Виктор Коона - Обреченные на любовь

Борис крепко прижал девушку к себе и некоторое время не отпускал, наслаждаясь близостью девичьего тела, источавшего аромат юности и свежести.

– Борька, черт, отпусти, – Маша сделала попытку отстраниться. Но сделала она это с неохотой, потому как ей тоже было приятно ощутить крепкое мужское плечо. Да и проходившие мимо девушки завистливо поглядывали в их сторону.

– Молодой человек, имейте совесть, – раздался женский голос, принадлежавший Машиной тете, которая уже пришла в себя и решила, что объятия продолжаются несколько дольше, чем позволяют рамки приличия. – Я благодарна вам за то, что вы помогли моей племяннице не упасть, но дайте же и мне, наконец, ее обнять.

– О, простите, я не знал, что она ваша племянница, – Борис разжал объятия и отпустил девушку.

Родственницы обнялись и расцеловались. Пока они выражали свои родственные чувства, Борис внимательно пригляделся к Марии. Последний раз они виделись два года назад, когда его провожали в армию. Тогда ей было семнадцать. Она была прелестным, еще не раскрывшимся бутоном, только-только начинавшим созревать райским плодом с персиковой кожей, сочными клубничными губами и глазами–озерами, грозившими поглотить своим бездонным озорным омутом, завораживающим и притягивающим некой тайной, скрытой в синей глубине. Теперь она изменилась.

Он увидел девушку повзрослевшую. Бутон раскрылся в полной мере и предстал во всей своей неописуемой красоте. Легкое ситцевое платье облегало прекрасное тело, тонкий поясок вокруг талии подчеркивал великолепную фигуру. Высокая грудь, тонкая шея, красивое лицо, стройные ноги, выглядывавшие из-под платья, все это было восхитительно и достойно кисти великих итальянских мастеров эпохи возрождения. Борис любовался своей подругой и наслаждался ее красотой.

– Борька, ты такой красивый, – обратилась к нему Маша, вырвавшись из объятий своей горячо любимой тети. Она протянула руку и погладила солдатскую парадную форму.

– Ну, ты тоже ничего, – он притворно-придирчиво оглядел девушку с головы до ног.

– Ничего??? И это все, что ты можешь сказать? – Маша сжала пальцы в кулачки, смешно подбоченилась и грозно глянула на этого наглеца. Поза вышла уморительно смешной. Борис от души захохотал. Девушка попыталась сдержать себя и не рассмеяться вслед за Борисом. Это ей удалось. Но лишь на несколько секунд. Затем она рассмеялась. Да так заливисто и заразительно, что проходившие мимо люди едва сдерживались, чтобы не засмеяться вместе с этой очаровательной парой. Тетя Галя сначала недоуменно глядела на молодых людей, но потом тоже рассмеялась, правда, не так громко и заразительно, как два этих юных создания.

– Хорошо, хорошо, – сдался, смеясь, Борис. – Ты прекрасна, спору нет… – процитировал он слова из известной сказки.

– То-то же, – Маша погрозила Борису пальцем.

Затем Борис взял сумку тети Гали и помог им с Машей добраться до автобуса. Договорившись о встрече, наш доблестный герой посадил барышень в автобус и отправился домой.

Трудно описать долгожданную встречу родных людей. Особенно – встречу матери и сына. Что может быть трогательней? Что еще может так тронуть человеческую душу, как слезы матери? Даже если это слезы радости. Даже если это слезы восторженной души.

Борис открыл знакомую калитку и вошел во двор. Старый пес по кличке Пират выскочил из конуры, находившейся чуть в стороне от дома, радостно завизжал и завилял хвостом, узнав своего доброго хозяина. Борис хотел подойти к собаке, но тут на пороге появилась Валентина Сергеевна. Женщина внимательно смотрела на Бориса, но не узнавала его. Валентина Сергеевна видела только высокого мужчину в военной форме, но лица разглядеть не могла. Но разве материнское сердце может не почувствовать присутствие родного дитя? Разве может оно не ощутить приближение частички себя?

– Сынок… – выдохнула Валентина Сергеевна и опустилась на порог. Борис кинулся к матери.

– Мама, мама, ну что ты! – вскрикнул он, подбегая к матери и хватая ее за руки. – Мамочка, милая, – Борис опустился на колени и обнял внезапно ослабевшую женщину. Он сильно за нее испугался. Молодому мужчине вдруг вспомнился отец, много лет назад внезапно упавший на землю, и уже никогда более с нее не поднявшийся. От избытка чувств, он так сильно прижал маму к себе, что едва не задушил ее в своих объятиях. Наконец, он опомнился.

– Мамочка, милая, – повторил он, раскрывая объятия и заглядывая женщине в лицо, – с тобой все в порядке? – Борис принялся целовать свою горячо любимую маму.

– Если ты меня еще раз так же сильно прижмешь, то я буду далеко не в порядке, – произнесла Валентина Сергеевна после того, как сама расцеловала ненаглядного сына и немного оправилась от первоначального шока от его приезда. Слезы, тем не менее, продолжали стекать по ее морщинистому лицу.

Весть о возвращении Бориса со службы моментально разнеслась по родным и друзьям нашего героя. И спустя каких-нибудь полчаса, дом Валентины Сергеевны превратился в бурлящий муравейник, в котором творилось что-то невообразимое. Люди разговаривали, кричали, смеялись и плакали одновременно. Все подходили к Борису и радостно и крепко его обнимали. Дети радостно хватали его то за ремень, то за штаны, то за значки, приколотые к кителю. Его фуражку перемерили буквально все. Кто-то целовал, кто-то крепко жал руку, некоторые пытались ему что-то рассказать. Но во всей этой суматохе, Борис толком никого не слышал, и, кажется, ничего не понимал из того, что ему говорили. Наконец, спустя пару часов, сумятица улеглась, и Борис с мамой облегченно вздохнули. В доме остались только дядя Саша и тетя Рая. Все они сидели за круглым столом, покрытым скатертью и заставленным чашками с чаем, вазами с конфетами и вареньем. Так как вы, уважаемый читатель, уже знакомы с тетей Раей, нам кажется, что будет не лишним познакомить вас чуть поближе и с ее мужем, дядей Сашей. Это был мужчина среднего роста, плотного телосложения, с добродушным лицом. Карие глаза смотрели прямо в глаза собеседника, которого он слушал всегда очень внимательно, чему в немалой степени способствовали довольно большие уши, расположенные, как и полагается, по обеим сторонам головы. Человеком он был прямым, всегда говорившим то, что думает и никогда не скрывавшим своего мнения. Эта прямота мужа иногда приводила в смущение тетю Раю, которая, как уже известно, была человеком мягким, добрым, не желавшим ставить в затруднительное положение кого-бы то ни было. Ведь иногда прямолинейность суждений и высказывание неприятного мнения для собеседника или собеседников, могли раздосадовать их и создать неловкую ситуацию. Зная о его характере и манере разговаривать, некоторые люди не особенно любили с ним общаться. Но дяде Саше на это было абсолютно наплевать.