Лена Коро - Лысый одуванчик

Нину с молодости интересовала только материальная сторона моей занятости. Нет, подожди, это не совсем правда. По жизни она частенько этак ненароком могла спрашивать о сотрудниках. Точнее, сотрудницах. Думаю, для жен это нормально – интересоваться, с кем муж проводит большую часть времени вне дома. Я бы и рассказывал, если б ее реакция была адекватной. Но у нее все сослуживцы женского пола были проститутками. Не иначе.

Все они, по ее мнению, пришли в коллектив не карьеру строить, не деньги зарабатывать, а исключительно чтобы мужа найти. Поэтому ходят в коротких юбках и чулках в сеточку. Я ухмылялся поначалу, считая это простой женской ревностью. Но потом понял, что Нина не к одной-двум меня ревнует. Она ревнует сразу ко всем. Тогда я прекратил посвящать ее в какие-либо события на работе. Так, мельком, мог сообщить: зарплату прибавили, корпоратив перенесли, отпуск в июле.

Стоп. В этом году не получилось взять отпуск на юбилей нашей свадьбы. И если честно, я вообще этот день не просек. Короче: в начале недели помнил, даже поручил секретарю цветы купить. Но потом забыл. В контору после обеда не вернулся. Вике сказал, чтобы прикрыла… И явился на дачу только ко времени нининого сна.

Следственная группа опять приехала на дачу. Игорю сообщили о визите, но не настаивали на личном присутствии. Однако он решил все же появиться, так как в голове настойчиво крутилась мысль: где проверяют, там подозревают. Его это немного раздражало. Хотелось расспросить о ходе расследования, но он понимал, что именно с ним вряд ли кто будет это обсуждать.

Следователь, с которой он уже запросто был по имени-отчеству, ждала на кухне. Было как-то неловко входить в свой дом, в котором хозяйничали чужие люди. Надо отдать должное – в вещах они копались настойчиво, но аккуратно. Компьютер жены забрали еще в первый раз. На этот попросили отдать любую нинину обувь. Привели овчарку.

– А какие туфли лучше дать собаке на анализ? – попытался шутить Игорь.

– Те, которые чаще носятся, – спокойно парировала кинолог.

Он вышел в прихожую и выдвинул ящик шкафа с нининой обувкой.

– Смотрите сами.

– Обувь, похоже, новая.

– Она не новая, это подошва не сношена. – Игорю стало не до шуток. Если собака след не возьмет, что будет дальше, где искать жену? Он не верил во все эти современные методы анализа, подсмотренные в различных сериалах. Это в кино бывает легко найти человека по пеленгу, потожировым отпечаткам на какой-нибудь случайной поверхности. В жизни все сложнее выглядит.

– В чем ваша жена обычно ходила?

– Она не ходит, – ответил Игорь с ударением на настоящем времени. – Она обувается и сидит в инвалидном кресле.

– В чем? В какой обуви? В тапочках?

Игорь вдруг понял, что у Нины не было домашних тапок. Во всяком случае, он их на ней не видел в последние годы. У нее на ногах в доме всегда были теплые носки с прорезиненной подошвой. Но когда выходили в сад, Нина просила переобуть ее в туфли. Его эта просьба удивляла, но он ни о чем не спрашивал, боясь обидеть жену.

Носки стопками лежали в ящике, здесь же стояли кроссовки и резиновые сапоги. Туфель не было. Ни одной пары. Однако Игорь точно помнил, что три дня назад Нина сидела в саду в желтых сабо, – «нандомуциках».

Так ласково она называла любимую с молодости фирму. В советской России достать Nando muzi было практически невозможно. Но у Нины был просто пунктик – во всех своих поездках за границу она выискивала заветный бренд и вкладывала в покупку все деньги, которые позволялось вывезти из страны. Покупались обычно яркие на очень высоких каблуках туфли, в которых ходить по нашим тротуарам было делом рискованным. Но Нина стоически носила эту обувь, каждый раз подчеркивая, что только настоящая женщина достойна такой красоты. Но эти же шпильки часто являлись и предлогом для того, чтобы забрать ее с работы на машине, – ноги устали.

Коллекция жениных нандомуциков состояла не менее, чем из двадцати пар, и включала туфли, сапоги, сабо и кроссовки. На дачу тоже немало привозилось. Даже в последние годы, когда Нина уже не вставала с коляски. Тем не менее, каждые три-четыре месяца она с удовольствием надевала очередную обновку, заказанную в интернет-магазине. Игорь даже не спрашивал, зачем ей столько обуви, оправдывая траты тем, что жена постоянно с удовлетворением поглядывала на свои ноги.

– В чем ваша жена в последнее время все-таки ходила? – вопрос кинолога вывел Игоря из раздумий.

– Она не ходила… Попробуйте кроссовки, – неуверенно произнес он, вспоминая, нет ли на даче еще одного обувного хранилища. – Носки-то стиранные.

– Хорошо, давайте возьмем кроссовки.

Кинолог аккуратно одной рукой зацепила за задники пару блестящих кед и вышла во двор. Игорь вернулся к столу.

– Я хотела вас поспрашивать о вашей личной жизни, – начала было следователь, – но мне показалось, что вы пытаетесь что-то вспомнить относительно вещей вашей жены.

– Я так напряжен? Лоб морщу или как?

– Да, нет. Просто услышала ваш нерешительный голос. Хотя, как мне кажется, вы достаточно уверенный в себе человек. А тут смутились. Разглядывая всего-то ящик с обувью. Вас что-то насторожило? Или напомнило какой-то случай? Бывает так. Запахи, вещи, музыка вдруг освежают нашу память.

– Да уж, действительно, освежило.

– Что же?

– Вы не добавили: если не секрет.

– Я следователь и не имею право с вами заигрывать.

– Тогда ответьте серьезно. Вы меня допрашиваете? Если да, то на каком основании? Я подозреваемый? В любом случае, могу отказаться с вами беседовать без адвоката.

– Вы – не подозреваемый. Пока. Но в ваших интересах сообщать те сведения, которые помогут следствию. С адвокатом или без. Вам решать.

– Хорошо. Где ваш диктофон? Давайте с ним. Пока.

Как хорошо, что они все-таки ушли. Останусь опять здесь, на даче. В пустом доме? Неверный вопрос. Ощущаю ли я дом пустым, зная, что жены здесь нет? Это более правильно. Нет, не ощущаю. Все так, как обычно. Сейчас растоплю камин, налью сто граммов коньячка… Или лучше водочки. Коньяк способствует рассуждениям, фантазиям. Мне это ни к чему. Водка успокоит и свалит в сон. Да, лучше беленькой приму.

Правильно, что не поленился, принес в четверг дрова, они высохли и прогорят быстро. Свет не буду включать – так уютнее. С чего бы ты задумался об уюте в этом доме? Тебе же все равно. Или все-таки нет?

Видимо, ощущение свободы дарит и другое восприятие. Если бы Нина сейчас сидела в своей коляске напротив, разве я чувствовал бы, как нежно обтекает меня пространство? Не думаю. Вернее, никогда об этом не думал.

Но вот же. Сажусь в кресло, наливаю в стакан водочки, беру банку маринованных корнишонов… Опля. Эна как. Тепло в воздухе, мягко в сером эфире, который обнимает со всех сторон. Я в коконе, мне приятно, и хочется так посидеть немного. Одному. Поразмыслить. О чем?