Виктор Коона - Обреченные на любовь

Таня выросла, превратившись в красивую брюнетку с огромными темными глазами. Тонкий стан и высокая грудь; стройные, красивые ноги; элегантная прическа и томный взгляд; алые губы и жемчужная улыбка – вот какой стала Татьяна. Ее место было на подиуме. Однако в то время считалось зазорным быть моделью и дефилировать на нем. Впрочем, Таня об этом даже не задумывалась. Окончив школу, она поступила в техникум железнодорожного транспорта и стала проводницей.

Говорят, красивым девушкам очень просто найти себе кавалера. Да, собственно, им и искать не приходится, кавалеры сами их находят. Так-то оно так, но найти кавалера несложно, а вот человека, который бы любил тебя искренно не только (или даже не столько) за твою внешность, но и за твои душевные качества, твою искренность, твое нежное и доброе сердце, весьма и весьма непросто.

Работая проводником, Татьяна встречала много, очень много молодых людей, навязывавшихся ей в женихи. Среди них встречались очень даже милые и сердечные парни, но все они не вызывали в ней никакого интереса. Скажете, она ждала принца на белом коне? Вовсе нет. Просто она верила, что где-то по земле ходит тот единственный мужчина, который предназначен ей судьбой. И если она встретит его, то сердце ей об этом скажет. И если бы кто-то, подслушав ее мысли, заявил что она ненормальная (а таких, думается, нашлось бы немало), Таня просто не стала бы его (или ее) слушать. Несколько лет она успешно работала проводником, то и дело уезжая из своего теплого южного города в далекие, как ей казалось поначалу, северные города, находившиеся в тысячах километров от родного дома. Татьяне шел двадцать шестой год, а она так и не посетила заведение, в котором молодые становятся супругами. Во времена Советского Союза (ох, уж эти времена!) девушки рано выходили замуж и в двадцать (а то и раньше) лет уже становились мамами. А на Татьяну и других девушек ее возраста, поглядывали с жалостью и даже некоторым подозрением. Но девушка не отчаивалась и твердо верила в свою звезду. Она была непоколебима в своей вере и ничто на свете не могло ее убедить в обратном.

Однажды ранним июньским утром, когда солнце лишь слегка озарило горизонт, поезд остановился на небольшой станции. Полусонная Татьяна открыла дверь своего плацкартного вагона и остолбенела. Дремоту как рукой сняло. Прямо перед входом в ее вагон стояла толпа цыган. Разноцветная орава, состоящая из молодых и старых женщин, детей самого разного возраста, и двух или трех мужчин, привела Таню в самое настоящее изумление. Дети кричали, визжали, бегали друг за другом, падали, плакали, вставали и снова бежали, затем опять падали, вставали и снова бежали. Женщины, как могли, пытались их успокоить, но все было тщетно. Детишек невозможно было угомонить. Мужчины же спокойно стояли в сторонке и курили трубки. Они о чем-то разговаривали между собой, не обращая на происходящее ни малейшего внимания.

Увидев такую картину, Татьяна даже немного испугалась. Она ошалело смотрела вокруг себя, пока не почувствовала, что кто-то настойчиво дергает за юбку, пытаясь привлечь ее внимание. Она глянула вниз.

– Красавица, открывай свой вагон, а то поезд скоро тронется! – внизу стояла молодая черноглазая цыганка с младенцем на руках.

– Да-да, сейчас, – Татьяна поспешно открыла ступени и отступила в сторонку. В тот же миг многоголосая ватага ринулась в вагон.

– Постойте, а билеты у вас есть? – спохватилась наша героиня.

– Конечно есть! – крикнул кто-то из толпы, как показалось Татьяне, та самая цыганка, что дергала ее за юбку. С визгом и криками, смехом и слезами, падая и поднимаясь, оголтелая толпа прошла, наконец, в вагон. Трое цыган, дождавшись, когда последний ребенок вскарабкается по крутым ступенькам вагона, степенно прошли мимо Татьяны. Двое из них, мужчины лет пятидесяти – пятидесяти пяти, коренастые, с крепкими руками, молча глянули на проводницу и прошли в вагон. И только один из них, молодой смуглолицый паренек лет двадцати двух – двадцати трех, приветливо улыбнулся, показав великолепные жемчужные зубы.

– Не волнуйся, хозяйка, мы люди мирные, никого не обидим, – и весело подмигнув, скрылся за дверью.

– Да я, собственно, и не волнуюсь, – вдогонку чуть слышно проговорила Татьяна. Но он вряд ли ее услышал, потому что дверь в вагон уже закрылась. Наша героиня заперла входную дверь и направилась в вагон, боясь даже предположить, чего ждать от таких неожиданных пассажиров. Вагон качнулся, и поезд медленно покатил к следующей станции, коих на его пути будет еще очень и очень много.

Кому хоть раз в жизни посчастливилось ехать в одном вагоне с толпой цыган, тому никогда не забыть столь приятного путешествия. Для тех же, кто этого не испытал, мы не станем раскрывать приятные моменты не менее приятного соседства с десятком вечно бегающих, прыгающих, орущих ребятишек. Пусть для несведущих это останется некой тайной за семью печатями. Отметим лишь, что для других пассажиров вагона, мирно спавших на своих полках, ночь закончилась весьма неожиданно, и столь же неожиданно началось утро: веселое, шумное, говорливое, наполненное детским смехом и криком. День, по всей видимости, обещал быть не менее насыщенным яркими событиями, чем раннее утро.

Кое-как усадив ребятишек, цыганки достали еду и принялись кормить ребятишек. По вагону тут же поплыли самые невероятные запахи, несколько раздражавшие некоторых пассажиров. Татьяна тем временем, принялась проверять билеты. Она почти закончила проверку и зашла в последнее купе, занятое цыганами, и увидела там ту самую молодую девушку, которая дергала ее за юбку. Это была смуглая, красивая цыганка с длинными шелковистыми волосами, заплетенными в косы. Из-под длинных ресниц прямо на Татьяну смотрели большие черные глаза. Среди двух слегка нарумяненных щек расположился маленький миловидный носик, чуть вздернутый вверх и придававший ей небольшую долю озорства, спрятавшегося в глубине темных, загадочных глаз, но готового вырваться наружу при первой же возможности. Темно-бордовые губы скрывали ряд великолепных жемчужных зубов, ослепительно сверкнувших, как только цыганка улыбнулась. На ней было темное платье, украшенное яркими цветами всевозможных оттенков. Аляповатый платок, накинутый на хрупкие плечи, подчеркивал красоту тонкой, лебединой шеи. Рядом с ней находился молодой мужчина, тот, который удостоил ее своим вниманием, заметив, что волноваться не стоит. Он был одет в черные штаны и красную рубаху с широко расстегнутым воротом, из-под которой выглядывали густые темные волосы, по всей видимости, такие же жесткие, как и те, что украшали его голову. Дополняли картину великолепные кожаные сапоги, немного поношенные, но не утратившие красоту и лоск. Тут же расположились трое ребятишек, с удовольствием уписывавшие нехитрые яства, разложенные на столе.