Лена Коро - Лысый одуванчик

– Поняла. Тогда вы, – следователь задержала Кузьминичну у камина, – останьтесь. Садитесь, пожалуйста, в это кресло, я сейчас соберу остальных и вернусь.

Кузьминична неловко опустилась на вельветовую «жабу» напротив психолога. Руки у нее задрожали, лицо еще больше покраснело от напряжения.

– Что ж вы так волнуетесь, уважаемая? – заговорил Семен мягко и покровительственно. – Мы пытать вас не собираемся, да и не умеем, если честно. Просто расскажете то, что знаете, считаете важным, чтобы помочь нам найти вашу хозяйку.

Вернулась Вероника. Она плотно прикрыла за собой дверь, повозилась с телефоном и хотела было начать допрос, но увидела, что на собеседнице, как говорится, лица нет.

– Не кофе, а водичку надо было подавать, – с улыбкой сказала она, кивнув на крепко сжатые руки Кузьминичны. – Вам принести?

Но та отрицательно замотала головой.

– Неожиданно это. Что решили с меня начать, – залепетала она. – Вы спрашивайте, я отвечу на все вопросы.

– Вопросы, конечно, будут. По ходу нашей беседы. А сначала расскажите, как и когда вы видели потерпевшую последний раз. Вспомните, не было ли чего-то необычного в тот день…

Кузьминична облизнула губы, хотя они не были сухими. Но ей казалось, что они сжались и это мешало свободно говорить.

– А чего рассказывать-то? Все было как обычно. Я приехала к обеду, привезла еду, – она замолчала.

– Как приехали? На электричке?

– Нет. Иногда Нина мне такси заказывает. Когда сумка тяжелая или что-то надо привезти.

– Что привезли на этот раз?

– Овощи были… Они тяжелые.

Экономка кашлянула и приложила руку к ямке на шее, как будто пыталась освободиться от плотно прилегающего воротника.

– А какие были овощи, не вспомните? – подал голос психолог.

– Хм, огурцы были… помидоры… редиску, знаете ли, они не любят.

– Не волнуйтесь, вспомните, что было самым тяжелым.

– Вы меня путаете. Это какой-то вопрос детский.

– Но нам важно. Поэтому и спрашиваем.

– Чего ж здесь важного в огурцах-то? Если хотите, проверьте – я их утром купила. У меня все чеки сохраняются.

– Чеки нас пока не интересуют. А что вы еще купили утром? И что было уже приготовлено с вечера?

– С вечера я ничего не готовлю, – Кузьминична снова облизнула губы. – Нина любит, чтобы я при ней варила. Я и мясо купила с утра. У меня чеки есть.

– Хорошо, чеки сохраните. А сколько сумок вы привезли в тот день на дачу?

– Я всегда с одной сумкой езжу. Она большая, на колесиках.

– Рассказывайте дальше. Вы вышли из такси, расплатились…

– Я не плачу за такси. Нина платит. Когда заказывает.

– Хорошо. Вышли из такси и направились сразу в дом?

– Да я не помню. Может, и в дом, – рука опять потянулась к горлу, Кузьминична вздохнула.

– Хорошо, мы камеры посмотрим… Давайте продолжим.

– Я иногда, как приеду, овощи еще добираю на борщ в теплице. Чтобы потом лишний раз не переобуваться. Может, сначала в теплицу и зашла. Да, вроде туда.

– А Нина вас встречала?

– Как раз в теплице и встречала… сорняки полола.

– На коляске?

– Ну, это только так называется… Что полола. Она тяпкой кое-что потяпает… А потом Игорь все исправляет.

– То есть Игорь Михайлович любит в земле поковыряться?

– Да какое там любит? Не заставишь. Он и в теплицу-то ходит, если Нина попросит. И то только по выходным. Иногда смотрю, все запущено. Ну, хочется, не хочется, а помогаю.

– Понятно… Вы с Ниной встретились и прошли в дом?

– Нет. Я пошла обед готовить, а Нина осталась в саду. Она пришла, когда я позвала ее к столу.

– Пришла?

– Ну, это так у них называется. На коляске приехала, конечно.

– И дальше?

– А что дальше? Я посуду убрала. Как раз шарлотка подоспела. Я ее достала, пол пропылесосила и уехала.

– На такси?

– Нет, на электричке. В шестнадцать – восемнадцать. Я обычно на ней езжу.

– Ничего необычного не заметили в тот день?

– Заметила бы, сказала. Ничего не видела.

– А в чем Нина одета была?

– Опять вы меня с толку сбиваете? В платье была. В своем любимом. Есть у нее несколько таких. Это красное чаще всего надевает.

– А муж сказал, что у Нины сабо были ярко-желтого цвета. А платье, значит, красное?

– Про обувь не скажу, не помню. Платье красное было.

– Хорошо, спасибо. Можете идти. Позовите к нам Евгения, внука.

– Ну, что скажете, Семен Яковлевич? Давайте кофе выпьем. Хоть и холодный, но должен взбодрить. А то я от этого вранья уже засыпать стала.

Вероника рывком встала на ноги из глубокого кресла, в котором провела два последних часа. Взяла с каминной полки поднос и поставила на ломберный столик.

– Переходите сюда. Здесь удобнее.

Психолог нехотя поднялся. Казалось, он надеялся, что Вероника подаст ему кофе прямо в облюбованный уголок возле камина. Однако это было не так. Просто затекло тело от сидения в качалке. Да и сама она была низкой, неудобной для вставания. Хотелось крякнуть, но он сдержался – Вероника вызывала в нем приятное чувство собственного достоинства.

«Есть женщины в наше время, да еще и в погонах», – прогнал он надоевшую сегодня мысль и присел на краешек кресла напротив следователя.

– Вы тоже заметили, что каждый что-то утаивает? Странно. Сговор был бы понятен, если б наследство делили и ополчились против одного, которому все завещано. Но в нашем случае ни наследства, ни наследника… Тем не менее, каждый что-то скрывает.

– Мне показалось, что у них игра такая – быть в рамках приличий. А они эти рамки где-то переступили. Может, каждый по-своему. Но рыльце у этих достопочтенных граждан явно нечисто. И это мы с вами еще главного героя не слышали.

– А что, вы уже имели удовольствие?

– Имела… Кофе вкусный. Мягкий и насыщенный. Интересно угадать, какой. Данези или Косино Корсини? Во вкусе хозяину не откажешь…

– Вы так говорите, как будто он и есть для вас главная кофейная загадка.

– Да вы рентген. Давайте-ка лучше подобьем промежуточный итог. Что дает нам уже услышанное? Акценты в этой семье куда смещены?

– Вы кофе пейте. А я плюшечку попробую. Заодно и порассуждаю. То, что каждый недоговаривает что-то, по их мнению, для нас интересное, – это факт. Но, даже если мы сможем их дожать, будет ли оно нам полезно? Это поможет приблизить нас к разгадке исчезновения хозяйки дома?

– Поможет однозначно. Правда, пока мы не знаем, что именно. Но надо к каждому еще присмотреться.

– Надеетесь на эффект Пиноккио?

– Вы о том, что у завравшегося нос вырастет? Нет. Я в это не верю. Тем более, что тот, кто врет постоянно, даже детектор может обмануть. Но не вас, я думаю.

Вероника хитро прищурилась. Она действительно верила в проницательность Семена, хотя в отделе к его методам и рекомендациям относились осторожно. Большинство следаков считали материальные доказательства более весомыми, чем косвенные психологические.