Владимир Печенкин - Самоцветы: от легенд к истории

А как же быть со свидетельством Абд ал-Керима, который утверждал, что он вывез в Индию обломок нефрита от надгробия Тимура? По всей видимости, это было возможно. В конце XIX века администрация Туркестанского генерал-губернаторства решила благоустроить Самарканд. Во время планировки улиц неподалеку от мавзолея Гур-Эмир было обнаружено большое количество обломков нефрита, по цвету и строению аналогичного камню Тимура (отчет руководителя работ З. Э. Жижемского). По всей вероятности, на этом месте располагалась мастерская, в которой велось изготовление памятника. Не исключено, что Абд ал-Керим и подобрал здесь один из обломков.

Много неясностей и с вывозом надгробия в Мешхед. Было ли это в действительности?

Вернемся к походам Надир-шаха. В 1739 году его войско захватило казну делийских султанов и в руки завоевателя попала одна из реликвий, связанная с именем Амира Тимура – «Рубин Тимура». Многие владельцы этого самоцвета стремились запечатлеть на нем свое имя, и только Надир-шах увековечил на самоцвете не себя, а Амира Тимура, что говорит о его большом уважении. Если принять во внимание этот факт, то вывоз монолита в Мешхед никак нельзя связывать с желанием Надир-шаха украсить нефритом собственную гробницу. Нельзя исключать, что шах хотел ознакомиться с надгробием, но для этого совсем не обязательно было вывозить нефрит в Мешхед, он мог осмотреть его где-нибудь поближе к Самарканду, например, в Бухаре, где в 1740 году была его ставка. Словом, имеющиеся свидетельства не дают однозначного ответа о вывозе нефритового памятника в Персию.

На вопрос, откуда была доставлена глыба необработанного нефрита, есть указания в надгробной эпитафии, которая вырезана на памятнике. Сообщают о ее происхождении и историки – современники Тимура и Улугбека. Но еще до того, как эти материалы были переведены на русский язык, И. В. Мушкетов довольно точно определил ее происхождение. Он сравнил состав и особенности строения нефрита с минералогическими образцами из наиболее известных месторождений и установил, что монолит был добыт на одном из месторождений Хотана – на территории современного Северо-Западного Китая. Но во времена Тимура эти земли входили в состав государства Моголистан, которое образовалось в ходе распада осколков Золотой Орды.

Кочевые моголы (монголы) владели внушительным монолитом темно-зеленого нефрита, который был предметом зависти императоров Поднебесной. Не раз китайцы предлагали моголам золото в обмен на бесценную глыбу и готовы были заплатить столько золота, сколько весил огромный камень. Но кочевники не хотели продавать реликвию – он служил у них своеобразным троном, на который в ходе «коронации» 11 11 В Великобритании известен Скунский камень – священная реликвия Шотландии. На протяжении веков на нем короновались шотландские, а позже и английские монархи. В частности, на нем была коронована и королева Елизавета II. торжественно усаживали правителя. Слава об этом «престоле» разнеслась далеко за пределы владения моголов, и сам Тимур в свое время безуспешно пытался им завладеть.

В 1425 году его внук Улугбек предпринял победоносный поход в Моголистан. Разгромив армию кочевников, победители завладели и огромным нефритом, на котором долгое время «венчались на царство» могольские ханы. Святыню моголов было решено доставить в Самарканд. Для этого была построена специальная повозка, которую попеременно тянули лошади и быки. Впоследствии из этой глыбы и была изготовлена надгробная плита Тимура.

Однако почему в упоминавшейся уже «Тариха Самарканд» указывается, что нефрит был привезен из Индии? Этому есть достаточно простое объяснение. В XV веке из Китая в Среднюю Азию было два основных пути: северный – через Кашгар – Ош – Ферганскую долину – Ташкент – Самарканд и южный, который проходил из Кашгара через Кашмир, Кабул, Гиндукуш в Термез, оттуда через тесное горное ущелье Железные ворота в Самарканд.

Улугбек рассудил, что тяжелая повозка будет замедлять движение армии. Поэтому в обратный путь в Самарканд основная часть войска возвращалась северным путем, а нефритовая глыба под охраной специального отряда в две тысячи человек была отправлена через Индию более длинной, но менее опасной дорогой.

По приказу Улугбека глыбе нефрита был придан современный вид. Она была распилена и отполирована, затем на ней вырезали эпитафию и бороздкой указали направление на Мекку. Готовый памятник установили над местом захоронения Тимура в мавзолее Гур-Эмир, где он и находится уже более пяти с половиной столетий.

В Европе все драгоценные камни красного цвета называли карбункулами – от латинского слова carbunculus – уголек. К «уголькам» относили и рубин, и шпинель, и красные гранаты – пироп и альмандин. Разделение этих минералов произошло примерно в Х веке. Позже на Руси они получили собственные названия: рубин – яхонт червленый, шпинель – лал, а гранаты – бечеты да венисы. К нам название красного минерала – лал пришло с Востока по названию месторождения, где добывался этот самоцвет – Кух-и-лал (Гора лала).

Рубин и шпинель часто очень похожи по цвету, но имеют разную форму кристаллов, за счет чего «в свежем виде» их легко отличить: шпинель кристаллизуется в кубической сингонии и формирует кристаллы в виде октаэдров, а кристаллы рубина образуются в тригональной сингонии в форме шестигранных таблеток или бочонков. Сложнее дело обстоит, когда оба минерала представлены окатышами, которые добывают из россыпей – тут эти минералы отличить не глаз довольно сложно. Условия образования коренных месторождений рубина и шпинели и связанных с ними россыпей очень близки, поэтому рубин и шпинель часто встречаются и добываются совместно, что вносит дополнительную путаницу в их определении.

Главным поставщиком ювелирной шпинели во все века были россыпи, где кристаллы полностью окатаны и лишены «опознавательных» граней. Но добывали самоцветы и из коренных месторождений. Вот как этот процесс с юмором описывает Бируни: «Добывать лал в копях – все равно, что делать ставки в азартной игре, блуждать, не зная пути, по степям или безводным пустыням или безрассудно отправляться в плаванье по морю, когда предпринимающие эти дела не имеют никаких проводников, которые помогли бы достигнуть желаемого, кроме своей сообразительности. В таком же положении находятся те, которые приступают к такой работе и начинают долбить гору, как точат ее черви и термиты, вслепую, надеясь при этом только на авось и может быть. И если дело у них долго продолжается так, то они несут убытки и терпят разочарование».