Наталья Комлева - Выдумки о правде

– Про это, Гаврила Семёнович, я и сам додумался. Так, сяк прикидывал – не выходит, не было ни у кого доступа к тайному ходу заводскому.

– А из конторы?

– По той же самой причине и из конторы никто пройти не мог. Остаётся пруд.

– Давай-ка, Иван Михайлович, пройдём по нему с тобой сами: не заметим ли чего?

– Сейчас, только распоряжусь.

Из конторы и двинулись. Фонари взяли оба: светлее так-то. И правда: недалеко от выхода к пруду вроде блеснуло что-то на земляном полу.

– Гляди-ка, Гаврила Семёныч, а ведь это золотой. Наш золотой – мне ли не знать? Новенький. А блюдо-то ведь было не простое, мне Хозяин сказывал, а доверху в нём были золотые червонцы наложены. Вот он, родимый – наш, невьянский, уральского золота.

– Значит, отсюда и шли.

– А теперь давай прикинем: как девка одна могла такую тягость утащить: блюдо золотое да ещё и с червонцами? Вот что мы с тобой, Гаврила Семёныч, два дурака, сразу не сообразили. Не одна она была, с мужиком.

– Или с мужиками. Давай дальше посмотрим: там к пруду ближе, земля посырее, может, следы какие будут.

На земле у выхода к пруду следы не просто были – их было так много, что пол подземного хода казался истоптанным.

Присели. Поставили фонари.

– Сапоги, Гаврила Семёныч. Не лапотки. Не босая нога. Сапоги.

– Ну-ка, дальше посмотрим.

На берегу пруда ход раздваивался: один рукав выходил наружу, другой продолжался под водой до противоположного берега и молельного дома. Около входа в подземелье снаружи также были следы, только тут они уже различались хорошо, и видно было, что прошли несколько человек в сапогах. На одном сапоге подковка вроде была полуоторвана.

– Вот это хорошо, Гаврила Семёныч – подковка-то. Теперь смотри только, у кого она оторвана на одном сапоге – или гвоздик из неё выпал. В сапогах-то у нас немногие ходят. Хозяйский дом, понятно, не в счёт. А так только мастера мои заводские, да сын мой, да братья твои, да мы с тобой, Гаврила Семёныч.

При последних словах Карпов хохотнул.

– Однако ж девки в сапогах не ходят, Иван Михайлович, а лапотки или баретки тут нигде не проходили. Летает она, что ли? Или они её на руках несли вместе с золотом? Ладно, девка теперь – дело второе. Главное – мужики. Кто и откуда – вот что нам теперь дознаваться надо.

– На свету ещё надо всё тут рассмотреть, Гаврила Семёныч, рано утром прийти. Но вот что я тебе могу уже сейчас сказать: такие подковки в Невьянске не ставят. А вот в Федьковке – это пожалуйста. А Федьковка – вот она, на южном берегу пруда.

– Тумашевские, что ли? А им-то зачем? Да и как они узнали, да как ещё до подземного хода доправились?

– Ну, слушок-то, поди, есть, не бесплотные же духи ходы-то рыли. Хоть Хозяин и позаботился потом, чтоб всё тихо было, а подчистую всё одно не подметёшь в таких-то делах. Сам ты знаешь, Гаврила Семёныч, что Демидовы Тумашевым, да и не им одним, дорожку-то здесь, в Невьянске, перебежали. Дмитрий-то покойник с братом Петром задолго до Хозяина железо да медь плавили, заводы тут имели. Вот возле Федьковки, к примеру. Ах ты, мать честная!

Карпов хлопнул себя по лбу:

– Да ведь приказчик тумашевский в контору приходил, за делом будто.

– Ну и что?

– «Что». А то, что колодец-то у конторы, по которому воздух в подземелье проходит, он заприметил и говорит: «Что это у вас колодец-то не засыплют, ведь он высох, воды в нём нет, неравно кто свалится?». Ах ты!

– Давно это было?

– Было-то давно, да случилось-то, видать, недавно: по нему они и прошли.

