Виктор Коона - Обреченные на любовь

Борис работал очень быстро, надеясь успеть вырыть погреб до означенного времени и успеть на матч. Он непрестанно посматривал на свои новенькие часы. Виктор Степанович обратил на это внимание.

– Ты куда-то торопишься? – обратился он к сыну.

– Нет, – неуверенно ответил Борис и снова невольно взглянул на часы. Виктор Степанович это заметил.

– Точно? – он испытующе посмотрел на Бориса.

– Да. То есть, нет… – мальчик замялся. Борис взглянул на отца и понял, что тот догадывается о его состоянии. – Вообще-то у нас сегодня очень важная игра и я обещал ребятам быть на матче, – внезапно выпалил он.

– Обещал? – переспросил Виктор Степанович.

– Да.

– И когда игра?

– В пять начало.

– Сколько сейчас?

– Почти четыре.

– Хорошо. Поработай еще полчасика, и дуй на игру.

– Ты меня отпускаешь? А как же погреб? – Борис вопрошающе посмотрел на отца.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. Эх, жаль Васька на сессии, а то мы быстро бы управились. Ну да ладно.

– Пап, но может мне остаться? – неуверенно спросил Борис.

– Нет, – решительно отрезал Виктор Степанович. – Помнишь, что я тебе говорил про обещания? Если ты дал слово ребятам сегодня сыграть, то, будь любезен, исполни свое обещание.

– Спасибо, пап! – Борис с утроенной энергией принялся за работу.

Этот небольшой и, казалось бы, незначительный эпизод, Борис запомнил на всю жизнь. Человеческая память – это нечто удивительное. Значительные события, случившиеся в жизни, иногда оставляют лишь смутный, неясный след, который, по прошествии многих лет, человек может вспомнить с большим трудом. Но некоторые события, казалось бы, вполне обыденные и малозначительные, порой врезаются в память, и человек проносит их через всю свою жизнь и помнит до самой смерти; помнит в мельчайших подробностях. Урок, который преподал ему отец, глубоко запал в память Бориса. Он с благодарностью вспоминал его и впоследствии рассказывал о нем своим детям.

Было раннее летнее утро. Виктор Степанович вышел на улицу и посмотрел на поднимающееся солнце. Его край едва показался над горизонтом, первые лучи легким розоватым светом скользнули по верхушкам высоких кленов. Белоснежные, слегка окрашенные небесным светилом воздушные облака, причудливым образом превратившиеся в невесомые корабли, расползались по краю горизонта, создавая фантастическую картину морского побережья. Кроны высоких деревьев, охваченные розоватым светом, сияли, словно гигантские маяки, указывающие путь кораблям. Казалось, что один из кораблей-облаков сейчас причалит к берегу и с него спрыгнет на землю красавец Ясон со своими могучими аргонавтами, отправившимися в далекое путешествие на поиски золотого руна. А может, это корабли мужественного Менелая, направляющегося за своей Еленой к стенам несокрушимой Трои. А может, это плывет сам великий Одиссей, возвращающийся после двадцатилетней разлуки к верной и преданной Пенелопе.

Так показалось Виктору Степановичу, обожавшему мифологию и хорошо в ней разбиравшемуся, который стоял на дороге в столь ранний час и с наслаждением наблюдал за восходящим солнцем.

Неожиданно в его груди что-то кольнуло, и острая боль стала разливаться по ней, словно река по широкому полю, вышедшая из берегов в весеннее половодье. Солнце стало раскаляться, как огонь в мартеновской печи, быстро наливаясь ярко-багровым цветом. Стремительно увеличиваясь, оно достигло гигантских размеров, закрыв половину неба, и вдруг разлетелось на миллиарды осколков. После яркой вспышки в глазах Виктора Степановича потемнело, и он провалился в гигантскую черную дыру…

Борис с трудом открыл глаза, подчиняясь неумолимому дребезжанию будильника. Чтобы его выключить, мальчику пришлось встать с кровати и сделать несколько шагов. Он специально поставил часы подальше, чтобы до них нельзя было дотянуться рукой. Таким способом Борис заставлял себя проснуться.

