Елена Каштанова - Кот, который построил всех

– От него воняет, – скривился я.

– Я помою! – с готовностью вызвался Ян. – Я бы еще дома помыл, но кошка…

Кот на удивление стойко перенес гигиенические издевательства. Я было начал снимать мероприятие на телефон, вдруг мемасик какой получится, но кот не вырывался, не царапался, не орал "Я БЫК!", только умоляюще сверкал желтыми глазищами. А потом дрожал крупной дрожью на руках у Яна, завернутый в полотенце, но все равно смирно сидел и не мешал приводить его в порядок.

– Да, но от него по-прежнему воняет… кажется… – принюхался я.

Ян сунул нос в кота.

– Не. От него пахнет шампунем. Это уже от меня, наверное. Я же его на себе носил долго.

– Так тебя тоже помыть?

– Ну… – он смутился. – Я бы от душа не отказался, если ты не возражаешь. И одежду еще…

– Ты же видел, шланг сильно подтекает. Кота помыть еще можно, а если повыше поднять, то до лейки вода совсем не доходит. Могу налить ванну.

Я намывал ванну губкой и сам себя не узнавал – нисколько не чувствовал себя эксплуатируемым или ущемленным, удивительно. Ян вертелся рядом и рвался помогать, но я ему велел сушить кота и не путаться под ногами. Я прислушивался к себе и чувствовал, что в моей жизни стало все правильно. Исчез тот весь вечер меня изводивший раздрай, от которого хотелось то ли морду кому набить, то ли наоборот извиниться и покаяться. Хорошо, что он пришел с этим котом именно ко мне, ведь мог к кому-то другому обратиться за помощью, и я бы тогда уже не смог ничего исправить, так и жил бы, зная о том, что в соседнем дворе живет мальчик по имени Ян и плохо думает обо мне. Мальчик, которого я не видел уже больше трех лет. Мальчик, мнение которого почему-то оказалось важным.

– Попробуй воду, – предложил я ему. – Не горячая?

Он долго держал руку под струей и молчал.

– А ты знаешь, – выдал он наконец, – что женщины раньше, когда купали младенцев, проверяли температуру воды локтем? Если локоть терпит, значит и ребенку норм. Я несколько раз пробовал, но так и не понял, как это работает. У меня почему-то самая чувствительная часть – это задница. Всякие локти или ноги терпят, а когда попой сажусь, иногда аж подскакиваю, так горячо кажется… Что ты ржешь?

Я действительно сидел на полу и смеялся, представив эту картину выскакивающего из ванны голожопого Яна.

– Представил мамашу, садящуюся жопой в детскую ванночку, чтобы воду протестировать, – соврал я.

Мыться они пошли вместе с котом, по официальной версии – чтобы лоток все время был рядом (вдруг приспичит), но на самом деле у меня было ощущение, что они просто расцепиться не могут, как сиамские близнецы. Как сплелись тогда, на улице, так я их с тех пор по отдельности и не видел. Наверное, и в ванну так же вместе влезли, по крайней мере, какое-то ласковое воркование поначалу оттуда доносилось, но потом у меня зазвонил телефон, и я ушел в кухню разговаривать с Игорем, который потребовал немедленного отчета, зачем нам обоим так срочно понадобились адреса друг друга. Так вот откуда Ян у меня взялся, а я-то все вспомнить не мог, когда он успел у меня побывать и адрес узнать.

– В общем, мы с ним встретились сегодня вечером у пухты… – замямлил я.

– В смысле, у помойки?

– У нее. В вашем дворе которая…

– Ах ну да, да, я слышал… Эти новые тренды – свидание на крыше, свидание у пухты, свидание на коммунальной кухне с тараканами… Это так по-диссидентски! Говорят, даже свидание в "Крестах" придумали.

– Придурок! Какое свидание? Мы случайно встретились.

– Да, да, я понимаю. Был обычный серый питерский вечер. Ты случайно вдруг стоял у помойки.

