Дмитрий Миронов - Так говорил Ихтиандр

Открыл свою страничку "В Контакте", давно сюда не заходил, стена заляпана еще новогодними соплями, с двадцать третьим февраля, святым Валентином, котики, банты, зайчики, гирлянды. Семьдесят друзей. Кто все эти люди? Откуда? Не, вот есть Леха – когда звонит, значит бухой. Жена его в спортивном костюме, альбом называется "аэробека)))" Жаба, даже фигура жабья – плечи, как у штангиста, плоская жопа. Вот Леха в обнимку с дельфином, голубая вода, песок, пальмы, дети – "египет)))" Дальше – "мой сынуля)))" тысяча одинаковых снимков. Блядь, кому это интересно? Твой сынуля задушит тебя потом за квартиру или сипровизирует кухонным ножом в героиновом припадке на почве латентной слабости к извращениям.

– Ирочка…

Подружка его, тоже работала на складе, была в этой комнате. Молодая, красивая. Миллион кадров расфасованы по альбомам, вся жизнь, "Наше счастье!", "МЫ!!!". Кто это – мы? Кольнула ревность. Мурло квадратное, лысый, деловой, Архангельск. Ну почему бы и нет, дай Бог…

Еще несколько полузабытых портретов. Конечно им не до него, они делают то, что должны делать нормальные люди. Переезжают из коммунальных комнат в квартиры, меняют машины, детишек куча, отдыхают черт знает где, он таких названий и не слышал.

– Египет-хуипет, пойду завтра возьму кредит, куплю все, что есть у вас – любое гавно, которым вы так гордитесь. Каждый живет, как он хочет, вот мне ничего не надо, у меня ничего и нет.

Еще лица, совсем из прошлой жизни. Когда-то, вдруг, очень давно понадобилось жениться. Женился. Не понравилось. Развелся. Влюбился, тоже неудачно. Родители разменяли квартиру на проспекте Энгельса, переехали в Купчино, ему досталась вот эта комната в переулке Джамбула. Так он и живет один, срет буквами на литературных сайтах, рисует благодарным слушателям высосанные из пальца истории, ждет чего-то…

В ночь на воскресенье завыла метель, началась зима настоящая, та самая, которая до апреля. Надо как-то убить время до открытия винно-водочных прилавков. Телефон звонит. Замечательно, еще полчаса будут расстреляны необременительным трепом.

Олег Филимонов, тот самый поэтишка с которым он возвращался из Москвы в прошлом году.

– Здарова.

– Ну, привет.

Фил рассказал, что напечатал книгу своих стихов, арендовал на воскресение два квадратных метра в "Буквоеде" на Лиговском проспекте, будет сегодня сидеть торговать. Он уже обзвонил всех Питерских.

– Ого! Где денег взял?

– Да это копейки, сто буклетов где-то около семи тысяч, верстку я сам делал, ISBN – тысяча, ну и так далее, в общем, все по карману.

– Конечно, приду, возьму чего-нибудь.

– Да-да, "чего-нибудь" обязательно.

Поэта разглядел сквозь мельтешение мокрых спин, народу в магазине было много, метель ему в помощь. Он сидел за раскладным столиком, в футболке "Литсбыта" рядом у ног клетчатая сумка. На столике развал одинаковых книженций и плакатик с надписью маркером: "торгует автор требуйте автограф", ценник – 100 руб. Легкий ажиотаж, одни бабы, фотографируют автора на телефоны и планшеты. Антон подошел, поздоровался, взял книжку, ушел к столикам. Растопырил мокрое пальто на вешалке, заказал сок. Книга называлась "Так говорил Ихтиандр"

Звякнула СМС-ка: "принес?"

Антон незаметно налил водки в апельсиновый сок, поставил стакан ему на стол, тот немедленно выпил. Антон разбавил еще, воткнул в коктейль соломинку.

– Не гони.

– Читаешь?

