Ксения Букина - Мы побелили солнце

– Погоди ты. Сейчас, позвоню ему, чтоб спустился и вещи помог донести… Пока ты спал, я в «Три апельсина» заскочила и продуктов купила.

– Продуктов?

– Арбуз, кстати! Ты же просил, – она достает миниатюрный красный телефончик и набирает номер. – Я его из магазина с трудом донесла, а на пятый этаж…

– Женщина, вы тут до Пасхи стоять будете? – таксист явно ее воодушевления не разделял и больше всего хотел поехать сейчас домой – отсыпать ночную смену.

– Ну вы же сумки нести отказались! – огрызается мать, зажав телефон плечом. Уже тише обращается ко мне. – Я всегда говорю: нужно детьми с самого детства как следует заниматься, особенно сыновьями. Им прививать надо, что женщин нужно уважать и помогать им… Да где он? Спит, что ли? Сказала же, ну не ложись ты, дождись нас! А у него телефон, наверное, как всегда на беззвучке…

А я потягиваюсь после короткого, но сладкого сна. Огибаю машину, осторожно разглядывая светлеющие окрестности. И вдруг боковым зрением замечаю, как одно маленькое окошечко на пятом этаже вспыхивает синим. Сквозь шторы, наверное – но это дает мне шанс рассмотреть его как следует.

Матери, правда, никто не отвечает.

Но в окне на пару секунд мелькает силуэт. Я судорожно вцепляюсь в очки, ведь если они вдруг слетят или будут сорваны – свет остальных окон станет в разы ярче, а меня пробьет паника.

– Нет, он издевается! – восклицает мать, тычет в кнопку и по новой набирает номер. Дальше из ее уст следует непечатное слово, которому я очень удивляюсь.

А свет продолжает гореть, но силуэт исчезает.

– А какое окно в вашу квартиру? – осмеливаюсь спросить через некоторое время, теребя ручку сумки.

Она не успевает поднять голову и ответить мне, как ржавая подъездная дверь издает скрежет, и на улицу просачивается – мне подсказывало шестое чувство! – тот же самый силуэт, что был в окне.

Свет фонарного столба мигом обливает его и превращает из тени в мужика. И я точно понимаю – это Игорь. Хотя бы потому, что он был одет в трико, но сверху накинута порванная камуфляжная ветровка. Под капюшоном спрятаны лохматые каштановые волосы, а на ногах – сланцы. Явно же, что только проснулся, вышел только во двор и только на пару минут.

На вид ему тридцать два – может, чуть помоложе, но точно не старше, хоть и в возрастах я не шибко шарю. Будто заметив, что я его изучаю, он сбрасывает капюшон.

Мне он почему-то напомнил женских персонажей из мультиков про зверей – всяких волчиц, кошек и газелей, которых обычно рисуют с большими глазами, острым носом и тонкими губами. В то же время, как бы странно ни звучало, на женщину он не был похож. Будто его рисовал художник, который раньше писал исключительно дам, а сейчас изо всех сил пытался запечатлеть мужчину. Только такой художник нарисует нежные белые ручки; тонкую, совсем не маскулинную шею и писаные гуашью бирюзовые глаза со странной радужкой, отдаленно похожей то ли на пленку мыльного пузыря, то ли на крылья стрекозы.

Я не сразу понимаю: он видит, как я его разглядываю. Видит и усмехается, а затем на пару секунд задерживает взгляд и на мне.

Отворачиваюсь. Обнимашек, приставашек и криков типа «Приве-е-ет!», «Как тебя звать, давай знакомиться!» и «Расскажи про себя, расскажи про школу и друзей!» не избежать. Если б я не поспал в машине – не знаю, выдержал ли б еще одну волну беспонтовых вопросов и тисканий. Верная мысль: если хочешь почувствовать себя мелким – съезди к дальним родственникам.

– А трубку ты решил не брать? – выдыхает мать, опустив от досады телефон. – Ну сложно было взять и прямо сказать: я сейчас спущусь? Все твои принципы…

А Игорь сладко потягивается всем телом, и никаких сомнений не остается: его только что выдернули из кровати. Причем он ничуть этого не смущался.

