Михаил Дорошенко - Приглашение в замок

– Соблазн должен войти в этот мир, но горе тому…

– Кто дает кошке мясо, а потом выдергивает из пасти за нитку.

– Всё грехи наши тяжкие.

– Как же бороться с грехами?

– Недеянием их.

– Недеянием, хм! Гениально! Все гениальное просто. Я, однако, спросил не о том, с чем бороться, а как?

– Необходимо отринуть все наносное, земное, мирское, отсечь все плотское. Если рука соблазняет тебя…

– Предлагаете отсечь от себя все плотское и по миру ходить с головою под мышкой по примеру Дионисия Парижского? Только с памятью как быть? Она в голове.

– Все это юношеский максимализм. Поживете с мое, и вам ничего не придется отсекать от себя – само отпадет.

– Ну, это понятно, а что же с кино, которое нельзя посмотреть?

– Режиссер какой-то известный, э-э, в узких кругах, снимал кино здесь недавно. Когда мы взглянули, то ужаснулись. Он замахнулся на основы всего. Светские власти хотели пленку спалить, но сверху вмешались и велели хранить до суда. Отдельные кусочки оказались полезными, и теперь их показывают для вразумления…

– Ваших прихожан, понятно. Прощайте, отец Климент. Спасибо за помощь.

Адамсон бодро идет по дороге, а вокруг него крутится мальчик на велосипеде. Раздается шум мотора, и его догоняет роллс-ройс с начальником полиции, священником, двумя охотниками с ружьями. Все тот же шофер машет ему рукой в знак приветствия.

– Молодой человек, – выходя из машины, обращается к Адамсону священник, – что же вы меня обманули? Оказывается, вы не заплатили за постой в гостинице, поэтому вас и задерживали.

– Во-первых, меня задерживали насильно, во-вторых, здесь уже не территория вашего суверенного княжества. Можете взять мой велосипед в качестве платы.

– Это мой велосипед! – заявляет мальчик.

– Слышали? Это его велосипед, – указывает священник на мальчика, – он не может обманывать, поскольку является сыном начальника стражи порядка.

– Вот документ на владение велосипедом с указанием номера. Взгляните на номер и сравните.

– Во-первых, – говорит начальник полиции, – денег вы задолжали больше, чем стоят три велосипеда, так что мы его конфисковали, а если кто-то тут против, может подать заявление в суд. Благо судья по случаю оказался тут рядом, можете заодно сразу же нанять адвоката в его лице. Во-вторых, по букве закона…

– Все-все, сдаюсь! – поднимает Адамсон руки вверх.

В наказание его помещают в клетку, которую подвешивают к ветке дерева над большим обеденным столом на поляне. Участника пикника бросают в него куриные кости.

– Пой, раб, – заявляет очередной шутник.

– О чем? – спрашивает пленник, отмахиваясь от апельсиновой корки.

– О свободе, о чем же еще!?

– Что празднуем? – спрашивает жена бургомистра, указывая веером на нечто, что стоит во главе стола под черной тканью.

– Э-то секрет, о, сюрприз, – говорит бургомистр. – Ладно, открою секрет. Сегодня мы празднуем день создания инструмента, открывшего человечеству путь к свободе, равенству и братству! Открывайте! – машет он рукой.

Официант дергает за веревку, и глазам участников пикника из-под опавшей черной ткани появляется гильотина с уже лежащим на ней арлекином.

– Смерть тиранам, господа! – бургомистр машет рукой, и на стол вываливается голова куклы.

– Арлекин у вас главный тиран? – спрашивает Адамсон.

– Слышу иронию в голосе, исходящем откуда-то сверху. Не божественный ли голос то был?

– Не-ет, – кричат все хором, – это наш гость.

– Почему же он в клетке сидит, если он гость?

– Он наказан.

– За что?

– За неуважение к его светлости нашему князю.

– В чем оно выразилось?

– В неуважении.

– Молодой человек, что скажете в свое оправдание?

– Хорошо бы вашего князя увидеть хотя бы одним глазком.

– Требование увидеть нашего князя в том состоянии, в котором он сейчас пребывает, и есть проявление неуважения. Вернемся к нашим баранам, о, арлекинам! Кто следующий? Кто хочет примерить на себя воротник гильотины? Молодой человек, не желаете надеть воротник? Получите несказанное ощущение.

– Нет, не желаю, а вы?

– Ожидаемый ответ с неожиданной дерзостью. Добавляем еще один шар в корзину с прегрешениями нашего дерзкого друга, – бросает бургомистр орех на тарелку. – В конце подсчитаем и… оп… тьфу! – выплевывает бургомистр теннисный мяч. – Кто? Кто бросил шар?

– Я же вам говорил, – заявляет библиотекарь, – его светлость играет в теннис.

– Как могут шары сюда долетать?

– Вот и я говорю, запретить нужно теннис… и футбол, заодно.

– Я предлагаю обсудить вопрос о запрете теннисных игр на ближайшем заседании городского совета. Теперь о нашем празднике. Кем бы мы были при двойной тирании баварского герцога и нашего князя?

– Вы – бессменным бургомистром нашего города.

– Неправильная постановка вопроса. Нужно спросить по-другому. Сколько бы вы платили налогов, если бы мы, как и прежде, подчинялись императору Вильгельму, герцогу Баварскому, царство им небесное, и нашему дорогому, многоуважаемому шкафу. О, князю! Каламбур получился, цитата из пьесы какой-то? Дорогая, многоуважаемая гильотина! Можно, воспользовавшись каламбуром, так к ней обратиться? Сколько ты пользы принесла, избавив мир от множества мытарей, негодяев, преступников и злодеев. Многоуважаемая гильотина! Поздравляем тебя с днем рождения, желаем…

– Здоровья и счастья.

– Ну, это больше относится к нам. Окропляем предмет сей… Святой отец, может вы окропите?

– Нет-нет, я против насилия.

– Ваше право. Окропляем предмет сей полезный вином, солью и перцем во имя всех нас: князя нашего в первую очередь, наследницы его графини Амалии, нашего бургомистра – в моем лице, начальника полиции, епископа нашего будущего…

– Ну что вы…

– А то и кардинала, начальника полиции… о, уже упоминал, его помощника…

– Конокрада местного, – отмечает Адамсон.

– Единого в трех лицах библиотекаря нашего… Вернемся, однако, к только что произнесенной шутке. Кто у нас шутит так грубо?

– Молодой человек, сидящий в клетке, – отвечают несколько голосов.

– Дорогие братья и сестры, – встает священник, – я предлагаю из милосердия извлечь молодого человека из клетки и посадить вместе с нами за стол. Давайте проявим к нему снисхождение и посадим его рядом с нами как равного.

– Да он и так равнее у нас самого равного: с графиней на короткой ноге! От того и дерзит всем. Спускайтесь, молодой человек. Помогите ему кто-нибудь. Клетка у нас теперь осталась пустая. Кто займет его место? Никто не желает… я так и знал. Ну да ладно. Усаживайтесь, молодой человек, и теперь вы примете участие, как равный, в нашей любимой игре. Что вам? – спрашивает он секретаря, поднявшего палец.