– Я сейчас вообще ничего рассказывать не буду, – разозлился я.

– Ты мне главное скажи – уже начинать волноваться за твою ориентацию?

– И что, если так? В рожу мне плюнешь?

– С чего бы вдруг? Ему же не плюнул.

– В смысле? Он что?.. То есть у него… Он по мальчикам, что ли?

– А ты разве не знал? Он и не скрывает особо. Я его иногда встречаю с парнями где-нибудь.

Черт. Только этого мне не хватало! Вот это поворот. Теперь стали понятны эти непристойные намеки. Я быстренько пересказал события сегодняшнего вечера и свернул разговор, сославшись на то, что мне теперь за котом надо ухаживать. Так и представляю морду кота, возмущенного этой наглой ложью, я еще и секунды за ним не поухаживал.

– Я только одного не понимаю, – поинтересовался Игорь напоследок. – Он просил твой адрес, чтобы отнести котенка к тебе. А ты-то с какой целью?

Хотел бы и я это понять, Игорек!

Вы представляете, эта наглая морда улеглась спать на моем диване! Обе. Морды. Наглые. Я сел с ноутом на кухне, поработать хотел уже наконец, а то уж полночь близится, а конь еще не валялся. Возвращаюсь – а там шерочка с машерочкой в совершенно одинаковых позах скукожились рядышком. А кто-то, между прочим, обещал не спать всю ночь и с котиком нянчиться. И вот что мне с этим, прости господи, натюрмортом делать? Будить было жалко, очень уж трогательно эта парочка смотрелась, я даже не удержался и запечатлел для истории. А потом достал из шкафа одеяло и использовал по назначению – накрыл обоих. Потолки в доме высокие, даже новые батареи не справляются, зимой всегда прохладно. Кот от моих манипуляций проснулся, вытянул передние лапы и довольно прищурил свои желтые глазищи – мол, продолжай, хозяин, все правильно делаешь. А я вдруг заметил, что он не черный, а темно-серый, дымчатый, просто, видимо, всю дорогу был то грязный, то мокрый, то освещение плохое, а теперь распушился весь, похорошел. Я почесал его между ушами. Понятия не имею, как с котами обращаться, ни у нас в семье, ни у близких друзей их не было. Однако он благодарно ткнулся мне в ладонь теплым носом и затарахтел. Мне отчего-то стало хорошо. Уходить не хотелось, и я присел на корточки рядом с диваном, продолжая чесать кота. Тому это явно нравилось. Но тут вдруг завозился Ян. Я уж было обрадовался, что мой диванчик освободят, но он только перевернулся на живот и голову к стене отвернул. И тут я встретился лицом к лицу с кошмаром моего десятого класса, мысли о котором я успешно не пропускал в голову весь вечер. Просто блокировал, и все – мол, извини, кошмар, некогда мне сейчас тебя думать. И вообще я о тебе забыл давно. А вот нихрена я не забыл.

Родинка. Это была родинка. Маленькое такое темное пятнышко прямо в центре выпирающего шейного позвонка. Мне почему-то всегда казалось, что это седьмой позвонок. А какой он на самом деле – понятия не имею. Ну вы, наверное, видели такое – все позвонки как позвонки, а этот торчит из шеи, острый такой бугорок. И вот точно в середине – родинка. Он сидел тогда прямо передо мной, и шесть уроков в день я залипал взглядом на этой маячившей впереди отметине. Хотелось ее потрогать. Погладить. Почувствовать пальцами, какая она – плоская или выпуклая, гладкая или шершавая. Сдвинуть ее с бугорка вместе с кожей, провернуть вокруг и поставить на место. Вообще, много чего хотелось, особенно под конец года, когда фантазия вконец распоясалась. И лизнуть, и укусить, и вообще засосать. И это при том, что мы за весь год двух слов друг другу не сказали! Да какие там слова, мы и не смотрели друг на друга. Ну то есть он не смотрел, я-то, понятное дело, только этим и занимался.