Виктор Коона - Обреченные на любовь

– Пилис вам поможет. Он, конечно, плохой, но сегодня он обязан помочь, – литовец снова заговорил о себе в третьем лице.

– Ты – указал он на Кольку, – кстати, как тебя звать? – тот ответил, – так вот, Николай, ты останешься здесь и уберешься в сушилке, – он указал на дверь в соседнюю комнату.

– А ты? – теперь сержант смотрел на Бориса. Тот, сообразив, что хотят услышать его имя, представился.

– Так вот, Борис, ты отправишься в подвал.

При этих словах у Бориса по спине пробежали мурашки. Как мы уже знаем, Борис был не из трусливых, но все же при упоминании подвала, ему стало немного не по себе. Но внешне это никак не выразилось. Пилис провел Кольку в соседнюю комнату, объяснил задачу, затем запер каптерку на ключ и вместе с Борисом отправился в подвал.

Подвал находился неподалеку, буквально за входной дверью, ведущей в расположение роты. Выйдя из роты, Пилис с Борисом очутились на лестничной площадке, ведущей вверх, на второй этаж, и вниз, к двери, выходившей непосредственно на улицу. Они спустились на несколько ступеней вниз и оказались на площадке перед выходом из казармы. Затем они повернули вправо, и спустились еще на несколько ступеней вниз. Вход в подвал преграждала деревянная дверь, обитая большими старыми кусками жести. От долгого использования, тонкий металл местами истерся, оголив грубые не струганые доски. Доски, впрочем, были весьма добротными и крепкими, и могли прослужить еще многие, многие годы. На двери висел огромный старый замок, подобный тем, которые вешали на крепкие деревянные двери амбаров, дабы защитить их от непрошенных гостей. Несмотря на свой древний внешний вид, замок открылся легко и бесшумно. Было видно, что за ним ухаживали и периодически смазывали.

Огромной рукой Пилис толкнул дверь и та открылась очень тихо, не издав ни одного скрипа. Этому способствовало то обстоятельство, что хозяйственный литовец не забыл не только про старый замок, но и старые дверные петли, которые смазывал также тщательно. Нащупав рукой включатель, сержант зажег свет. Борис вошел следом.

Подвал оказался огромным. Он раскинулся под всем зданием казармы. Повсюду валялись какие-то куски ткани, камни, кирпичи, жестяные банки и тому подобный хлам. Вся эта «красота» тонула во мраке, который начинался в том месте, где кончалась власть света. Одинокая лампочка слабо освещала огромное пространство. Но ее света вполне хватало на то, чтобы разглядеть справа, в нескольких метрах, небольшую комнату, выстроенную из старых белых кирпичей. К ней и направился прибалтийский гигант. Борис пошел за ним.

Бесшумно отперев замок и толкнув дверь, сержант вошел в комнату. Привычным движением нащупав включатель, он зажег свет.

– Иди сюда, – позвал он Бориса.

Борис повиновался. Оказавшись внутри, он огляделся. Комната была небольшой, примерно 15-18 квадратных метров. Вдоль стен протянулись деревянные стеллажи, заставленные какими-то банками, бидончиками, коробками, старыми солдатскими сапогами, бушлатами, шинелями, одеялами и тому подобным хламом. Борису пришла в голову в мысль, что его хотят заставить навести тут порядок и чистоту. Если, так, то я и за несколько дней не справлюсь, уныло подумал наш герой.

– Нет, Пилис не заставит тебя тут прибираться, – словно прочитав мысли нашего героя, заговорил литовец. – Ты здесь не для этого.

Он подошел к двери и плотно ее закрыл. Потом прошел вглубь комнаты и остановился у правого дальнего угла. Поманил Бориса пальцем. Борис подошел.

– Залезай на вторую полку и разгреби бушлаты, – приказал гигант. – За ними увидишь стеклянную бутыль. Подай ее сюда.

Под грудой старых выцветших бушлатов Борис обнаружил трехлитровую стеклянную бутыль, наполовину заполненную чем-то красным. Пилис аккуратно взял посуду и поставил на небольшой, покрытый толстым слоем пыли, деревянный столик, стоявший неподалеку. Опустившись на колени, он выдвинул ящичек стола и достал оттуда граненый стакан. Стакан, естественно, тоже не блистал чистотой. Оглядевшись, он заметил висевший на полке небольшой кусок простыни. Нельзя сказать, что этот кусок представлял собой эталон чистоты, но для целей нашего сержанта он вполне подходил. Тщательно вытерев стакан, он откупорил бутыль и наполнил непревзойденный граненый шедевр темно-красной жидкостью. До носа Бориса, с интересом наблюдавшего за происходящим с высоты второй полки, дошел чудесный аромат прекрасного домашнего вина.

– Ну, – сержант повернулся к Борису, – чего ты там сидишь? Слезай.

– Пей, – литовец протянул спрыгнувшему Борису стакан. Тот оторопел. Ни в каком самом удивительном и фантастическом сне Борису не могло такое приснится.

– Я? – наш герой недоверчиво глянул в лицо сержанта, пытаясь понять, шутит тот или просто решил над ним поиздеваться.

– Ты, – ответил тот, – а потом я. Да ты не бойся, ничего тебе за это не будет. Сегодня я твой покровитель, тебя никто не тронет и слова лишнего не скажет. Пей. До дна.

Еще раз взглянув в широкое, и, как показалось Борису, доброе лицо прибалта, он сделал глоток. Вино оказалось очень вкусным. Сержанту не пришлось повторять дважды, потому что Борис с огромным удовольствием осушил стакан.

– Молодец! – Пилис хлопнул Бориса по плечу. Затем он налил себе и также с видимым наслаждением опорожнил стакан. – Кстати, может, тебе надо закусить? – в его гигантской ладони, откуда ни возьмись, появилось несколько ирисок.

– Нет, спасибо, – отказался Борис, – вино очень вкусное, так что и закусывать не надо.

– Как знаешь, – он бросил конфеты на стол. – Достань табуретки из-под полки, – Пилис вытянул руку и указал, откуда их надо достать.

– Ну давай, рассказывай, – после того как они расположились возле стола, Пилис вопросительно посмотрел на Бориса.

– А что рассказывать? – он взглянул заблестевшими от вина глазами на сержанта. На щеках Бориса заиграл румянец, доброе домашнее вино делало свое дело и парень немного захмелел. Вместе с хмелем пришла и некоторая расслабленность, напряжение спало, и Борис почувствовал себя уверенней. Ему захотелось еще вина.

– А можно еще? – он глазами указал на бутыль.

– Отчего же нет? – улыбнулся сержант. Он налил еще полстакана. Борис выпил. Сержант тоже.

Трудно сказать, почему этот литовец, не отличавшийся особой щедростью – впрочем, справедливости ради надо отметить, что и скрягой он никогда не был – вдруг проникся симпатией к Борису, и решил выразить ее таким необычным способом. Не зря говорят, что человеческая душа – потемки.

Итак, попивая ароматное вино, привезенное старослужащими, побывавшими в командировке в одной из среднеазиатских республик Советского Союза, наши герои просидели около получаса. Борис, до службы в армии редко пробовавший спиртное, быстро захмелел. Заметив это, сержант перестал ему наливать, но в казарму идти не предлагал. Борис, в обычной жизни не отличавшийся болтливостью, тут вдруг разговорился. Не зря говорят, что алкоголь развязывает язык. Он рассказал Пилису многое о своей жизни. Тому, видимо, было интересно. Но всякая интересная беседа когда-то подходит к концу. По разным обстоятельствам. В данном случае, нашим слегка хмельным героям предстояло идти на вечернюю поверку.