Людмила Яхнис - Наука требует жертв

– Ну, меня, по всей видимости, посмертно, – Аля громко вздохнула, – потому что, если ты не накормишь меня в ближайшие полчаса, я просто подохну с голода.

– Ох, – Ирина виновато покосилась на нее, – бедная моя девочка, мы сейчас обязательно что-нибудь разыщем поблизости.

«Моя» вырвалось автоматически, как будто само собой разумеющееся, и отозвалось неожиданным осознанием: Аля действительно теперь принадлежит ей. И от этой мысли было хорошо, но немного страшно.

– Надюша, ты уже слышала, какой кошмар случился в субботу?

Светлана Алексеевна Симонова – полная блондинка с водянистыми маленькими глазками и отвислыми щечками, только что вплыла в кабинет, распространяя запах тошнотворно-сладких духов, и тут же кинулась с этим вопросом к своей приятельнице, Надежде Павловне Жуковой. Но, судя по повышенному тембру ее голоса, она надеялась привлечь внимание всех присутствующих этим утром на кафедре социологии.

Ирина, сидя за компьютером, готовила к распечатке тесты для второго курса. Она тотчас поняла, о чем сейчас пойдет разговор, и пожалела, что у нее нет наушников – можно было бы не реагировать. Вместо этого она бы мотала головой в такт музыке, притворяясь ничего не слышащей.

Тем временем все, кроме Ирины, повернули головы в сторону Светланы Алексеевны. Ремезова сообразила, что в этой скульптурной композиции она будет выделяться, если продолжит изображать индифферентность, и тоже обернулась.

– Это трындец, товарищи, – Симонова заметила, что завладела вниманием слушателей, и ее водянистые глазки заблестели от восторга, – вы же все знаете Гошу Курило из триста шестой группы?

Жукова закивала:

– Конечно, золотая молодежь. Сын Курило, владельца «Краснофарма».

Симонова втиснулась в кресло на колесиках, стоящее возле окна, и продолжила вещать:

– Да-да, папаша ему в «Барине» день рождения закатил. И вот представляете: все в самом разгаре, музыка, танцы, устрицы в винном соусе, куча гостей – и прямо посреди зала Сибогатова из триста первой хватает нож и режет себе вены! Говорят, кровищи было море.

– Боже, – Жукова всплеснула руками, – Анжела Сибогатова, такая рыжеватая, худая? А что случилось-то, в чем причина?

– Несчастная любовь… – для пущего эффекта Симонова сделала театральную паузу, – угадайте к кому.

– Только не говорите, что к этому тупице Гоше Курило, – вмешался в разговор Вадим Николаевич Ракачев, кандидат исторических наук, – я всегда думал, что у Сибогатовой есть мозги.

– К кому-то из преподавателей? – Жукова произнесла свое предположение почти шепотом, видимо, сама ужасаясь, что у нее в голове могла созреть такая мысль.

– К Джастину Биберу? – Ирина решила понизить градус пафоса, но никто даже не улыбнулся, все завороженно смотрели на Светлану Алексеевну.

– Ха, – торжествующе произнесла порозовевшая от удовольствия Симонова и обвела глазами присутствующих, – все мимо.

Ирина ощущала, как внутри все тревожно сжимается, словно от ожидания неминуемого разоблачения – как будто о ней, а не об Але сейчас начнут сплетничать. Очень хотелось выйти, чтобы не слышать, как сейчас здесь будут склонять Алино имя, но она понимала, что это будет выглядеть чересчур подозрительно.

– Так вот, – поспешно продолжила Симонова, сгорая от нетерпения выложить горячую сенсацию, – у нее, оказывается, был роман со Слуцкой.

Пауза.

Светлана обвела глазами окружающих, желая насладиться произведенным эффектом.

Ирина насмешливо приподняла бровь и прикусила губу, чтобы не рассмеяться: брызжущая слюной Симонова, ошеломленная романом между двумя девушками, в этом было что-то фантасмагоричное.

– Мне когда Нонночка рассказала, я чуть со стула не упала.

Нонна Измайлова, племянница Симоновой, была одногруппницей Али. Высокомерная и амбициозная, с хищным, как у гиены, взглядом, она давно вызывала у Ирины неприязнь.

– Ох, – Жукова поднесла руку ко рту, – никогда бы не подумала…

Симонова снисходительно взглянула на подругу:

– Надя, да ты как с луны свалилась, ладно Сибогатова, про нее я бы тоже не догадалась, но ты что, никогда не замечала, какая странная эта Саша Слуцкая? Ведет себя резковато и одевается как парень, юбки на ней никогда не видела.

– Да ладно вам, Светлана Алексеевна, девушка как девушка, очень даже симпатичная, – Ракачев пожал плечами, – сейчас все так одеваются – унисекс называется, слышали? Вы как из девятнадцатого века.

– Нет, но, Вадим Николаевич, согласитесь, что она отличается от других девушек? Стиль, манеры, повадки, наконец, – продолжала настаивать Светлана, при этом обводя всех взглядом, словно ища поддержки.

Ирина еле сдержав себя, чтобы не нахамить, решила перевести тему:

– Так Сибогатова жива осталась?

– Жива, жива, забрали на «Скорой», сказали – нервный срыв. Увезли в психиатрию.

– Думаю, просто переучилась, у нас такие случаи бывали, – сказала Ремезова и отвернулась к компьютеру, желая показать, что дальнейшее обсуждение этой темы ей неинтересно.

– Да нет же, Ира! – Светлана даже слегка топнула ногой, – я точно знаю, что там была сцена объяснения в любви. Нонна своими глазами все видела. Анжела эта на коленях перед Слуцкой стояла и умоляла не бросать ее. А та через нее переступила и пошла, и тогда Сибогатова схватила нож и давай себе вены резать.

Впечатлительная Жукова снова прижала ладонь ко рту:

– Господи, помилуй! Вот это страсти. Кто бы мог подумать.

– Да, Болливуд скромно курит в углу, – Ирина начала заводиться, – какие нынче студентки пошли эмоционально нестабильные, чуть что, сразу за нож хватаются.

Симонова встала с кресла и направилась к вскипевшему чайнику, который до этого включила Жукова, очевидно, решив, что кофе после таких переживаний не помешает. Сделав себе кофе и взяв в руки кружку, она, вернувшись в центр комнаты, продолжила излагать:

– Нонночка наша не может на кровь смотреть, ей сразу плохо стало, чуть в обморок не грохнулась. А этой Слуцкой, Нонна говорит, хоть бы хны, ни один мускул на лице не дрогнул.

Ирина чуть было не сказала, что на самом деле это Аля отняла нож у Сибогатовой, и что вообще там была царапина, а Симонова редкая идиотка, но, конечно, сдержалась.

В это время дверь распахнулась, и в помещение вошли Орлова с Мостовым. Ростислав выглядел немного бледным, но был свежевыбрит, от него, как всегда, пахло дорогим парфюмом. Он сухо кивнул всем и тут же направился к своему столу, стараясь при этом не смотреть на Ремезову.

– По какому поводу митингуем? – весело спросила Орлова, заметив, что Симонова стоит в центре комнаты со стаканчиком в руках, и взгляды всех сосредоточены на ней.

Ирина выматерилась про себя, готовясь ко второму кругу ада.