– Да ты что, Михалыч, в нём глубина немереная, как они в него спустились-то снаружи? А девку как провели? Или они её на верёвках спускали, а сами здесь, что ли, дожидались? Да ты ведь говоришь, что чужих ночью у конторы не было? А если так, если спускались они, так верёвку-то им отвязывать с ворота некогда было – там она. Пойдём-ка назад, посмотрим.

Верёвки в колодце не оказалось.

– Так-так, – сказал Гаврила. – Не иначе, в Федьковке надо разведывать. Ну, есть там у меня свои люди – доправятся.

– Откуда ты, Анна, так хорошо русский язык знаешь?

– А ты английский откуда? Погружение. Ты в Лондоне погружался, я – в Москве. Я училась в МГУ по обмену, десять лет назад это уже было возможно. Потом стажировалась у вас в Екатеринбурге, в УрГУ. Я уже тогда Демидовыми интересовалась. Вот потому, мой дорогой, я и знаю, что простой уральский доцент не может так выглядеть, как ты. Даже если он и был какое-то время за границей. Значит, тебя натаскивали на меня специально. И не ФСБ. Это – вряд ли. Скажи, как твой хозяин выглядит: такой мужчина в годах с бородой, да? Ну, молчи, молчи. Молчание – знак согласия, как говорят у вас. Ладно, колись, чего уж там. Сказал он тебе своё имя? Нет, наверное. Так вот. Его фамилия Украинцев. Ничего не говорит тебе, историку?

– Украинцев? Украинцевы… Они что, тоже связаны как-то с Демидовыми?

– О Боже! Ты не историк, а дерьмо собачье. Плохо тебя натаскивали – или ты тупой ученик оказался. Украинцев – было прозвище Гаврилы Семёнова сына Митрофанова, первого помощника, а может, и наперсника Никиты Демидова. Хозяин твой, Украинцев, местный. Когда я в УрГУ стажировалась, он там тоже учился. Тогда только факультет искусствоведения открылся – так он на заочном обучался. Я узнавала тогда, кто писал или пишет какие-нибудь работы про Демидовых. У него все курсовые и диплом были на эту тему. Понятно, почему?

– Он ищет то же, что и ты? Но что, Анна?

– А ты не понял ещё? Знаток Демидовых. Конечно, демидовское золото.

– Какое золото?

– Золото Полоза.

– Подожди, подожди, Полоз – это из бажовских сказов, змей такой, хозяин всего уральского золота?

– Ну да, сам же мне рассказывал. Да я и без тебя читала.

– И что это такое – золото Полоза? Не понимаю. Клад, что ли, какой огромный или ключ к каким-нибудь богатейшим месторождениям? Так они все уже открыты, Анна, и все почти уже выработаны за триста лет.

Анна повернулась на подушке и посмотрела в глаза Анатолию:

– Тебе ведь, я думаю, велено всё самому разведать. Вот и разведывай. И деньги отработаешь, и интереснее жить будет.

– Анна, ты не понимаешь. Ты не знаешь, Анна! Мне не будет интереснее жить, потому что если я не найду то, чего он хочет, я вообще не буду жить. Они убьют меня!

– И ты думаешь, что после этого замечательного признания я тут же тебе всё расскажу? И выкуплю твою драгоценную жизнь золотом Демидовых?

– Но ты же… Вот здесь, сейчас…

– Вы, русские, интересные люди. Если постель не за деньги – то только по любви. Конечно, милый, конечно, по любви. По любви к здоровью. Полчаса хорошего секса дают замечательный отдых, снимают все дневные стрессы. И ты, надо признать, в этом плане ученик хороший, не то что в плане исторических познаний. И вообще ты мужик симпатичный. Настолько симпатичный, что я тебе немножко помогу. Мы ищем записную книжку – или записную книгу – Никиты. А где она может быть и что именно в ней окажется – это даже я до конца не знаю. Вот и поищем вместе. Вместе ведь веселей. А убить тебя я и сама могу. Самка скорпиона убивает самца после спаривания. А я по знаку Скорпион. Шутка, шутка. А вот ты меня убить не можешь, не дёргайся: тебе информация нужна, а без меня ты её не получишь. Ну, давай устроим мозговой штурм – перед тем, как устроить телесный. Ну, где может быть золото Полоза? Давай, соображай вслух.