить на улицу, потому как «такой беспредел в мире сейчас творится, и мало ли что…». И Ленка послушно сидела дома, редко-редко выходя во двор прогуляться около дома или до соседнего ларька.

Настал декабрь. В углу Ленкиной квартиры появилась куцая ёлочка со старыми тусклыми игрушками и жидким ленточным дождиком. А девушка каждый вечер засыпала, думая о Деде Морозе и о письме, которое она приготовила для него. У неё даже и в мыслях не было, что существование Деда Мороза – это выдумки или сказки.

Когда в среду около семи вечера позвонили в квартиру, Ленка точно знала, что это он! Девушка даже не заглянула в глазок, дрожащими руками поворачивая в замке ключ и распахивая дверь.

И интуиция её не подвела. На пороге действительно стоял Дед Мороз. Самый что ни есть настоящий, с кучерявой бородой, в красной шапке с помпоном, красном полушубке, подвязанном кушаком. Девушка даже не обратила внимания, что у Деда Мороза нет ни посоха, ни мешка с подарками, даже рукавиц у него не было, а замёрзшие короткие пальцы синели от наколотых на них перстней.

– Здра-авствуй, дедушка! – зачарованно произнесла Ленка.

– Здравствуй, дочка. Впустишь ли в дом? – ответил ей приглушённый с хрипотцой голос.

– Впущу, конечно, проходите же. А я так давно вас ждала!

– Ну, вот и дождалась. Главное, дочка, верить в чудо, и оно однажды произойдёт!

– А вы правда ко мне? Ничего не перепутали? К Ленке Кляксиной?

– Ну, если тут больше никто не живёт… – насторожился Дед Мороз.

– Одна я тут, дедушка. Никого больше!

– Значит, именно к Ленке Кляксиной и шёл из заснеженных лесов. Путь мой долог был. Позволишь ли передохнуть у тебя с дороги, дочка?

– Конечно же, дедушка, только я сейчас, у меня ведь для вас письмо есть, я его ещё в третьем классе написала, всё ждала-ждала вас. Вот вы и пришли.

Ленка поставила шаткий стул и полезла на антресоли искать письмо, а Дед Мороз в это время привалился к дверному косяку и устало прикрыл глаза, переводя дух.

Петрович был вор-рецидивист, имел несколько ходок на зону. Каждый раз, оказавшись на свободе, он зарекался воровать, но судьба его имела свою точку зрения на этот счёт. Как и теперь: после неудачной попытки взять кассу в небольшом магазинчике он еле оторвался от погони и, «одолжив» у какого-то мужика костюм Деда Мороза, забежал в первую попавшуюся квартиру…

– Вот, – девушка протянула ему мятый, замусоленный конверт, и глаза её искрились неподдельным восторгом.

Петрович мог ждать чего угодно: кучу гомонящих детишек, наперебой пытающихся ухватить его за поддельную бороду, подозрительного молодчика с битой в руках, пару сенбернаров, приученных сразу вцепляться в глотку, и даже знакомого участкового Акиньшина, имевшего особенность всегда объявляться в самом неподходящем месте. Но встретить в этой квартире полубезумную девушку с огромными голубыми глазами и интеллектом ребёнка он никак не ожидал и счёл это большой удачей, потому и решил уж играть свою роль до конца.