На часах было четыре тридцать. Не теряя времени, Борис, с еще полузакрытыми глазами, направился к умывальнику. Прохладная вода быстро согнала остатки недалекого сна.

Сегодня утром они с отцом договорились поехать порыбачить. Борис вышел на улицу и сладко потянулся, с наслаждением вдыхая свежий, бодрящий воздух. Он увидел, что Виктор Степанович стоял за двором и любовался восходом. Внезапно отец пошатнулся и стал медленно оседать. Не понимая что происходит, но почувствовав что-то ужасное, Борис кинулся к отцу.

– Папа!!! – закричал мальчик, выбегая на улицу. Когда Борис подбежал, Виктор Степанович уже лежал на земле. Он был мертв. Впрочем, мальчик этого не знал и что есть силы принялся его тормошить. Предчувствуя, что случилось что-то ужасное и непоправимое, Борис попробовал привести отца в чувство. Не помня себя, он некоторое время бил его по щекам. Но все было тщетно.

Наконец он вскочил и кинулся в дом.

– Мама, мама!!! – громко крича, Борис ворвался в дом. – Там папа, он умирает!

– Что такое, что случилось, сынок? – Валентина Сергеевна стремительно вскочила с постели. Ужасные крики Бориса моментально согнали чуткий сон, присущий всем матерям.

– Папа, он там, на улице… – захлебываясь, проговорил Борис, – он упал, он не дышит… кажется…

Накинув халат поверх ночной рубашки, женщина выбежала на улицу. Подбежав к мужу, она расстегнула рубашку и прильнула ухом к его груди. Как женщина ни старалась уловить биение сердца, она ничего не услышала.

– У меня на столике лежит маленькое зеркало, принеси его сюда, – обратилась она к Борису, молча, со сжатыми побелевшими губами, стоявшему рядом. Мальчик опрометью бросился в дом.

Спустя минуту Валентина Сергеевна приложила зеркало к губам мужа и с надеждой ждала, что оно начнет запотевать. Но, увы, этого не произошло. Поняв, что случилось непоправимое, женщина без сил опустилась на землю.

Борис не стал задавать лишних вопросов. Он все понял. Мальчик обнял маму и уткнулся ей в плечо. Худые детские плечи затряслись и из глаз потекли слезы. Валентина Сергеевна, не в силах сдержаться, тоже зарыдала.

Трудно передать словами чувства взрослого, потерявшего близкого, любимого человека. Но еще труднее описать состояние ребенка, столкнувшегося с такой страшной бедой, как потеря отца.

Несмотря на всю строгость, с которой Виктор Степанович относился к своим детям, они его любили. И любили сильно. Особенно Борис. К нему, как уже упоминалось выше, отец испытывал особенную привязанность и любовь. Борис это чувствовал.

И вот сейчас, когда мальчик понял, что отца не стало, его маленькое сердце охватило горе. Он до конца еще не осознавал всю трагичность случившегося, но начинал понимать, что произошло нечто непоправимое. Слезы, эти великие очистители объятых горем душ и сердец, сами собой катились из зелено-карих мальчишеских глаз. Природа позаботилась о том, чтобы в подобные минуты люди могли хоть отчасти избавиться от захлестнувшей беды, разрушающей душу, разум и сердце. Прозрачные слезы стекали по щекам Бориса и капали на землю. Он зажмурил глаза, словно пытаясь остановить этот соленый поток. Но они все текли и текли. И тут мальчик заплакал навзрыд. Что есть силы, Борис прижался к маме, и ничто на земле не смогло бы заставить его оторваться от нее. Так, рыдая друг у друга на плечах, они просидели несколько минут.