Натали Штайм - Проводник

С другой стороны, не посылать же пусть и не близкого, но хорошо знакомого человека. Да и помочь, как мне казалось, ей можно. Неважно, чем человек болеет; раз он жив, ещё не всё потеряно. И хотя мне почему-то мало верилось не только в летальный исход, но и в настолько серьёзный диагноз, я всё же озадачилась услышанным.

– Подожди….

Оставив свою дамочку в одиночестве на лоджии, я легким галопом понеслась в свою комнату. Найдя искомое, вернулась с торжествующим видом.

– Вот! Держи! Почитай обязательно, тут и про опухоль, и про рак, и про всевозможные болячки описано. И про то, как от них избавиться! – я протянула ей четыре небольших книжицы.

– Ох, Натуль! Да когда мне читать! – она тут же отложила подальше от себя врученные экземпляры, даже не взглянув. – Некогда мне всем этим заниматься, да и ерунда всё это…

В её протесте слышалось раздражение. Я её понимала. Просила она об одном, а я ей впихиваю совершенно другое. Читать предлагаю ей, человеку безумно занятому и к тому же болеющему. Ну не дура ли?!

Ещё разочек в процессе нашего, ставшего отчего-то вялым, разговора, я позволила себе намекнуть на действенность знаний, изложенных в книжках. Как мне казалось, это логично, – имея такой серьёзный диагноз, попробовать разные схемы. Тем более те, что даже не несут никаких материальных затрат. Нужны лишь мозговые и волевые усилия. Ну и немного того самого времени, которого всегда нет…

– Ой, да перестань ты! Если бы можно было вылечиваться только книжками, то наша медицина так бы не развивалась!

Поразительно! В этом умозаключении мы единственный раз сошлись. Она просто огласила мои убеждения, сама не ведая того.

– А куда Георгий пропал? Давненько я его не видела? Не съехал ли?

Я уклончиво ответила, что нет, живёт здесь по-прежнему, вот только очень занят и редко появляется. На этих словах интерес дамочки мгновенно завял, она сама поникла, общение разладилось, и мы с обоюдным облегчением распрощались.

Вернувшись на свою облюбованную нашим курящим сообществом лоджию, я зачарованно засмотрелась на открывающийся вид. Там, вдалеке, невысокие горы, раскрашенные спокойными осенними красками. Ближе негустые перелески вперемешку с разноформенными полянками. Всё это тихо колышется от еле ощутимого ветерка, о чём-то шепчется между собой… Глаза, устремлённые на такую природную гармонию, отдыхают вместе с душой. Отдыхают от всего рукотворного…

На краю диванчика сиротливо лежали оставленные дамочкой книжки. Да… незавидная участь у знаний. Лежат себе в одиночестве, всегда готовые помочь, поддержать, а мало кому нужны. У них сейчас грозные соперники – дипломы, аттестаты, удостоверения. Такая мощь взращена, что и не победить…

Не знаю, может, я такая дура. Люблю книги, и всё. Это же волшебство какое-то. К иному человеку за советом не поедешь, далеко бывает. И по времени далеко, и по пространству. К Парацельсу пообщаться не пойдёшь, века не пустят. А взял книжку, открыл, и нате вам, пожалуйста, разговаривай, сколько хочешь. И уясняй, сколько вместишь. Книги – они как люди. Все разные бывают. Иной раз пообщаешься с какой-нибудь книжонкой, как с каким-нибудь человеком, и тошно становится до безобразия. Словно в дерьме измазался, моешься потом, не отмоешься. А бывает с точностью наоборот: читаешь, весь светлеешь, местами даже мудреешь, и радуешься, что так бывает… Но! Что там говорить, каждому – свои книги. Кому, вообще, только сберегательные.

Эти зелёненькие книжицы, что я так искренне предлагала в помощь, были порядком истрёпаны. Немало времени нам довелось провести вместе. При общении с ними неведомым образом согревалась душа и прояснялась мысль. А впервые попали они ко мне совершенно случайно. Как-то раз, ещё вначале своей сетевой карьеры, я мимоходом познакомилась с незапоминающейся молодой женщиной, которая спустя несколько минут после знакомства, настороженно глядя мне в глаза, протянула четыре книжки, сопроводив этот жест коротким замечанием, что мол, на, почитай, тебе это нужно, возвращать не обязательно. Я поблагодарила и взяла. До сих пор мысленно благодарю.

Автор с труднопроизносимым прибалтийским именем Лууле Виилма представляла собой уникальное сочетание профессионального медика и ясно видящего человека. В первые дни, вернее, ночи, я позабыла про сон и зачитывалась до утра. Мне казалось, что я делала открытия, сопоставимые с освоением космоса. Хотя, если прочувствовать слово «космос», с древнегреческого переводимое как «порядок», то можно перефразировать: я открывала для себя порядок. Внутренний, конечно. И что совсем выглядело как некое озарение, так это то, что представляемые автором мысли и выводы синхронизировались с моими внутренними ощущениями, интуитивными догадками и пусть не большим, но жизненным опытом. Становилось понятным, откуда берутся человеческие болячки. По крайней мере, большинство из них. Болячки, как ни крути, являют собой отражение характера человека. И ведь очень логично: заболело Божье создание гонореей, в простонародье именуемой триппером, и всем ясно отчего. Чересчур любвеобильное и неосмотрительное создание, значит. Характеристика – неразборчивость. Ясно-то всем, а самому созданию очень неловко и неприятно данное явление, и по понятным причинам он о своей болячке предпочитает не распространяться. И это логично. Нелогично, когда о других диагнозах это же самое создание может орать во всю глотку на всех перекрёстках, не подозревая даже, что опять же рассказывает всем о своём характере, то бишь, о себе. Совсем не логично…

Мои размышления о причинно-следственных связях прервались тактичным постукиванием по стеклу балконной двери. Вернувшийся Жора строил уморительное лицо и приветливо махал ладонью, аккуратно привлекая моё внимание.

– Заходи!

– Привет! Кому сидим?!

– Да так… наслаждаюсь видом…

– Тоже надо!

При виде беспричинно веселящегося Жоры с моей физиономии сползло серьёзно-задумчивое выражение.

– Пошли, покажу что…

Мы направились на кухню, где он оставил набитый до отказа чем-то пакет.

– О! Да мы богаты!

– А то!

На столе появились вынутые из пакета разнообразные продукты. Я наперёд знала, что всё принесённое будет очень и очень вкусным. Жора каким-то непостижимым образом умудрялся выбирать на прилавках продовольственных магазинов отличающуюся особым вкусом и насыщенностью еду. Особенно ему удавался выбор кофе.

– Ух ты! Какой запах!

– Класс, да?! Давай по кофейку? Я сварю.

– Да я сама сварю…

– Давай…

Пока он переодевался, мыл руки, я занималась приготовлением кофе. Приготовлением строго по Жориному оригинальному рецепту: тридцать три раза перемешиваешь в одну сторону, тридцать три в другую. Если собьёшься при подсчёте, можно и так…