– Ага.

– Делай вид, что ты в ахуе, бровями умеешь шевелить?

– Глаза могу надувать, вот так.

– Ой, не надо.

Филимон стал часто бегать в туалет, Антон садился вместо него, хлопал в ладоши. Покупатели оборачивались.

– Как зовут?

– Настя…

Девушка в плаще, как у пьяниц семидесятых годов – с капюшоном и широким ремнем с круглой пряжкой. Когда Антон был маленький, алкоголики донашивали вещи модные в шестидесятых, женщины щеголяли в блестящих сапогах чулках на высокой платформе и таких вот плащах.

А девочка красивая, и он написал маркером на обложке: "Насте от Антона позвони сегодня" и телефонный номер.

– Кто такой Антон?

– Я.

– А где автор?

– М-м-м, а вон идет…

Филимон прибежал с расстегнутой ширинкой, лоб мокрый.

– Что здесь? Пожалуйста.

Он даже дыхнул на свой вензель, будто у него в авторучке чернила.

– Фу…

– Пардон, мадам, аромат перегара придает некий оттенок брутального шарма, вы не находите?

– Спасибо.

– Следующий!

Он рисовал вместо автографов то горбатого мамонтенка или смайлик чебурашку, подписывал книгу то своей настоящей фамилией, то сетевым псевдонимом, кому-то тоже нарисовал свой номер телефона. Клетчатая сумка похудела наполовину.

Антон следил за капюшоном. Видел, как она выбирает, ищет, листает страницы. Обернулась. Антон подошел.

– Погодка, да? И на улицу не хочется.

– Мне нравится.

– Где я мог тебя видеть? Я определенно где-то видел тебя раньше. Сейчас, сейчас…

– В Москве на вокзале, ты был пьян и этот лохматый тоже. Я читала "Русскую десятку", ты орал – смотрите! человек читает! Моей маме ты не понравился.

– Вспомнил. Да-да. Ты так таращилась на меня, помню, я еще подумал – что это с тобой.

– Я долго на всех таращилась. На всех и вся. Мне в Москве операцию делали, я много лет ничего не видела, грохнулась когда была маленькой с дерева на какие-то железяки.

– Слушай, чего мы стоим? Пойдем, у меня столик занят, я там соки пью. Будешь?

Она пожала плечами, сняла плащ, повесила рядом с его пальто. Антон сделал пальчиками девушке за стойкой, что бы та подошла.

– Любишь стихи?

– Гопницкие очень.

– У тебя интернета нет?

– Есть, но я не люблю с монитора, еще не привыкла.

– А рассказы читаешь, романы там всякие?

– Читаю, здесь два моих любимых стеллажа.

– Сходи в Дом Книги, только не потрать деньги зря, там много самопала. Охламоны из интернета печатают книжки за свой счет, тот же кал, только на бумаге.

– А твой друг?

– Фил – гений!

– Знаю, а то бы я не потратила сто рублей.

А смеется, как дура, подумал Антон. Он плюхнул водки под столом себе в стакан, спрятал бутылку обратно в карман пальто.

– Извини. Будешь?

– Черт. У меня сегодня еще столько дел. Гению налей.

– А как же.

Антон налил ей сока из графина.

– Значит, ты была слепой? Разве это лечится?

– Лечится, если не с рождения.

– Расскажи. Можно я блокнот достану?

– Тоже поэт?

– Почти, только я в строчку.

Пока она говорила, он разглядывал ее из-под ладони, которой поддерживал свою голову. Мокрые волосы на щеке сложились в цифру девять, красивые руки без колец и лака, вена вздулась там, где начинается указательный палец, свитер с эмблемой заповедника штата Огайо. Как хорошо, что я надрался, думал он, трезвый никогда бы к ней не подошел. Любит Мэта Гроунинга и "Южный парк", черт подери, а они бы могли жить вместе и второй телевизор бы не понадобился…