Мать пытается всучить ему сумку с арбузом, а Игорь прищуривается. Не спешит принимать пакеты, да и ко мне не подходит, а только топчется на одном месте и кутается в камуфляжку.

– Я арбузы не ем, – серьезно заявляет, пихнув руки в карманы.

Хмыкаю. Не таким я представлял его голос, да и в принципе такого у мужиков не встречал. Ну… разве что у Андрея Хлывнюка. Проникновенный и глубокий, но какой-то слишком уж неординарный. Будто и не живого человека сейчас слушаю, а какой-нибудь трек типа «Вахтерам».

– А тебя никто и не спрашивает. Мы с Данечкой поедим, нам же больше достанется… Ну? Мне самой, по-твоему, его на пятый этаж тащить?

Игорь кривится. Пару секунд искренне раздумывает – и подхватывает тяжелую сумку.

А затем подходит ко мне.

Я мгновенно делаю шаг назад. Первым порывом было спрятать лицо за капюшоном и надвинуть сползающие очки, но руки заняты сумками. Вжимаюсь в машину и делаю вид, что Игоря вовсе не замечаю, а только с интересом разглядываю фонарь. По третьему кругу за ночь отвечать на дебильные вопросы взрослых нет никакого желания.

Но он только касается ручки моей сумки и тихо спрашивает:

– Помочь?

Тут же прижимаю драгоценный ноутбук к себе поближе.

– Да не. Я сам.

– Понял, – и он сразу убирает руку. Несколько секунд смотрит на сумку и вдруг издает смешок: – Ноут в чемодане таскать? Ну оке-е-ей.

Как он понял, что там ноутбук? Он же даже на вес не успел попробовать! Или по моей реакции догадался?

А Игорь загребает еще и пакет с продуктами, после чего бодро шагает к дому.

– Ну чего? – интересуется вроде как у матери, но смотрит на меня. – Бабка там утур херек?

Я не вдумываюсь, что он сказал. Но мать всплескивает руками и, гневно нахмурившись, выдыхает:

– Между прочим, это моя мама! И бабушка Дани! Имей уважение!

– Ну я-то ее знать не знал. Мне что теперь, расплакаться?

– У нее просто сердце прихватило! Хоть бы извинился за такой юмор…

– Извиняюсь.

Может, я слишком поспешно составил о нем мнение, но кажется, он вообще никогда не испытывал раскаяния. Меня это покоробило, как покоробила и странная шутка в адрес бабушки, смысл которой начал медленно до меня доходить.

– В этом мире я гость непрошеный, отовсюду здесь веет холодо-о-ом… Не потерянный, но заброшенный… – Игорь от скуки тихо заводит песню, пока взбирается по ступеням и качает сумкой с арбузом, как маятником. – Роз, ну так че, Даниил к нам надолго?

– Я не Даниил! – мой голос пронзительным эхом прокатывается по подъезду. – Я Данила! Это не то же самое!

– Ага, – и снова Игорь не смущается ни на йоту. – Буду знать, спасибо за полезную информацию.

Стискиваю посильнее зубы. Возмущаться мне не позволяет сумасшедшая одышка, хотя мы вроде только миновали третий этаж.

У меня есть время, чтобы сравнить ожидания от этой встречи и саму встречу. Я не хочу есть, я уже не хочу даже спать, а хочу просто полежать и обдумать, как мне выживать в пятиэтажной клетке. Что я имею? А имею я только надежду, что бабушка поправится как можно скорее. Там я хотя бы худо-бедно обезопасил себя от желтых предметов и позавешал все окна, причем не вызвав подозрений бабушки. Здесь же мне предстоит либо то же самое, либо три пары темных очков на носу и перспектива все две недели проваляться под одеялом. Позорище. Да и как-то плевать, что про меня подумает мать и сисистер-задрот. Главное, чтоб по всей Москве не растрепали.