Григорий Шепелев - Пастушок. Роман

– Завтра сожрёшь!

Тем временем, Гиви перелил весь оставшийся ром в бокалы и начал произносить весьма нудный тост. Когда он его окончил, рагу уже было съедено. Он обиделся, но решил особенно не скандалить, ибо действительно уж давно пора было расходиться. И разошлись. Серёжка остался с Громом и анальгином, Гиви – с обидой, Алик – с кофейной чашкой, Маринка – с Иркой. Время уже приблизилось к двум. Доставив домой Маринку, Ирка ей помогла раздеться, выполнить водные процедуры и лечь в постель. На это ушли все силы и весь крохотный остаток здравого смысла. Придя к себе, Ирка не легла, а грохнулась спать. Наружную дверь квартиры она оставила настежь. Зато дверь комнаты постаралась прикрыть как можно плотнее – мало ли, что!

Прошло полчаса. Когда за стеной заиграл рояль, Ирка не проснулась. Когда в подъезд, а затем в квартиру вошли на цыпочках двое, ей снилось что-то приятное – кажется, райский сад. Только без цветов. Цветы она целый год уже ненавидела всей душой. Услышав рояль, два незваных гостя перемигнулись, хоть в коридоре было темно.

– Нормально, – прошептал Лёшка, – она, кажись, там играет!

– Да я бы лучше сыграл, – ответил второй, – по ходу, грузин её напоил! Поэтому дверь открыта.

– А вдруг он с ней?

– Тебя это парит?

– Наоборот!

– Тогда закрой варежку.

И они устремились в комнату, где играл рояль. И сразу зажгли в ней свет.

В шесть утра Галина – но не Васильевна, а другая, с первого этажа, вышла на лестничную площадку, чтобы отправиться на работу. Заперев дверь, она повернулась к лестнице, и – до крайности озадачилась. Дверь противоположной квартиры была открыта. Полностью. Нараспашку. И ни внутри, ни рядом с этой квартирой ни одного человека не наблюдалось. Здоровое любопытство было Галине свойственно.

В шесть часов ноль одну минуту Ирка проснулась от диких воплей за дверью комнаты. Очумело спрыгнув с дивана, она, босая и почти голая, выбежала в прихожую – вдруг пожар? Но всё оказалось хуже. Во много раз. Посреди прихожей лежала её соседка Галина. Она теряла сознание. Дверь квартиры была распахнута, как и дверь второй комнаты. Голова у Ирки – спросонья, спьяну, с испугу, вся затуманилась, пошла кругом. Но когда Ирка сунула нос во вторую комнату, голова взяла да пошла зигзагами.

У рояля лежали два человека. Один из этих людей был, кажется, Лёшка. Очень предположительно, потому что его ещё накануне русая голова была вся седая. Второй мужчина был лысый и Ирке вовсе неведомый, в связи с чем она не смогла оценить степень перемены, произошедшей с ним. Оба они были мертвы.

Тридцатого марта в наполненный слухами городок приехала Женька, с которой Оля и Юля завели дружбу в Фейсбуке ( организация, запрещённая на территории РФ ). Её на станции встретил Гиви. Хоть две сестры из Павловского Посада предупредили его о внешней неотличимости двух сестёр из Выхино, он сначала оторопел, увидев младшую копию Анжелики Варум, сходящую с поезда. Не заметить Женьку в целой толпе пассажиров не смог бы даже и Алик – большой любитель блондинок, к которым Женька не относилась категорически и которых в толпе насчитывалось штук десять. В правой руке она бережно несла футляр с саксофоном, в левой – рюкзак. На ней была мини-юбка, туфли с высокими каблуками, колготки, блузка и пиджачок. Для плюс десяти – нормально. Гиви приблизился.

– Добрый день, Евгения Николаевна.

– Полагаю, что ещё утро, – строго взглянула на него Женька, протягивая рюкзак, – по всей вероятности, вы Георгий?

– Вы не ошиблись. Но меня все называют Гиви.

– Я не сторонница фамильярностей. Впрочем, как вам угодно. Идёмте, Гиви!

Они спустились с платформы, воспользовавшись мостом, и неторопливо двинулись к рынку. Женька хромала – новые туфли ей натирали пятки. Низко над городом плыли сизые облака. Снег растаял полностью, и повсюду стояли лужи. Рюкзачок Женьки весил порядочно.

– Это у вас саксофон? – поинтересовался Гиви, разглядывая футляр, который она оставила при себе.

– Да, альт-саксофон.

– Вы на нём играете?

– Разумеется. Согласитесь – было бы странно, если бы я, окончив консерваторию по трубе, хотя бы на среднем уровне не владела также и саксофоном! Разница между ними только в диапазоне. Диапазон шире у трубы. А у саксофона – длиннее. Он иногда совсем не даёт мне спать по ночам.

– Это каким образом?

– Очень просто. Он весь кривой, поэтому звуки в нём застревают, а ночью время от времени вырываются. Вот попробуй тогда, поспи!

Гиви осенила догадка.

– Скажите, Женечка, а в рояле звук не может застрять, а ночью вдруг вырваться?

– Нет, Георгий. С рояльным звуком подобная ситуация невозможна. Надо искать причину в другом. Но не беспокойтесь, я разберусь. Ведь я, как-никак, окончила университет военной криминалистики!

– Неужели? А Ира мне говорила, что вы учились только в медколледже.

– Во даёт! – усмехнулась Женька, сделав большой прыжок через лужу, – но это, впрочем, логично. Ирка под пытками никому не скажет, что я училась в консерватории! Ведь она сама окончила её с тройками, а в моём дипломе тройка стоит лишь по физкультуре – и то лишь из-за того, что я подвернула ногу, когда улучшила мировой рекорд по прыжкам в длину. Нет, я вру – конечно же, у меня было растяжение связок! Вызвали Скорую. Но у тех, кто звонил ноль три, хватило ума сказать о рекорде, и экипаж приехал психиатрический. Руководству консерватории, чтобы всё это дело как-то замялось, пришлось наврать, что произошла ошибка. Физрук поставил мне тройку для убедительности. Но вы только Ирке не проболтайтесь, что вам об этом известно, не то она тут вся кровью будет блевать от радости!

– К сожалению, с ней уже это происходит, – сообщил Гиви. Женька взглянула на него искоса.

– Ага! Ясно. Девочки мне писали, что у неё сильный нервный срыв, но я не предполагала, что эта дура в течение столь короткого времени доберётся до местной водки!

– Боюсь, что вы меня не так поняли, – вздохнул Гиви, – Ира не только пьёт.

Брови Женьки сдвинулись.

– Идиотка! Она что, колется?

– Всё возможно. Она связалась с Серёжкой. Оля и Юля вам про него писали?

– Конечно. Чёрт! Этого ещё не хватало! Но я не удивлена. Ведь пять лет назад мне с этой её проблемой пришлось работать не один день, так как я училась только на первом курсе мединститута. Но обо мне – потом. Вы лучше скажите мне одну вещь: если эта дрянь села на иглу, почему хозяева не дают ей пинка под жопу?

– Эти наивные старички ничего не поняли. Её странное состояние объясняют стрессом. И они чувствуют себя перед ней очень виноватыми – ведь рояль принадлежит им! А она всего лишь забыла запереть дверь. И, кроме того, она заплатила им за два месяца.